Пелам Вудхаус - Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)

• Название: Парни в гетрах. Яйца, бобы и лепешки. Немного чьих-то чувств. Сливовый пирог (сборник)
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Литература 20

Создатель неподражаемых Дживса и Вустера, неистового Псмита, эксцентричных Муллинеров повзрослел.

Теперь перед нами – совсем ДРУГОЙ Вудхаус.

Он так же забавен, так же ироничен.

Его истории так же смешны.

Но в поздних рассказах Вудхауса уже нет гротеска. Это зрелые произведения опытного писателя, глубокого знатока человеческой психологии. И смеется автор не столько над нелепыми ситуациями, в которых оказываются герои, сколько над комизмом самого времени, в котором им довелось жить…

Перевод: Наталья Трауберг, Инна Бернштейн, Ирина Гурова, Алексей Круглов

---

– А то! – сказал Перси.

Они ушли и расстались на Довер-стрит.

Нельсон очень страдал за Перси. Он знал, как тот чувствителен, и мог догадаться, какую рану нанес ему разрыв с любимой девушкой. Конечно, он ее любит. Тут нужен деликатный посредник, добрый друг обеих сторон, который и заделает брешь.

Тем самым, он направился к Элизабет и застал ее у входа. Конечно, она не поехала в Аскот, а кликнула такси и отправилась домой, размышляя в пути, что забыла сказать. Приехав, она собралась на прогулку с пекинесом по имени Кларксон.

Нельсону она обрадовалась и стала с ним мило болтать, словно, поднявшись с мирского дна, обрела наконец родную душу. Чем больше он слушал, тем больше хотел послушать еще. Чем больше смотрел, тем больше удивлялся, как можно жить без Элизабет Ботсворт.

Особенно его привлекала ее нежная хрупкость. Проведя столько времени с жительницей Бробдингнега, он едва не свернул шею, постоянно глядя вверх. Беседовать с Дианой, понял он, не легче, чем с флагштоком. Странно, что это не приходило ему в голову.

– Ты прекрасно выглядишь, Элизабет, – сказал он.

– Какое совпадение! И ты тоже.

– Нет, правда?

– Конечно. Как раз собиралась тебе сказать. После всяких чудищ – к примеру, Перси Уимболта – приятно увидеть человека со вкусом.

Поскольку имя Перси упомянуто, можно бы защитить друга, но Нельсон этого не сделал, выговорив взамен:

– Нет, правда?

– Конечно, – подтвердила Элизабет. – Ту т главное шляпа. Не знаю, в чем суть, но я с детства очень чувствительна к шляпам. Приятно вспомнить, как лет в пять я уронила горшочек с джемом на дядю Александра, который надел охотничью шапку с ушками, как у Холмса. Шляпа, на мой взгляд, – лицо мужчины. Твоя – само совершенство. В жизни не видела, чтобы что-нибудь так шло. Шедевр, а не шляпа. Ты в ней прямо как посол.

Нельсон глубоко втянул воздух. Он трепетал с головы до ног. Шоры упали с его глаз, началась новая жизнь.

– Э-э, – сказал он, дрожа от любви. – Можно взять твою маленькую ручку?

– Просим, – сердечно ответила Элизабет.

– Спасибо, – сказал Нельсон. – А теперь, – он прилип к упомянутой ручке, как пластырь, – не выпить ли нам где-нибудь чаю? Надо о многом поговорить.

Как ни странно, когда у кого-то болит за кого-нибудь сердце, у того (т. е. у кого-нибудь) сердце болит за первого. Словом, оба сердца болят. Так случилось и теперь. Расставшись с Нельсоном, Перси устремился на поиски Дианы, собираясь помирить их уместным, точным словом.

Диана гуляла по Беркли-сквер, вздернув голову и громко дыша носом. Перси крикнул: «Привет!», и холод ее глаз сменился сердечным теплом. Видимо, она ему обрадовалась. Они оживленно заговорили, и с каждой ее фразой Перси все больше убеждался, что лучшее занятие для летнего дня – прогулка с Дианой Пентер.

Пленяла его не только беседа, но и внешность спутницы. Вспоминая о том, что он потратил ценное время на какую-то креветку, он готов был себя удавить.

Ухо Дианы было плюс-минус на уровне его губ, так что речь доходила без помех. С Элизабет он просто кричал в колодец, надеясь привлечь внимание одной из инфузорий. Странно, что он так долго этого не замечал.

От таких мыслей его пробудило имя Нельсона.

– Прости, не понял, – сказал он.

– Я говорю, что этот Нельсон – жалкая фитюлька. Если бы не лень, давно бы устроился в цирк.

– Ты так думаешь?

– И не только так, – сурово сказала Диана. – Нас, девушек, доводит до седины и монастыря то, что волей-неволей показываешься с такими людьми. Надеюсь, я не жестока. Я напоминаю себе, что внешность мокрицы – не вина, а беда. Но на одном я настаиваю: не увеличивай свое уродство, бродя по Лондону в шляпе до колен. Разве можно гулять с бациллой, если поля ее цилиндра метут тротуар? Шляпа – мерило мерил. Человеку, который не способен купить хорошую шляпу, доверять нельзя. Вот твоя шляпа – шедевр. Много я видела цилиндров, но такого… В самую меру, не велик, не мал, просто шкурка от сосиски. Кстати, тебе идут цилиндры. Тот самый тип головы. Ты в нем… как бы тут сказать? – силен и солиден. А, вот! Истинный лев. Этот почти незаметный изгиб на юго-востоке…

Перси дрожал, как восточная танцовщица. От Хэй-хилл доносилась прекрасная музыка, Беркли-сквер кружился на одной ножке.

