Крис Райт - Братство Бури

• Название: Братство Бури
• Автор: Крис Райт
• Жанр: Эпическая фантастика

Это легендарная эпоха. Галактика объята пламенем. Великий замысел Императора относительно человечества разрушен. Его любимый сын Хорус отвернулся от света отца и принял Хаос. Его армии, могучие и грозные космические десантники, втянуты в жестокую гражданскую войну. Некогда эти совершенные воители сражались плечом к плечу как братья, защищая галактику и возвращая человечество к свету Императора. Теперь же они разделились. Некоторые из них хранят верность Императору, другие же примкнули к Магистру Войны. Среди них возвышаются командиры многотысячных Легионов – примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они - венец творения генетической науки Императора. Победа какой-либо из вступивших в битву друг с другом сторон не очевидна. Планеты пылают. На Истваане V Хорус нанес жестокий удар, и три лояльных Легиона оказались практически уничтожены. Началась война: противоборство, огонь которого охватит все человечество. На место чести и благородства пришли предательство и измена. В тенях крадутся убийцы. Собираются армии. Каждый должен выбрать одну из сторон или же умереть. Хорус готовит свою армаду. Целью его гнева является сама Терра. Восседая на Золотом Троне, Император ожидает возвращения сбившегося с пути сына. Однако его подлинный враг – Хаос, изначальная сила, которая желает подчинить человечество своим непредсказуемым прихотям. Жестокому смеху Темных Богов отзываются вопли невинных и мольбы праведных. Если Император потерпит неудачу и война будет проиграна, всех ждет страдание и проклятие.

Эра знания и просвещения окончена. Наступила Эпоха Тьмы.

---

Я не знал, что должен чувствовать. С одной стороны, это было подтверждением того, во что я всегда верил. С другой — предвещало жизнь в одиночестве.

Задьин арга не был воином. Он не скитался по равнине в лакированном доспехе, сражаясь за своего хана, его жизнь была уединенной, он проводил ее в гэрах, всегда под охраной, копался во внутренностях животных и гадал по звездам. Должность хоть и уважаемая, но не самая почетная. Как и все мальчики племени, я мечтал скакать по степям, сражаться с врагами моих братьев и моего хана.

Когда я встал, дрожа на склонах Улаава и следя за туманом, покидающем равнины, я раздумывал над тем, чтобы сказать соплеменникам о провале испытания, что мои золотые глаза всего лишь странный, безвредный недуг.

Я даже начал размышлять, что увиденное мной — всего лишь сон, который снится каждому. Попытался заставить себя поверить в это.

Затем я посмотрел на свои руки. Кончики пальцев по-прежнему были запачканы красным.

Я спрятал кисти в рукава, не желая видеть их, и медленно побрел дорогой, по которой пришел.

В эту ночь я стал другим человеком. Перемена была глубокой, и за прошедшие годы я постепенно осознал насколько глубокой. Но тогда у меня было такое чувство, словно почти ничего не изменилось. Я был ребенком и ничего не знал о силах, которые вмешались в мою жизнь.

Даже сейчас, более века спустя, в этом отношении я все еще ребенок. Все мы, обладающие силой. Мы знаем так мало, видим столь немногое.

И в этом заключается как великое проклятье, так и великое благословение: если бы мы знали больше и видели лучше, то, несомненно, сошли бы с ума.

Я спускался с гор дольше, чем поднимался на них. Часто спотыкался, поскальзывался онемевшими ногами на осыпающихся склонах. Когда солнце полностью взошло, идти стало легче. Я остановился только когда оказался поблизости от равнины, в начале долины, по которой поднимался накануне.

Я издалека увидел то, что осталось от лагеря моей охраны, и тут же понял, что-то не так. Припал к земле около ствола дерева и прищурился, всматриваясь в длинное, извилистое русло реки, возле которого меня оставили воины хана.

Адуун исчезли. Я увидел лежащие в неестественных позах тела. Мое сердцебиение участилось. В горы со мной пришли двенадцать воинов, двенадцать тел лежало на земле вокруг кострища.

Я прижался к стволу, не представляя, что мне делать. Я знал, что должен вернуться к хану, а также, что теперь абсолютно беззащитен. По равнинам не стоило путешествовать в одиночку — на Алтаке негде было спрятаться.

Я бы оставался здесь и дольше, если бы не услышал, как они приближаются. Откуда-то сверху доносился треск веток и громкие, беспечные голоса солдат, поющих на незнакомом мне языке.

В голове промелькнуло одно слово, от которого в жилах застыла кровь.

Кидани.

Каким-то образом я избежал их при спуске. Должно быть, они охотились за мной в горах, и только слепая удача позволила мне пройти мимо них незамеченным.

Они приближались, продираясь через подлесок. Все, что я знал, что были другие, ползающие по Улааву, как муравьи из разворошенного муравейника.

Я не стал останавливаться, чтобы подумать. Выскочил из-за деревьев и бросился туда, где были убиты люди хана. Когда я скользил по крутой тропинке, услышал крики киданей, которые заметили меня и бросились в погоню.

Я бежал изо всех сил, чувствуя, как горят легкие, а дыхание становится тяжелым. Бежал, как гонимый страхом зверь, и не оглядывался.

