Кит Рид - Я стройнее тебя!

• Название: Я стройнее тебя!
• Автор: Кит Рид
• Издательство: Ред Фиш. ТИД Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00097-8

«Я стройнее тебя!» — это увлекательный роман, действие которого происходит в мире, где обязательным требованием ко всем и каждому стало стремление стать красивым. Преподобный Эрл разработал программу, позволяющую достичь физического совершенства и даже предотвратить старение, и культ тела стал всеобщей религией.

---

Пища — вот что стало запретным плодом.

А что такое еда? Это усыпанный лепестками роз путь в ад. Это непреодолимый соблазн, вина, которую ты хранишь в секрете, — перед тем как заняться сексом, ты съел целую коробку шоколада «Годива», после — мороженое (а ей ничего не досталось). Какое наслаждение тайком сожрать конфеты на солодовом молоке, наполнить кровеносные сосуды жиром, почувствовать себя таким испорченным, что начинаешь извиваться от удовольствия! Обжорство — последнее оставшееся нам запретное удовольствие, и самое страшное в этом то, что остальным это сходит с рук, потому что они ложатся в клиники на операции, или ходят в спортзалы, или принимают сжигающие жир препараты, или блюют после трапезы, чтобы никто ничего не узнал.

Значит, еда — это благоухающая цветами дорога в ад и последний великий грех? Вы, как и я, отлично знаете, что такие оргии — это прыжок с трамплина, с которого мы летим к своей гибели. Они — предпоследний шаг на пути к вечным мукам.

Как ни странно, последний великий грех — это не обжорство.

Растолстеть — вот в чем грех.

Я читаю это в ваших глазах. Я слышу ваши слова: «Фу-у какой». Замечаю ваши косые взгляды, как будто я — убежавший из «Вихляющих туш» танцор, ходячая порнокартинка, и вы так и жаждете меня потрогать. Вам приятно и неловко смотреть. Вы глазеете, и вас передергивает от чувства вины, поскольку вы считаете себя лучше: «Ну и ну, я-то таким никогда не стану». Вы бы хотели прикоснуться ко мне, но боитесь; вам хотелось бы ткнуть пальцем в мое мягкое брюхо и посмотреть, насколько глубоко он уйдет, потому что я — физическое воплощение порока, который вы тайно лелеете в себе. «Каково бы мне было? — гадаете вы. — Что бы со мной стало? Что, если я себя так запущу?»

Признайтесь себе. Вы возбуждены и испытываете отвращение, вы вздрагиваете от волнения, но съеживаетесь, когда я прохожу мимо, как будто я могу заполнить собой все полагающееся вам пространство. Но чем же я от вас отличаюсь? Только массой тела.

Мой психоаналитик говорит, что это у меня гиперкомпенсация. Мама говорит, что у меня с рождения широкая кость. Сам я во всем виню щитовидную железу. Ах, эти несносные бурые клетки.

Ну да, все из-за еды: в полночь бутерброд с сосиской и пицца, сандвич с салатом и помидором (и с двойной порцией бекона), почти не прожаренный, блестящий от жира; в четыре часа дня мороженое с горячим помадочным соусом и с белым шоколадом, а еще сверху накрошены свиные шкварки, чтобы не казалось слишком сладко; заходишь в «мегаплекс», скупаешь все сладости, берешь два стакана попкорна и пожираешь все это в темноте, и это еще не считая ежедневного трехразового питания. Как видите, едоголики не сильно отличаются от жалких неудачников, которые делают искренние признания за чашечкой кофе на мрачных собраниях анонимных алкоголиков: те же тайные оргии, пустые бутылки, спрятанные в постели и за цветочными горшками.

Все люди, испытывающие зависимость, одинаковы, но мы все-таки оказываемся в несколько другой ситуации. Алкоголики могут сказать: «Завязал!» — и не пить ни капли с того самого момента, наркоманы могут пройти программу детоксикации. А едоголики? Без еды не может прожить никто. Мы встречаемся с нашим дьяволом три раза в день. Или ешь, или умираешь, и никогда не знаешь, не прикончит ли тебя следующий кусок.

Мы знаем, как нужно есть, чтобы никто об этом не узнал.

Никто не видит, как едоголик предается излишествам. За столом я образец сдержанности. Только вторые блюда, и только в случае крайней необходимости. Все без сахара, без молока. Даже мать поражалась; ну да, я лгал. Все остальное я тайком ел по ночам, и никто не слышал, как я нажирался, как я рыгал. После — хм, ну, после этого — я дожидался, когда партнерша уснет, и на цыпочках спускался на кухню; если она просыпалась, я выслушивал упреки: «Разве меня тебе было мало?» Да, я не отказывал себе в женщинах. От чего только они не возбуждаются, невероятно. Девушки появлялись в моей жизни и уходили; через какое-то время мы вместе решали, что надо расстаться. У меня были свои потребности. Ни одна женщина не смогла бы себя этому противопоставить.

