Анна Шахова - Тайна силиконовой души

• Название: Тайна силиконовой души
• Автор: Анна Шахова
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078338-0

Монахиню Калистрату убили!..

Иного объяснения внезапной смерти молодой подвижницы нет – считают подруги-паломницы Светлана Атразекова и Юлия Шатова, которые затевают расследование. Воровство из монастырского сейфа двадцати миллионов рублей, «коммерческая» деятельность иеромонаха, ведущего вне храма вольготную светскую жизнь, кражи личных вещей у сестер: рушится завеса тайн «монастырского двора». К тому же полицейские выносят неоспоримый вердикт – монахиню действительно отравили, и это лишь первая жертва в цепи страшных преступлений… Впрочем, следователь Сергей Быстров убежден: зло проникло в святые стены извне, а в монастыре действует сообщник слаженной преступной группы. И она всерьез угрожает жизни Светланы – той женщины, которую он, похоже, искал всю жизнь.

---

– К сожалению, мне ничего не приходится больше, как верить вам… Но я надеюсь, что наше «плодотворное» сотрудничество на этом закончено. Я вас не знаю, и вы забудьте о моем существовании. Впрочем, вы и так это понимаете, надеюсь, – хриплый баритон вымучивал каждое слово. От звука этого голоса и манеры речи у Репьева всегда начинало першить в горле, хотелось откашляться за собеседника.

– Если с «доской» все обстоит так, как вы…

– Вы что, идиот? Какая доска?! В общем, спасибо за оперативность с рейсом, и счастливо оставаться.

Гудки отбоя полетели в ухо Григорию. Он аккуратно положил трубку на аппарат и невидящим, опрокинутым в себя взглядом уставился на преданную, благоговейно замершую перед ним Варьку, которой так хотелось подойти к любимому, откинуть с его лба русую с проседью челку, поцеловать в глаза, губы! Но она никогда, никогда бы на это не решилась.

Апрель выдался теплый, солнечный. Днем припекало так, что москвичи с видимым удовольствием скидывали пальто и куртки, кое-кто норовил пощеголять и вовсе с коротким рукавом, показать кусок бледной спины в смелом вырезе, облачить, наконец, ноги в нечто тканевое, невесомое. И все шумно и бестолково толпились на принарядившихся улицах, будто на всенародном празднике «подставь нос солнцу».

Но подлинное чувство весны рождалось за городом. Салатовая дымка деревьев с каждым часом все зримее наливалась зеленью, подсохшие тропки делали серенький ландшафт более прибранным, и небо, – наконец-то высоченное, лазорево-сверкающее, летящее над лесом и блёсткой дорогой в сопровождении разновеликого птичьего гомона, вызывало в душе предощущение близкого, необратимого счастья.

Все бы это в полной мере почувствовали подруги, если б не состояние растерянности и беды, которое овладело ими безраздельно. Они в молчании ехали в Люшиной «мазде» из Москвы в Эм-ский район. Люшка – с поджатыми губами, забранными в тугой пучок волосами, в Светкиной черной юбке до пола – давила на газ, изредка сбрасывая обороты. Летать бесшабашно она себя отучила, посидев за рулем уже с десяток лет. Умение и осторожность – вот девиз опытного водилы, который хочет умереть в собственном кресле от старости, а не в вонючем кювете с раздробленной башкой. А такое ей видеть приходилось не раз. Света, в черном платке до бровей, пыталась попадать в такт движению машины, чтоб не так резко скакали строчки Псалтири перед заплаканными глазами. Псалтирь по усопшим полагалось читать сорок дней. Ночное бдение категорично пресекла Люша, заявив, что сил им в ближайшие дни понадобится много, а поминальщиц в эту ночь у матери Калистраты достаточно. Впрочем, толком поспать, конечно, не удалось. Вздыхали, ходили по очереди на кухню пить, зыркали украдкой на экраны мобильников – сколько еще томиться? Перед рассветом попили кофе, поковырялись в котлетах, по-хозяйски привезенных Люшкой из дома. Светка заставила подругу вместе помолиться «как следует»: Утреннее правило, длинная поминальная молитва, молитва о путешествующих. Люша сосредоточенно внимала негромкому баску подруги, щурилась на вздрагивающее пламя лампадки, мелко крестилась. Впереди – два часа пути по пустой дороге – воскресенье, рань….