Моей единственной мыслью было избиваться от преследователей, выбраться на равнину и найти хана. Он возглавлял самую сильную орду на Алтаке, мощь которой увеличивалась с каждым днем. Он смог бы защитить меня, даже если меня преследовали сотни киданей.

Но я должен найти его. Я должен каким-то образом выживать, пока не найду его.

Мне была известна его репутация. Я знал, что он передвигается с места на место непредсказуемо, оставляя врагов в дураках. Даже Уйг, который мог видеть все пути, называл его беркутом — орлом-охотником, далеким странником, неуловимым.

Подобные мысли не помогали. Я заставил себя сосредоточиться на задаче, продолжая бежать, перепрыгивая через кустарники и обегая валуны. Я слышал голоса преследователей и топот их сапог.

У меня не было выбора. Все пути будущего сошлись в один, и мне не оставалось ничего другого, как следовать по нему.

Я сбежал с гор на равнину и нырнул в ковыль. У меня не было ни плана, ни союзников, только маленькая надежда. Все, что у меня осталось — моя жизнь, только что обогатившаяся видениями о другом мире. Я намеревался сражаться за нее, но пока не знал, как. 

IV. ШИБАН

Мы знали, что орки в конце концов дадут бой. Когда им некуда будет бежать, они развернутся и встретят нас.

Зеленокожие выбрали хорошую позицию. В высоких широтах северного полушария Чондакса бесконечные белые равнины сжимались в лабиринт ущелий и зубчатых пиков. Этот шрам на открытом лике планеты был виден из космоса. Мы никогда не проникали далеко в этот регион, сначала решив очистить от орков равнины. Эта местность была создана для обороны — тяжело войти, легко укрыться.

Когда наши операторы ауспика увидели ее с орбиты, то назвали тегази — Дробилка. Думаю, они так пошутили.

Я встал в седле, вглядываясь в первую из множества скал, поднимавшихся над северным горизонтом. Из центра горной гряды вырастали длинные столбы дыма.

Я поднес к глазам магнокуляры и увеличил изображение. Среди камней располагались металлические объекты, блестевшие в ярких лучах солнца. Орки возвели стены поперек входов в узкие ущелья, используя в качестве материалов собственные машины. Зная, что они им больше не понадобятся, зеленокожие превратили свои единственные транспортные средства в единственное средство защиты.

Мне это понравилось.

— Они хорошо расположились, — сказал я, изучая укрепления.

— Точно, — согласился Торгун, который стоял рядом со мной и тоже смотрел в магнокуляры. Наши братства развернулись позади в штурмовых построениях, ожидая приказа к атаке.

— Вижу много стационарных орудий.

Я перевел взгляд на вход в ближайшее ущелье. Оборонительные стены были едва видны, расположенные дальше от входа и протянувшиеся по дну оврага линией металлических листов и соединенных опор. На стенах были видны патрули орков. Как заметил Торгун, выше по склонам ущелья были установлены орудийные башни.

— Это будет трудно, — сказал я.

Торгун засмеялся.

— Наверняка, Шибан.

За те дни, что мы провели вместе, я пришел к выводу, что понять Торгуна непросто. Иногда я не мог взять в толк, почему он смеется. В другой раз смеялся я, а он удивленно смотрел на меня.

Торгун был хорошим воином, и думаю, что мы оба стали уважать друг друга после первых совместных боев. До прибытия к Дробилке, мы уничтожили еще два конвоя, и я лично видел, как сражается его братство.

Они были более организованными, чем мы. После начала боя я редко отдавал приказы братьям, доверяя их самостоятельности. Торгун командовал своими воинами постоянно, и они незамедлительно следовали за ним. Они использовали скорость, как и мы, но быстрее занимали огневые позиции, когда сражение становилось более позиционным.

Я никогда не видел, чтобы они пользовались некоторыми тактическими приемами. Воины Братства Луны никогда не отходили, не имитировали отступление, чтобы выманить врага.

— Мы не отступаем, — признался он.

— Это эффективный метод, — ответил я.

— Более эффективно дать им понять, что ты никогда не сделаешь это, — сказал он, улыбнувшись. — Когда Лунные Волки вступают в бой, враги знают, что они никогда не прекращают наступление, без остановки, волна за волной, до победного конца. Это оказывает сильное воздействие.

Едва ли я мог усомниться в репутации Легиона магистра войны. Мне приходилось видеть его в бою. Лунные Волки производили сильное впечатление.

Поэтому, изучив укрепления зеленокожих, я плохо представлял, что предложит Торгун. Меня тревожила мысль, что он посоветует подождать, пока к нам не присоединиться другой минган, а спор не входил в мои планы. Я хотел поддерживать импульс нашего наступления, так как знал, что другие братства уже вступили в сражение на противоположной стороне огромного комплекса ущелий. Если мы собирались добиться чести сражаться рядом с каганом, который наверняка будет в эпицентре битвы, тогда должны оставаться на передовой затягивающегося кольца.

— Я не хочу ждать, — решительно сказал я, опустив магнокуляры и взглянув на Торгуна. — Мы можем разбить их.

Торгун не сразу ответил. Он продолжал смотреть на далекие скалы, выискивая уязвимые места. В конце концов он опустил магнокуляры и посмотрел на меня.

Торгун ухмыльнулся. Я видел эту усмешку прежде, она была одной из немногих черт, свойственных нам обоим. Он ухмылялся перед тем, как вступить в бой, так же, как и я.