Джой Адамсон - Моя беспокойная жизнь

• Название: Моя беспокойная жизнь
• Автор: Джой Адамсон
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1981

Автобиография известной писательницы и исследователя дикой природы Джой Адамсон, известной своей книгой «Рожденная свободной».

---

Недалеко от Сочи находится большой заповедник[47]. Одна из главных задач, которую поставил перед собой его директор, — разведение зубра. Там обитает пятьдесят пять видов млекопитающих, включая триста бурых медведей. Это один из ста двух резерватов, и мне он показался очень интересным.

Но самым увлекательным было время, проведенное в Аскании-Нова. Здесь поставлена задача скрещивания домашних животных с родственными им дикими видами и улучшения таким образом породы. Кроме того, в Аскании-Нова занимаются размножением диких животных, таких, например, как лошадь Пржевальского, которая находится под угрозой исчезновения.

На следующий день после приезда в Асканию-Нова несколько человек, в том числе и я, отправились с директором на поиски лошадей Пржевальского. В маленькую тележку был запряжен гибрид лошади Пржевальского по кличке Капрон, и он повез нас по степи мимо табунов зебр, гну, антилоп канн, лосей, муфлонов, домашнего скота ватутси, зубров, буйволов водяных и африканских, куланов, лам, конгони, антилоп импала и некоторых других антилоп. Я заметила также зеброидов, крошечных шотландских пони, карликового самца оленя из Индокитая и оленя вапити. Казалось, в этом месте разгрузили весь Ноев ковчег.

К концу дня мы встретили табун лошадей Пржевальского, который состоял из четырнадцати кобыл и одного жеребца по кличке Пегас. Эти лошади очень дикие и не терпят прикосновения к ним людей. Мы подошли к табуну пешком, разбрасывая початки кукурузы, чтобы привлечь кобыл, которые постепенно приблизились к нам. В настоящее время в мире существует немногим больше двухсот лошадей Пржевальского, пятнадцать из них обитают в Аскании-Нова. Другим источником гордости могут служить африканские антилопы канны, которые размножаются в Аскании-Нова с 1892 года и которые были здесь одомашнены и дают молоко с 1948 года. Мое пребывание в заповеднике придало мне новые силы, и мне стало грустно, когда пришло время уезжать отсюда. Последний день своего пребывания а СССР я провела в охотничьем хозяйстве в ста двадцати километрах к северу от Ленинграда. Здесь я узнала, как строго контролируется в СССР охота: чтобы застрелить какое-либо крупное млекопитающее, требуются лицензии, а число животных, которых дозволяется убить из одного ружья в течение охотничьего сезона, весьма незначительно и зависит от того, насколько часто встречается данное животное.

Через два года после моего путешествия в СССР меня пригласили в Японию, чтобы встретиться там с людьми, заинтересованными в создании организации Фонда Эльсы в их стране. В городе Нара, знаменитом своими храмами, я видела ручных оленей, бродящих по окрестным холмам, и посетила научно-исследовательскую станцию. В Мино, древнем городе Японии, мы беседовали о священных обезьянах, обитающих там, а затем отправились в горы, в Манки-Хевн — центр исследований японского макака (Масаса fuscate). Директор центра рассказал нам, что здесь более двадцати пяти лет исследуются три группы обезьян, насчитывающие в общей сложности около шестидесяти особей. Территория, занимаемая каждой группой, приблизительно равняется ста пятидесяти квадратным километрам. Средняя продолжительность жизни обезьян обычно составляет тридцать лет, но здесь она уменьшилась до двадцати четырех, возможно, из-за неподходящей пищи, предлагаемой им посетителями, несмотря на развешанные повсюду предупредительные плакаты.

Смотритель обратил мое внимание на один любопытный факт: когда человек смотрит прямо в глаза взрослой обезьяны, она впадает в панику и становится агрессивной, но детеныши могут смотреть в глаза смотрителю с выражением полного доверия.

Из Мино меня на самолете переправили на Хоккайдо — самый северный остров Японии — для посещения фермы Танчо, в Кусиро. Здесь занимаются изучением и разведением японских журавлей. Японский журавль — самый крупный из журавлей и к тому же самый красивый: у него белое туловище, черные крылья и хвост и красная шапочка на голове. К несчастью, великолепие этих величественных птиц стало их смертным приговором; число их снизилось в конце концов до 140[48]. Чтобы предотвратить окончательное уничтожение этих птиц, их теперь стали разводить на ферме Танчо и в зоопарках. Позднее одну пару японских журавлей я увидела в Токийском зоопарке; их птенец имел красновато-коричневый цвет и должен был начать белеть только в трехмесячном возрасте.

