Виталий Рапопорт - Как и почему

• Название: Как и почему
• Автор: Виталий Рапопорт
• Жанр: Русская классическая проза

---

- В этом деле есть подробности похлеще. В закрытом письме группа врачей-вредителей названа "безусловно существующей". Это рука Сталина. Еще один след сталинского участия - это параграф, где говорится о врачах Левине и Плетневе, которые довели до смерти Куйбышева и Горького. Маленков такого бы в документ не вставил.

- Почему? Вроде бы нормальная пропаганда.

- Так говорить нельзя. Партийные бумаги тщательно редактировались, ни одного слова туда не включали просто так. Это птичий язык, своего рода эзоповщина, но все, кому полагалось, понимали. Так вот, такая ссылка давала основание для опасных ассоциаций. Левин с Плетневым получали приказы от Ягоды, а тот - от Бухарина с Рыковым. А здесь? Кто стоял за спиной врачей-убийц?

- Иностранная разведка.

- Шум смерти не помеха. В 38 году Бухарина и сообщников обвинили в том, что они действовали по указке иностранных разведок. Нет, нет, Егор не стал бы в такие игры играть. Тем более, что в 53 году передовая "Правды", явно с подачи Сталина, прямо говорила о правых. В переводе это означало, что сегодня, как и тогда, следы ведут в Политбюро. Я больше скажу. Дело врачей, которое в тот момент существовало только в замысле, сильно помогло Маленкову и Берия, они смогли заменить Абакумова послушным Игнатьевым. Но одновременно они выпустили джина из бутылки. Сталин двумя руками вцепился в это дело, как некогда в Шахтинское, уж больно оно гармонировало с советской действительностью. Он стал совершать действия, которые им были явно не по нутру. Ради высокой цели приходилось молчать, делать козью морду.

- Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

- Дело врачей могло кончиться худо для любого члена Политбюро, включая их самих. Более непосредственно, погром в МГБ. Многих из тех, кого посадили в 51 и 52-ом, Берия немедленно выпустил в 53-ем. Абакумов, кстати, остался за решеткой.

- А как же банда Берии-Абакумова?

- Это выдумка Хрущева и компании, но ее сочинили уже после казни Лаврентия. А в 1951 было немыслимое дело Абакумова-Шварцмана.

- Это что еще за персонаж? Я про такого и не слыхивал.

- Что персонаж, то персонаж. Мы еще про него поговорим. Министра государственной безопасности не могли арестовать одного, без подобающего окружения. Нужен был заговор, непременно разветвленный. Чтобы операция не выглядела как личная месть или расправа. Упаси Бог! Начали с того, что жену министра, Антонину Николаевну, тридцати одного года (мужу было 43), с двухмесячным сыном на руках заключили в Сретенскую тюрьму МВД. У матери сразу пропало молоко, ребенка посадили на искусственное питание. В этом аресте не было ни политического, ни сыскного смысла, зато в последующих этого добра было в избытке. За решеткой оказались важные чины МГБ СССР: начальник Следственной части по особо важным делам генерал-майор А. Леонов, его заместители полковники М. Лихачев, В. Комаров, Л. Шварцман, начальник секретариата министерства полковник И. Чернов, его заместитель полковник Я. Броверман. Формула обвинения была на всю катушку: члены преступной группы Абакумова, занимавшейся враждебной деятельностью против Большевистской Партии и Советского Государства. Поначалу арестованные сидели в Матросской тишине, допросы вели следователи прокуратуры. Без применения физических методов. Почему доверили прокуратуре, точных сведений нет. Вероятнее всего потому, что МГБ было обезглавлено. Больше месяца не назначали нового министра, Сергей Иванович исполнял обязанности, рядом находился уполномоченный ЦК Семен Денисович Игнатьев, креатура Маленкова. Оба занимали выжидательную позицию. Кроме того, кому в МГБ вести следствие, когда руководство следственной части сидело в тюрьме. Свято место, однако, пусто не бывает. В августе Игнатьева назначили министром, Рюмина - начальником следственной части. Новый руководитель МГБ был из партаппаратчиков, с чекистской работой не знаком. Рюмин получил большую свободу действий, понимал, что министр от него зависит, иначе нечего будет докладывать Сталину. Рюмин, однако, для своей новой роли был подготовлен скверно. Он пришел из СМЕРШа, следователем работал с 1947 года, плохо знал порядки в центральном аппарате. Многие в МГБ считали его бездарью. Да и подследственные не хотели идти навстречу. Он им задавал простые вопросы: кого Абакумов намечал в свой кабинет министров после свержения Сталина? Когда вы начали работать на иностранную разведку? Они полностью все отрицали. Дело было бы совсем плохо, не приди на выручку Шварцман.

- Он что, сексотом был?

