Надежда Залина - Линия Маннергейма

• Название: Линия Маннергейма
• Автор: Надежда Залина
• Жанр: Русское современное

Если человек не живет, а плывет по течению, рано или поздно на этом «пути» его встретят пороги, омуты или шторм. И придется вступать в борьбу со стихией, принимать решения и вспоминать все подводные камни, над которыми проплыл, приняв их за знаки судьбы или просто не заметив. А еще – держать свою линию обороны и точно знать при этом, что именно защищаешь.

Лера Белозерова течению никогда не сопротивлялась. Непригодившееся журналистское образование, постоянное ворчание мужа, считающего, что она занимается несерьезным делом, работа в маленьком издательстве, которое специализируется на литературе о паранормальных явлениях… И вдруг – обвинение в убийстве. Труп найден возле старого дота на линии Маннергейма у поселка Ярви, куда Лера сбежала из Питера. Но ей кажется, что с жертвой преступления – пожилой женщиной на фотографии – она даже не знакома…

---

– Намучилась, сил нет.

– А я думала, ты прическу сменила. Вик, а зачем все это, ведь он практически не отличается от того, что у тебя на голове. В смысле, что с париком, что без него – почти одно и то же.

– Вот именно. Эксклюзивная вещь. Из моих волос сделан.

– Зачем тебе парик из своих волос? Я понимаю, когда что-то другое, а так…

– Сразу видно – не деловая ты женщина. Объясняю: волосы у меня длинные, их помыть, уложить – тьму времени отнимает, и не всегда такая возможность есть. А так, если что, парик на голову – и готово. Вот еду я, например, в Питер на поезде. Ты видела, чтобы там условия для укладки имелись? И как же быть? Платком все время заматываться, что ли? А так выхожу я из поезда вся свежая и благоухающая, да еще и с красивой головой. И все сразу к моим ногам штабелями складываются.

– Вика, – рассмеялась Лера, – ты неисправима. Зачем тебе сейчас штабеля из мужчин? Ты ведь замужем.

– Это никогда не помешает. Мало ли что. А потом, знаешь ли, приятно.

– А муж не ревнует?

– Пусть поволнуется немного. Полезно. Он всегда должен знать, что я представляю ценность в глазах других мужчин. От этого еще больше любить будет. Вот ты, например…

– А что я?

– Сколько помню, всегда была такой, как сейчас.

– В смысле?

– Одеваешься все время одинаково, и прическа почти одна и та же. Ты бы хоть раз в жизни волосы, что ли, покрасила.

– Спасибо, мне хватило. Не помнишь, как ты меня в салон потащила?

Еще в студенческие времена Вика как-то договорилась сделать прическу у известного в городе стилиста, тогда это еще было редкостью. Она взяла за компанию и подругу, убедив ее привести наконец-то голову в порядок. В салоне, который располагался почему-то на отшибе, они увидели занятное существо неопределенного пола и возраста, всё в кудрях и рюшечках. Существо едва взглянуло на них, закатило глаза и сказало, что головы у них проблемные. Потом долго возилось с Викой, хищно выхватывая ножницами пряди ее роскошных светлых волос, а то, что осталось, накрутило на какие-то замысловатые не то бигуди, не то палочки и позвало Леру.

Та постеснялась отказаться, решив, что с ее короткой стрижкой ничего страшного сделать нельзя. И поплатилась за свое легкомыслие немедленно. Стилист наголо обрил ей затылок, а оставшиеся волосы разделил зигзагообразным пробором и выкрасил в разные цвета от ультрамарина до ярко-малинового.

Когда Лера увидела это произведение искусства у себя на голове, просто потеряла дар речи от растерянности. Зато Вика не сплоховала, как всегда. Обнаружив вместо своей роскошной шевелюры какие-то куцые кудельки мышиного цвета, она моментально пришла в ярость. Досталось и стилисту, и салону. Парикмахер оказался на удивление проворным и спрятался в подсобке, пока Вика буйствовала.

Через некоторое время появилась администратор, дородная женщина, в сопровождении амбалистого мужика. Они с легкой долей угрозы извинились перед девушками и предложили уладить все миром. На безальтернативной, впрочем, основе. В качестве компенсации морального ущерба была предложена смехотворная даже по тем временам сумма – или возможность бесплатно посетить салон еще раз.

Еще раз? Вика высказала все, что думает о салоне, но деньги взяла. Потом Лере пришлось побриться наголо, а Вика единственный раз в жизни сделала короткую стрижку. С тех пор Вика на дух не выносила модных стилистов, предпочитая проверенного мастера. Еще она невзлюбила локоны и кудри. Придавая своим светлым волосам различные оттенки, она всегда требовала прическу исключительно из прямых волос, разрешая варьировать лишь длину в пределах пяти сантиметров.

– Ты думаешь, я еще когда-нибудь соглашусь на такое? – засмеялась Лера, вспоминая свое хождение с лысой головой в холодное время года.

– Не обязательно так радикально. Но попробовать что-то свеженькое, в разумных, конечно, масштабах, необходимо. Вдруг краше станешь?

– Лучше, чем есть, не станешь.

– Ты не права. Знаешь, скольким девушкам такие эксперименты помогли? Мужчины же, они очень просто устроены. Реагируют на все яркое и броское. Если заметил тебя – половина, считай, уже сделана. Все дальнейшее – дело техники. Если правильный подход подобрать – все, он готов. Пользуйся на здоровье.

