Владимир Гаков - Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности

• Название: Ультиматум. Ядерная война и безъядерный мир в фантазиях и реальности
• Автор: Владимир Гаков
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Филология
• Год: 1989
• ISBN: 5 - 250 - 00332 - X

Что делать, чтобы каждый человек на Земле задумался о вероятности ядерной катастрофы, проникся и личной ответственностью за сохранение жизни на планете? Фантасты предвидели ядерную опасность и своими средствами боролись с угрозой уничтожения человечества еще тогда, когда о ней не задумывались ученые и политики, В книге сквозь призму «антиатомной» темы в научной фантастике рассматриваются проблемы войны и мира, возможности безъядерного мира и выживания человечества. Автором собраны своеобразные досье, отражающие мнения по этим вопросам известных писателей, режиссеров, ученых, журналистов, политиков, общественных деятелей, причем как сторонников мира, так и апологетов войны.

Книга адресована широкому кругу читателей.

---

Выход подсказал Сэм Кин. Простой выход (сейчас удивляешься — что могло быть естественнее?): начать с начала. С момента возникновения человеческой цивилизации — и даже раньше. С того самого времени, как человек впервые открыл в себе человека.

То, что отсылка не совсем верная, выяснилось позже. Войны, по крайней мере в современном значении этого слова, возникли не на заре человечества. Но общий ход мысли: искать именно там, на почти невидимом "дне" исторического колодца, — оказался плодотворным. Стоило задуматься над истоками, и работа закипела… Самое время вернуться к началу человечества — не исключено, что сегодня оно стоит на завершающей стадии своего развития. На самом краю бездны, о которой говорил американский публицист.

Поначалу я никак не предполагал участие в книге Сэма Кина, даже имени этого не знал. Но вот встретились, поговорили, а потом за один вечер я проглотил "Лица врага" — и стало ясно, что никак без Кина не обойтись.

Это ведь он подсказал если не решение, то хотя бы вопрос: когда это все началось?

Глава 1 ВЕКОВОЕ ПРОКЛЯТЬЕ

"Сначала мы создаем врага. Образ появляется раньше оружия. Прежде мы убиваем других в помыслах, а потом уже изобретаем орудия убийства — боевой топор или баллистические ракеты. Пропаганда предшествует технологии… По-видимому, все дело не в свойствах нашего разума и не в созданной нами технике, а в нашем жестокосердии. Из поколения в поколение мы находим поводы ненавидеть друг друга, считать друг друга зверями, нелюдями, всякий раз оправдывая себя самой изощренной политической риторикой. И отказываемся признать очевидное. Мы, люди, принадлежим к виду Homo hostilis — "человек враждующий", являемся животными, создающими врагов"[1].

Этот вывод — отправной пункт в размышлениях Кина. Жесткое, чтобы не сказать жестокое, и безапелляционное суждение автор "Лиц врага" представляет теоремой, на доказательство которой не жалеет усилий. Правда, в его построениях анализ иногда подменяется эффектной сентенцией, но тут уж ничего не попишешь: по жанру это публицистика, а не академичный научный труд.

Отбрасывая лежащий на поверхности "ответ" фрейдистов — человек изначально и безнадежно агрессивен, — Кин пытается искать в далеком прошлом, тщится найти тот роковой момент, когда представитель вида Homo sapiens стал "человеком враждующим". Мне кажется, поиск этого отправного пункта для автора книги принципиален, ибо, если было какое-то гипотетическое время "до грехопадения", значит, к нему возможен когда-нибудь и диалектический возврат.

"Никто не может с уверенностью сказать, когда именно война вошла у людей в обыкновение"[2], - замечает Кин и все-таки пытается самостоятельно разобраться в истоках человеческой агрессивности.

По его мнению, она обусловлена коварным следствием прогресса — избыточным богатством, которое является "источником искушения для людей, способных украсть то, что произвели другие"[3]. Так человека обуяло желание силой утвердить право, и с той поры он уже не знал иных принципов взаимоотношений с себе подобными. Кин приводит, в частности, данные американского археолога Сью Мэнсфилд, свидетельствующие, что войны возникли не раньше чем 13 тысяч лет назад, то есть после (или одновременно) с наступлением эпохи неолита. Остатки материальной культуры вроде бы веско говорят за то, что в палеолите древний человек занимался чем угодно: охотился, создавал творения искусства, участвовал в ритуалах и сочинял мифы — но не воевал.

Или же находил это занятие столь постыдным, что никому просто в голову не приходило увековечивать военные подвиги…

Итак, в палеолите между племенами охотников и собирателей царил мир, отсутствовала алчность и как следствие этого — насилие. Совершив первый гигантский скачок в развитии, древний человек переходит к скотоводству и земледелию; наступает так называемая "неолитическая революция", ознаменовавшаяся кроме всего прочего и началом систематического истребления человеком себе подобных.