- Полковник МГБ? Идея дразнящая, но пока не применялась. Дело обстояло проще, он начал давать показания. Но прежде, чем о них говорить, полезно будет на него дать объективку. По профессии он был журналист, работал когда-то ответственным секретарем "Московского комсомольца". Числился по следственной части, но допросов не вел. Производственный процесс выглядел примерно так. Головка министерства решала, чего именно нужно добиться от того или иного подследственного, Чернов и Броверман из секретариата писали сценарий, следователи доводили его до арестованных, пользуясь в своей режиссерской работе всеми доступными методами. Особенно славился полковник Комаров, методически избивавший своих жертв - с нанесением тяжелых телесных повреждений, иногда до смерти, как адмирала Гончарова. После этого подключался Шварцман, который оформлял выбитые показания, творчески их редактируя.

- Действительно, производственный процесс!

- Конвейер почище фордовского. И вот такого стахановца, как Комаров, посадили. Даже под следствием он делился опытом: Абакумов учил: "Мотай арестованного! Не забывай, что работаешь в ЧК, а не в уголовном розыске!"

- Мотай?

- Выматывай. Не давай спать, есть и т.д. Комаров спокойно, не выходя из себя, обрабатывал подследственных резиновой дубинкой, после чего они не могли ни сидеть, ни стоять, ни лежать. Представляете его чувства в тюрьме? Сохранилось его письмо т. Сталину:

Милый товарищ Сталин!

К Вам, отцу родному, Советский народ несет свои радости и горе. Разрешите и мне в тяжелые для меня дни обратиться к Вам со своим несчастьем... Я очень прошу Вас вернуть меня к жизни, к работе, по которой я так стосковался. Я хочу быть в строю советских тружеников, чтобы иметь возможность вложить свой честный труд в общее дело. Мне еще только 35 лет и я еще могу сделать много полезного для своей Родины.

- Отозвался вождь на этот крик души?

- Оставил без последствий. Вернемся к Шварцману. Он начал давать показания, обширные показания. Почему, трудно сказать. Некоторые считают, что он надеялся добиться снисхождения, но это вряд ли. Шварцман в органах не новичок, еще в деле Николая Вавилова участвовал, он не мог не знать, что тех, кто сотрудничал со следствием, все равно уничтожали. Показания его были гротескные. Их даже пересказывать неловко, вот цитата: "До сих пор я скрывал от следствия, что являюсь педерастом и на этой почве имел половые сношения с Абакумовым, с английским послом Керром и с моим собственным сыном Сергеем, когда тому было 12 лет... Наряду с этим я сожительствовал и с родной дочерью Анной". На вопрос, кто вражеские агенты в МГБ, он сообщил, что там действует сионистская организация, куда зачислил всех ответственных работников еврейской национальности, числом 30 душ. Вам это ничего не напоминает?

- Да нет.

- Он же ведет себя, как Ноздрев.

Федор Пахомович вскочил и с удовольствием потянулся. Сколько времени мы заседаем, подумал я. На часы смотреть не стал. Он быстро отыскал книгу на этажерке и вернулся к столу:

- В десятой главе чиновники допрашивают Ноздрева, кто такой Чичиков: "Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись ... на вопрос, не шпион ли он и на старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом... На вопрос, не делатель ли он фальшивых бумажек, он отвечал, что делатель... На вопрос, точно ли Чичиков имел намерение увезти губернаторскую дочку и правда ли, что он сам взялся помогать и участвовать в этом деле, Ноздрев отвечал, что помогал и что если бы не он, то не вышло бы ничего... Попробовали было заикнуться о Наполеоне, но и сами были не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли прочь..." По-моему, Шварцман нагромождал фантастические детали в надежде, что следователи усомнятся в его здравомыслии. Представитель военной прокуратуры решил направить полковника на психиатрическую экспертизу, но Игнатьев с Рюминым из осторожности доложили Сталину. Тот аналогии с героем Гоголя не заметил, пикантные подробности про педераста, сожительствующего с собственной дочерью, пропустил мимо ушей, зато, как подлинный полководец, принял молниеносное решение: "Вы оба дураки. Этот подонок просто тянет время. Никакой экспертизы. Немедленно арестовать всю группу". В октябре названные Шварцманом еврейские чекисты оказались за решеткой, в их числе легендарный Эйтингон, муж балерины Лепепшинской генерал Райхман, полковник Андрей Свердлов, сын того самого. Взяли также их подчиненных с чистых пятым пунктом, взяли двух заместителей министра Селивановского и Питовранова, взяли их сотрудников. На образовавшиеся в МГБ вакансии Маленков посылал своих - в основном, партаппаратчиков. Вроде бы работа кипела, но это не удовлетворяло Сталина.