Светочку и Юлечку мамы привели в хоровую студию, едва девочкам исполнилось по пять лет. Юля пронзительно пищала, Света басовито гудела, но в целом они подавали большие надежды, «имея хорошие ушки и безусловное чувство ритма». Они подружились в первые же минуты и, как показало время, на всю жизнь. Разность темпераментов, внешности, привычек – все подтвердило в их случае крылатое пушкинское: «они сошлись… как лед и пламень». Бойкая Юля-заводила выдумывала не всегда мирные, но неизменно веселые забавы, вроде сбрасывания пакетов с водой из окна, зато спокойная Света – высоченная и долгоносая, с детского сада и по сию пору собирающая русые волосы в «дурацкий лошадиный» хвост, прививала вкус подруге к тихим занятиям вроде вязания. Конечно, у них не было тайн друг от друга. Конечно, они часто ссорились: Света удалялась в безмолвных рыданиях, Юля в испарине и с красными щеками хлопала дверями, чтоб… через полчаса звонить «дуре Светке» и просить прощения. Как известно, в ссорах виноваты обе стороны, но почему-то Юлька, как ей казалось, всегда была виновата больше. Или так получалось из-за ее несдержанности в словах и жестах? Она бурно каялась, Светка безмолвно выслушивала исповедь и переводила разговор на что-то пресное, вроде задания по биологии. Они учились в одной школе и с первого класса пошли в одну «музыкалку», которую приходилось «тащить» вместе с хором. Юлька, со свойственной ей целеустремленностью, школу закончила, невзирая на ненависть к сольфеджио и сольфеджистке, Сусанне Самойловне. А Света, переболев воспалением легких аккурат в год окончания школы, не смогла, не захотела больше «заниматься этой ерундой». Она вообще не могла прикладывать излишних усилий в чем бы то ни было. «Ну не могу я!» – обессиленно говорила она родителям и утыкалась в отсчитывание изнаночных петель на очередном жилете. И родители не настаивали: «лишь бы здоровенькой была…» Люшка из кожи вон лезла, чтоб заставить подругу продолжить занятия вокалом – у Светы был редкий голос – мягкое, завораживающее контральто, почти альт: самый низкий из женских голосов. Высокая статная Светка обязана красоваться на сцене – это была Idea Fix Юльки, которая лишь со второго раза поступила в ГИТИС на музкомедию со своим хиленьким сопрано. Вообще-то Юля мечтала об оперной сцене – о партиях Тоски и Татьяны, но она всегда отличалась поразительным здравомыслием и понимала, что Большой театр явно без нее не пропадет. Оперетту она вообще не воспринимала как вид театрального искусства, но ГИТИС был неплохой школой и мог быть стартом сольной карьеры. Мюзиклы, телефильмы, мировые вояжи – голова кружилась от того, сколько возможностей открывалось перед артистичной, напористой, очаровательной певицей!

А Светка взяла да и поступила в педагогический на математический факультет. Дело в том, что она была любимицей их «классной» – математички Веры Александровны. А так как Светка успевала по всем предметам одинаково хорошо, ей бы труда не составило поступить и на исторический, и на математический, да хоть на химический! Вера Александровна внушила лучшей своей ученице, что родная школа будет ждать молодую учительницу с распростертыми объятиями, а родители поддержали «классную», что, мол, от «добра добра искать»? И апатичная Светка погрузилась в формулы и детскую психологию, плотно завязнув в неразбавленном женском коллективе, что грозило «синему чулку» навечно быть приговоренной к безбрачию. Этот «пофигизм» в выборе профессии, читай – судьбы – внес самый длительный разрыв в отношения подруг. Впрочем, Юле в тот период было не до Светки.

Искра, вспыхнувшая между Юлей Дубровской и Сашей Шатовым во время знакомства, разгорелась в такое мощное пламя, что всполохи его задевали всех, кто приближался к влюбленным. Что их безошибочно выдает? Какая в эти мгновения происходит неклассифицируемая реакция, что высвечивает с точностью лакмусовой бумажки: эти двое – одно? И то, что происходит между ними – подлинное. То, что не нужно и невозможно скрывать. Что обрушивается приговором без обжалования – «я люблю, люблю». И прочь ритуальное лукавство и красование! Долой просчеты ходов, слов, поз. Соизмерение вкусов и интересов. Можно просто быть собой и одновременно им, потому что непонятно, где кончаешься ты и начинается он.

– Александр! – представился голубоглазый брюнет и церемонно пожал теплой лапищей Юлину ручонку. С короткой стрижкой, огромный, плечистый – ну просто голливудский персонаж.

– Юлия. ГИТИС. Отделение музкомедии, если не возражаете, – скрывая смущение за задиристостью, ответила девушка и уставилась в вырез легкой рубахи этого мачо. Утонченную Юлечку ошеломила поросшая темными завитками мужская грудь. У этого юнца с интеллигентной улыбкой была вызывающе сексуальная грудь. И шея. И плечи, и разрез глаз! Да все, все в нем кричало о природной мужественности, которую позже даже замороженная селедка Светка определила как «все отдашь, и даже больше». При этом – фантасмагорический контраст – в нем не было лоска искусительной победительности. Он был слишком настоящий для игры в «науку страсти нежной». На сборном капустнике Вахтанговского училища, куда Юлю притащила однокурсница – сексапильная стервочка Жанка – Саша Шатов играл небольшую роль, которая предполагала больше задумчивого стояния на сцене, чем темпераментного актерства. После спектакля, на студенческой пирушке их и познакомили. Жанка, атаковав Сашу пару раз отработанными приемчиками стиля «раздразни зверя», отошла от «объекта» и выдала вердикт Юле: дубина непрошибаемая. Юля обиделась за своего героя, нахождение с которым в одной комнате парализовывало, мешало дышать.