Он вздохнул и спросил:

– Останови меня, если я уже это говорил, но не пойти ли нам в такое местечко, где дома не пляшут вальс? Попили бы чаю, заказали пончиков… Я как раз хотел тебе кое-что сказать…

– Итак, – закончил Трутень, отщипывая виноградину, – вот такие дела. Конец счастливый.

Извещение о свадьбе Нельсона с Элизабет появилось в тот же самый день, что и извещение о Диане с Перси. Приятно, когда пары хорошо подобраны. Ну подумайте сами, стоит ли великану идти к алтарю с истинной креветкой, а изящному джентльмену – с весьма корпулентной дамой. Да, посмеяться можно, но для того ли женятся? Словом, конец счастливый. Но не в том суть. Суть – в тайне.

– Абсолютно, – сказал немощный Трутень.

– Если бы цилиндр не шел Перси, почему он понравился Диане?

– Тьма…

– И напротив, если цилиндр не шел Нельсону, почему он понравился Элизабет?

– Совершенная тайна!

Сестра попыталась привлечь их внимание:

– А знаете, что?

– Нет, дорогая подушковзбивательница, не знаем.

– Я думаю, мальчик от Бодмина перепутал шляпы.

Трутень покачал головой и съел винограду.

– А в клубе, – продолжала сестра, – они надели правильно.

Трутень снисходительно улыбнулся.

– Неглупо, – признал он. – Нет, неглупо. Но, я бы сказал, притянуто за уши. На мой взгляд, четвертое измерение, хотя его и трудно усвоить.

– Абсолютно, – согласился его страдающий друг.

© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Кошки, кошки!

Когда в клубную курилку заскочил котенок, приветствуя Трутней нежным «мяу!», Фредди Виджен, сидевший в углу, охватив голову руками, резко встал.

– Я полагал, – сказал он холодным ровным тоном, – что это убежище для джентльменов, а не взбесившийся зверинец.

И ушел.

Многие удивились.

– В чем дело? – осведомился один Трутень, поскольку в этом клубе не принято распускать чувства. – Они в ссоре?

Другой, компетентный Трутень покачал головой:

– С этим котенком – нет. Просто после визита в Чесс-Перречес он не любит кошачьих.

– Чесс?

– Перречес. Родовое гнездо Делии Прендерби в Оксфордшире.

– Я ее знаю, – сказал еще один Трутень, – очень мила.

– Фредди тоже так думал. Он ее пламенно любил.

– И утратил?

– Вот именно.

– Вот что, – сказал очередной Трутень, – если положить цепочкой тех, кого он любил и утратил, ряд дойдет до Пиккадилли.

– Нет, дальше, – возразил другой, – среди них есть высокие. Не пойму, чего он тратит время. Рано или поздно его отвергают. Лучше бы почитал хорошую книгу.

– С Фредди плохо то, – сказал компетентный Трутень, – что он гонится за летучей звездой. Он недурен, хорошо танцует, прекрасно двигает ушами, и девушка на все это ловится. С этой Делией все пошло лучше некуда, и настолько, что когда она пригласила его в Чесс-Перречес, он купил руководство «Что должен знать жених».

– Странные названия у наших местечек, – заметил первый Трутень.

– Фредди тоже удивлялся, пока туда не приехал. Там он быстро понял, как точны эти слова. Дело в том, что семейство Делии очень любит животных, и жилье их буквально кишит бессловесными друзьями. Собаки чешутся сами, кошки дерут обивку. Говорят, хотя я его и не видел, был там шимпанзе, тоже, без сомнения, чесавшийся. Бывают такие дома в глубинах страны, а этот Чесс располагался в шести минутах от станции.

На этой самой станции Делия встретила Фредди в двухместном авто, и по пути они сердечно беседовали, выказывая взаимную приязнь.

– Предстань в своем лучшем виде, – советовала Делия. – Многие гости совершали непростительные ляпы. Главное – понравиться отцу.

– Конечно, конечно!

– Он бывает… нелегким.

– Ах, в том ли дело! Познакомь меня с ним, большего я не прошу.

– Он не любит молодых людей.

– Меня полюбит.

– Да?

– Еще бы!

– Почему?

– Я обаятельный.

– Да?

– А то как же!

– Обаятельный?

– Вот именно.

Она толкнула его в бок, он толкнул ее, она хихикнула, он засмеялся, она сказала: «Ну, ты и субъект!», он сказал: «Тем живем». Словом, сами видите, до какой фазы они дошли. Ничего конкретного, но любовь уже расцветает в девичьем сердце.

Стоит ли говорить, что по приезде, точнее – при первой встрече с этим Мортимером, Фредди совершил классический ляп, ударив его по затылку тигровым котом?

Поезд немного опоздал, и Делия сразу отвела его в комнату, приказав поскорей переодеться к обеду. Все шло хорошо, пока Фредди не заметил, что на его лучшей рубашке лежит большой кот.

Каждый знает, что такое рубашка. Фредди застыл. Потом, хрипло вскрикнув, схватил кота, вынес на балкон и бросил в бездну. Приземлился он, то есть кот, на затылке проходившего мимо джентльмена.