– А мне такие мужчины не нравятся. Которые реагируют только на внешний блеск. И не мне одной, думаю.

– Это ты с жиру бесишься. Знаешь, сколько женщин готовы хоть какого-нибудь завалящего мужичка подцепить? А они все одинаковые. Мужики, в смысле.

– Не все.

– Думаешь, Федор полюбил тебя за прекрасную душу? Фигушки! На внешность твою он клюнул. Скажешь, нет?

– Нет!

– А вот и да! Просто он ошибся.

– Как это?

– А так, что твой внешний вид не соответствует тому, что внутри.

– Это как?

– Примерь мой парик.

– Зачем?

– Для наглядности.

Вика водрузила белокурое произведение парикмахерского искусства Лере на голову и стала сосредоточенно прилаживать его половчее. Провозившись несколько минут, она отправила Леру к зеркалу посмотреть, что получилось. Лера взглянула на себя и не поняла, кого она видит. Эта блондинка с растерянным взглядом и слишком загорелым лицом была ей незнакома. «Неужели это я, – спрашивала себя она, вглядываясь в отражение, – неужели я – такая?» Черты лица проступили ярче под ослепительно белой челкой, но они казались не такими четкими, как обычно, а как-то смягчились. Девушка в зеркале казалась такой неприкаянной и глупой, что Лера, не выдержав, сдернула парик.

– Ну что, – заговорила вертевшаяся рядом Вика, – поняла?

– Ты хочешь сказать, что я – безвольное существо, глупая блондиночка, что ли?

– Не смей при мне обижать блондинок! И почему принято считать, что все блондинки – непроходимые мечтательные дуры, а брюнетки – темпераментные, задорные и умные? Посмотри на нас, к примеру.

– Какая же ты блондинка! – возразила Лера. – Ты настоящая белокурая бестия. Мы тут книгу о Германии делали, там про таких, как ты, много написано. Так что не все светловолосые оказываются блондинками.

– Ага, и не все темноволосые – брюнетками. Точно. Вот ты, например…

– Да что я?

– Где твоя энергия, напор, темперамент, в конце концов! Должно же хоть что-то быть!

– А почему именно такой набор качеств? По внешности вообще нельзя судить о человеке. Это неправильно.

– Да что ты говоришь? Вот скажи, почему ты не можешь просто радоваться жизни и получать от нее удовольствие? Ведь тело затем и дано, чтобы все можно было понюхать, потрогать, попробовать.

– Ты забыла еще про зрение и слух.

– Не придирайся, ты же понимаешь, что я хочу сказать. Тебе подарили жизнь – радуйся и пользуйся. А ты все ждешь чего-то. Сама хоть понимаешь, что пытаешься найти?

– Определения точно дать не смогу, – подумав, серьезно сказала Лера. – Пока это где-то на уровне чувств. Не этих пяти, о которых ты говорила, а каких-то других, глубинных, что ли. Хочется понять, зачем мы рождаемся, для чего живем. По большому счету. Зачем мы… нужны, если хочешь. Ведь зачем-то нужны. Не можем же мы быть просто белковой формой жизни. Тогда все как-то бессмысленно. А в природе не бывает бессмысленных вещей.

– Так ты Бога ищешь, – поняла Вика по-своему. – Сходила бы в церковь, и дело с концом. Там бы тебе быстренько объяснили и про мироздание, и про смысл жизни.

– Бог и церковь – не одно и то же. Мне нужно что-то другое, понимаешь? Вот у тебя бывает такое чувство, что ты когда-то знала что-то очень важное, а потом раз – и забыла? Напрочь.

– Бывает. Вот у меня завтра встреча важная с клиентами, а я о ней напрочь забыла.

– Не хочешь – давай не будем говорить. Ты сама спросила, а я просто пытаюсь ответить. Как могу. Извини, я не философ, мне сложно оперировать отвлеченными категориями. Как чувствую, так и говорю.

– Я пошутила. Но все равно не понимаю. О чем можно было забыть?

– Ну как бы тебе сказать… словно ты знала когда-то тайну какую-то, сокровенную, а потом забыла. Но ощущение… нет, не ощущение, а что-то вроде воспоминания об этой самой тайне все время тебя мучает. И кажется, что ты живешь для того, чтобы вспомнить о том, что забыла. И понять, почему об этом не помнишь. Неужели у тебя никогда не бывает такого?

– Невозможно жить этим постоянно, – пожала плечами Вика. – Ну, задумаешься иногда… А жизнь – она такая интересная. В ней много еще чего есть.

– Я не говорю, что только этим и занимаюсь. Вот переехала в дедовский дом – там так хорошо, тишина кругом, красота. Как-то располагает к мыслям о чем-то не сиюминутном. Я осенью приехала, настроение – хуже некуда, еще с Федором поцапались, в общем, тоска смертная. Ходила, по окрестностям гуляла. Вышла на озеро. Помнишь озеро, мы там купались еще?

– Я за корягу какую-то как зацепилась, так кровищи из меня вытекло немерено. До сих пор шрам остался. А так ничего, мирное себе озеро. И что же ты там увидела?

– Отвлекись на минуточку от шрама своего и представь: октябрь, отчаянно зеленая трава, из последних сил держится, но уже тронута желтизной… Ты никогда не замечала, что этот цвет, такой лимонно-зеленый, он бывает у травы как раз осенью? Грустный очень цвет. И необыкновенно красивый. Особенно под осенним солнцем.