На следующий день меня привезли на территорию, которая может служить эквивалентом японского Национального парка и является национальной реликвией. К моему величайшему удивлению, на этой территории я увидела и поселения. Моей первой мыслью было, что такое соседство может привести к браконьерству, но меня уверили, что этого не происходит, так как на браконьеров налагают слишком большие штрафы, а поскольку земли не хватает, использовать часть территории исключительно в целях сохранения диких животных нет возможности, и люди здесь гармонично уживаются рядом с дикими животными. В Японии нет крупных хищных животных, кроме медведя, обитающего только в лесу, и поэтому сочетание интересов человека и диких животных возможно.

Перед отъездом из Японии я посетила «Королевство животных» Хата на Хоккайдо; Хата, зоолог и писатель, основал научно-исследовательскую станцию на площади в 390 квадратных километров, желая оказать помощь ученым, изучающим диких и домашних животных. Для ее создания он использовал доходы от написанных им — в общей сложности свыше тридцати — книг. Особенно известна книга Хата, в которой он излагает историю своей жизни на острове в течение двух лет вместе с бурым медведем, ставшим его другом. Мы просмотрели и часть фильма, снятого автором. В фильме показано, как он проводит период зимней спячки бок о бок с медведем. Поразительно, что медведь даже в полусонном состоянии никогда не терял веры и доверия к своему сотоварищу — человеку.

Из Японии я отправилась в Таиланд, куда меня пригласил Осот Косин — страстный естествоиспытатель. Когда он встретил меня вместе с директорами заповедников для диких животных и национальных парков, я с удивлением узнала, что фильм «Рожденная свободной» в этот момент демонстрируется в Бангкоке. Мистер Осот устроил мне чудесное турне, включая посещение его частного заповедника, где я видела оленей аксисов, мунтжаков, оленей замбаров и двух газелей Томсона, которых Осот купил во время своего последнего посещения Кении. На следующий день Бурн, женщина, преданная задаче сохранения диких животных и консультант при национальных парках взяла меня с собой в национальный парк Кхао-Ян. По пути мы заехали на рынок животных в Бангкоке. Это было неприятное зрелище, и я предложила отчислить в помощь диким животным средства из Фонда Эльсы — такую сумму, которая дала бы возможность либо нанять инспекторов, либо по крайней мере напечатать книги о жизни диких животных и об обращении с ними. Когда мы прибыли в Кхао-Ян, нас встретил доктор Бунсонг Лекагул — самый известный орнитолог и защитник диких животных в Таиланде, а также несколько научных работников. Мне предложили выпустить на свободу одного лапундера, или свинохвостого макака, и одного леопарда, находившихся в специальных ящиках. Дать свободу обезьяне было нетрудно; совсем другое дело леопард — он изрядно-таки меня цапнул, прежде чем броситься в ближайшую чащу. Когда стемнело, мы отправились в гостиницу парка, где Бури показала нам фильм об уничтожении лесов. Одну из проблем здесь создают лица, возделывающие опиумный мак. Зная о противозаконности своей деятельности, они расчищают большие площади в глубине страны в надежде на то, что там их никто не отыщет. В наши дни им, конечно, приходится учитывать возможность контроля с воздуха, но даже если их и обнаруживают, то с опозданием, когда ущерб лесу уже нанесен.

Мне было жаль, что настало время покидать эту страну и возвращаться самолетом в Найроби.

Влажный климат Японии выявил у меня скрытый артрит тазовой области, и болезнь начала быстро прогрессировать; теперь большую часть времени я стала испытывать мучительную боль. Кроме того, чтобы не нарушать традиционных японских обычаев во время еды, мне пришлось, когда я была там, садиться на пол и скрещивать ноги под низкими столиками, улыбаясь при этом вездесущим фотокамерам, несмотря на то что в эти моменты я страдала от сильной боли. К счастью, мне удалось стоически завершить поездку. Однако, возвратившись в Кению, я почти прямо из самолета отправилась в больницу, чтобы подвергнуться серьезной операции бедра.

Поправляясь, я наблюдала диких животных в Эльсамере и делала некоторые зарисовки, но незадолго до этого я сломала локоть правой руки, что ограничило возможность пользования ею. А потом повредила и правое колено…

Потребовалось два года для того, чтобы прийти в себя от всех этих несчастий, и терпение мое постепенно подходило к концу. И несмотря на то, что мое время было заполнено все возрастающим объемом работы для Фонда Эльсы, я жаждала вернуться к лагерной жизни и взяться за новое для меня дело — изучение леопардов.