Археологи, действительно, долго и упорно докапываются до истины — в прямом и переносном смысле — и в этом частном вопросе. Но их выводы, как можно судить по авторитетным свидетельствам[4], не так просты, во всяком случае не столь "оптимистичны", как это видится Сэму Кину (если исходить из его гипотезы о "золотом веке" невинности и миролюбия).

Заранее оговорюсь: с точки зрения современных научных взглядов на предысторию человека все было не так.

Специалисты — археологи, философы, культурологи, этнографы — до сих пор спорят по поводу нравов и обычаев тех далеких, недоступных времен, материальные свидетельства о которых чрезвычайно скудны. Но некоторые наблюдения, например, за жизнью примитивных племен, не соприкасавшихся с современной цивилизацией, позволяют сделать заключение, ломающее схему Кина. Мирной идиллии на лоне природы скорее всего никогда не существовало.

Мне кажется, я понял ход мыслей американского публициста. Отчего он так держится за свою идею — наступления агрессивности в эпоху неолита (кстати сказать, очень близкую христианской версии грехопадения)… В подобной схеме рассуждений можно нащупать сразу две болевые точки нашего времени. Ведь что получается: неолитический человек, только приступив к робкому, первичному "насилию" над матерью-природой — начиная ее преобразовывать, одновременно открывает в себе способность, о которой дотоле не подозревал. Способность быть жестоким и безразличным к близкому — если он "чужой", "враг".

Красивая схема, сама по себе заставляющая задуматься о вещах достаточно серьезных. Однако схема неверна.

Прежде чем продолжить спор с Кином, приведу еще одну точку зрения, в чем-то сходную, но в то же время уводящую и дальше.

…Хорошо помню, как во время работы Московского международного кинофестиваля 1969 года меня буквально ошеломил американский фильм "2001: Космическая одиссея". С автором сценария Артуром Кларком мы еще встретимся на страницах этой книги, а вот о прологе кинокартины самое время поговорить сейчас. В нем режиссер Стэнли Кубрик довел до логического конца (правильнее сказать, "до начала") мысль об изначальности человеческой агрессивности. Человек разумный, по замыслу постановщика фильма, — это одновременно и человек агрессивный; эту вторую способность он получает от высших космических сил в виде бесплатного приложения к первой — способности мыслить.

Досье по теме "Канун":

СТЭНЛИ КУБРИК

Род. в 1928 г.

Выдающийся американский кинорежиссер. Систематического образования не получил. Начинал работать фотографом. Постановщик фильмов "Спартак", "Лолита", "Заводной апельсин", "Сияние" и др.

…Ранним утром на Землю, где еще не существовало разумных обитателей, по зато бродили редкие стаи человекообразных обезьян, "готовых" к дальнейшему эволюционному скачку, прибыл неведомо откуда черный монолит. Как выяснилось позже, — таинственный посланец космического разума, страж и повивальная бабка, призванная облегчить рождение разума земного.

На экране с помощью нехитрой кинометафоры показан весь процесс зажигания искры разума.

Вот обезьяна вроде бы без всякого смысла лупит обглоданной костью по черепу кем-то не доеденного животного, В следующем кадре монотонные движения приобретают целенаправленность, в глазах обезьяны загорается интерес: в ее руках — уже орудие. И сразу — эпизод, где наша знакомая точно и уже вполне осмысленно бьет той же костью по черепу убитого сородича. На этот раз убитого ею, "поумневшей" обезьяной. Только потому, что принадлежал к "чужой" стае. Кость становится оружием…

Чуть позже она взметнется вверх, брошенная в порыве восторга уже не обезьяной — человеком, чтобы по законам киномагии превратиться в космический корабль-"челнок", спешащий на свидание с гигантской орбитальной станцией, которая под звуки вальса Штрауса величаво кружит на звездном фоне!

Десять с лишним тысячелетий сжаты в не фиксируемую взглядом границу между соседними кадрами на кинопленке. Переход мгновенный, что соответствует общей философской концепции фильма. За технический прогресс, обретенное космическое могущество заплачено жизнью того самого — первого — убитого соплеменника… Мысль обнажена и абсолютизирована: так было от века, есть и будет продолжаться, покуда человек останется человеком.

Может быть, как раз эта уверенность авторов фильма и рождает вопросы. Всякая претензия на абсолютное знание трудно уживается с реальностью. Конечно, проще всего экстраполировать данные исторического опыта в будущее — но кто доказал правомерность подобной операции? По крайней мере, есть веские основания поспорить с таким "прогнозом на будущее".