При свете дня об этом никто не подозревает. Послушайте, когда я надеваю деловой костюм, меня уважают. Пусть низшие классы общества сражаются с лишним весом и отбиваются от Полиции внешнего вида. Люди, достигшие той ступени налоговой шкалы, на которой нахожусь я, от этого защищены. Мы не беспомощны. При необходимости мы даем на лапу. Дело не в том, как мы обходимся с теми, кто нас раздражает. Главное, что мы можем позволить себе гораздо большее. Ну и что с того, что рубашки и белье я покупаю в секции XL магазина «Одежда для крупных мужчин»? Костюмы я шью у портного, жилет в узкую вертикальную полоску отлично подобран по цвету, и я имею полное право сказать, что выгляжу солидно. Я внушителен, как мыс Гибралтар, и это полностью в моих интересах. Разве кто-то захочет покупать муниципальные облигации, казначейские векселя или акции крупных корпораций у юного паренька? Но сколько бы я ни зарабатывал, я все равно слышу, как вы смеетесь надо мной, когда я прохожу мимо. Я знаю, что думала Нина, когда уходила от меня насовсем. «Ну надо же! Какая туша!»

Когда мы окончательно расстались с Ниной, я вернулся домой к маме, потому что в качестве компенсации Нина забрала квартиру и все мои вещи. Я так бы и жил, если бы не мама. Как всегда в субботу вечером, мы поели вафель, и мама усадила меня в мягкое кресло с откидывающейся спинкой. Она положила мне на колени коробку с фруктовым тортом, опустила меня в полулежащее положение и включила телик.

— Веди себя хорошо. Отдыхай.

Пульт дистанционного управления она сунула в свою записную книжку. И ушла. По правде говоря, из-за веса моего тела у меня возникли проблемы с подъемной силой. Я не мог встать и переключить канал. Наклониться я тоже не мог. Я был как будто привязан к креслу до ее возвращения и смотрел «Час могущества», передачу, которую ведет мамин идол, Преподобный Эрл.

Я был в плену у собственного тела, и мне пришлось терпеть этого демагога. Какая досада.

Вот так он расправляется с вами, необращенными. Он тычет тебя в это носом. В твой внешний вид. «Ты омерзителен». Он напоминает о каждом кусочке, который вы съели в жизни. «Ну хватит», — решил я. Чего бы я только не сделал, чтобы его вырубить, но когда я попытался встать, мои ноги оказались выше головы. Мне было некуда деться: между своими начищенными до блеска ботинками я видел Преподобного Эрла. Я бросил в него упаковку орешков к пиву, умоляя:

— Пожалуйста, замолчите. — Я швырнул свой пятифунтовый торт в экран, но не попал. — Прекратите. Просто прекратите.

Передача шла несколько часов.

— Вы способны сделать это.

Потом он стал перечислять виновных. По именам и фамилиям. Называя вес. Преподобный вперился в меня взглядом, бьющим в цель за тысячи миль, и, готов поклясться, он сказал:

— Я говорю о вас, Джереми Мейхью Дэвлин.

— Минуточку!

— Вы нуждаетесь в моей помощи.

— Да вы что!

Когда над Хрустальным собором, который показывали по телевизору, взошло солнце, у нас в Гринвиче, штат Коннектикут, было два часа ночи, и меня уже удалось убедить. Меня захлестывали эмоции, я взмок и дрожал. Когда пение хора достигло кульминационного момента, я готов был поспорить, что исполнителей смазали маслом и обваляли в золотой пыли. Хорошо, что моя «нокиа» была заряжена. Номер Нины все еще был у меня на быстром наборе. Было очень поздно, но она ответила.

Что же, это была ловушка. Я был в ярости. Я орал в трубку:

— Нина, это все ты придумала?

Она хотела поскорее повесить трубку.

— Но Джерри. Я только… — Она не смогла придумать никакой отговорки.

— Значит, ты?

— Мне тебя не слышно, звук пропадает.

— И ты сообщила им мои имя и фамилию?

— Я не могу сейчас разговаривать, у меня встреча.

— Ты о чем, Нина, посреди ночи!

— Нет, меня ждут, мне пора.

Я спросил Нину:

— Что мне сделать, чтобы ты вернулась?

Нина, между прочим, была не первой, кто меня бросил.

— Сбрось лишний вес, — ответила она, и теперь я здесь, потому что она совершенно ясно дала понять, что говорит не всерьез и что ушла от меня навсегда. Я слышал, как она раздраженно вздохнула; она будто говорила: «Что толку тебе объяснять?» — Просто сбрось вес.

Я тряхнул трубку, — в тот момент мы были в совершенно разном расположении духа, так что она не представляла, насколько я разозлился.

— Легко тебе говорить!

Какие там стадии мы проходим перед смертью? В ту ночь, начав с ярости и отрицания, я пришел к поиску выгоды, а затем и к согласию. К тому времени, когда домой вернулась мама, я уже плакал.

— Ну как, Джерри, — сказала она, — тебе понравилось шоу?

Я был так опустошен, что не было сил что-то говорить.

— Ладно, — смирился я. — Ладно.