Мартин Шойбле - Джихад: террористами не рождаются

• Название: Джихад: террористами не рождаются
• Автор: Мартин Шойбле
• Издательство: КомпасГид
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904561-71-0

Журналистское расследование — то, за чем следят миллионы глаз. В основе его всегда сенсация, событие, которое бьет в спину из-за угла, событие-шок. Книга, которую вы держите в руках, — это тоже расследование, скрупулезное, вдумчивое изучение двух жизней — Саида и Даниеля. Это люди из разных миров. Первый — палестинский подросток, лишенный детства, погруженный в миллиард взрослых проблем, второй — обычный немецкий юноша, выросший на благодатной европейской почве, увлекавшийся хип-хопом и баскетболом. Но оба они сказали джихаду «да».

Не каждый решится посмотреть в лицо терроризму, не каждый, решившись на первое, согласится об этом писать, и уж тем более процент тех, кто сделает из своего расследования книгу, уверенно стремится к нулю. Но писатель Мартин Шойбле сделал свой выбор, и книга «Джихад: террористами не рождаются» увидела свет. Эта книга разрушает стереотипы, позволяет понять мотивы тех людей, которых нынче принято считать врагами № 1. «Джихад: террористами не рождаются» будет интересен как взрослым, так и старшим подросткам, далеким от мира романов и грез, готовым воспринимать факты, анализировать их и делать выводы.

---

Саид //

В мусульманском мире Саида считают героем. В квартире его родителей на стенах развешены почетные грамоты. Шейх из соседней мечети поздравил его семью. «Мы все — Саид», — произнес он на одном из памятных мероприятий уже после того, как Саид совершил теракт. Этот палестинский юноша вырос в Наблусе, в четырех тысячах километров от родины Даниеля. Наблус — большой арабский город, расположенный к северу от Иерусалима, в регионе Западный берег реки Иордан. Родители Саида живут на краю Старого города. Старый город — это лабиринт переулков, внутренних двориков, мечетей, сотен магазинчиков и квартир. Палестинец, как и Даниель, появился на свет в 1985 году (Саид — в феврале, немец — в сентябре). Кроме года рождения и пола у них не было ничего общего. По крайней мере, тогда…

Винтовкой служил кусок дерева. Большего для игры детям не требовалось. Один был израильским солдатом, другой — палестинцем. Саид и его друг Рами попеременно были то тем, то другим. Израильтянин стрелял из винтовки, палестинец кидал камни. Других правил в игре не было. Они играли в то, что видели в раннем детстве. В 1987 году в таких городах, как Наблус, население вышло на улицы, чтобы выразить свой протест против израильской оккупации. События тех лет называют Первой интифадой; это арабское слово означает «избавление». При этом имеется в виду восстание палестинцев против израильтян.

Мирные протесты быстро переросли в вооруженные. Кадры тех событий обошли весь мир. На экранах телевизоров то и дело показывали израильских солдат и палестинцев, бросающих в них камни. На улице перед домом Саида горели шины, в небо поднимались черные облака дыма. Некоторые палестинцы перегораживали дороги и перекрестки металлическими прутьями и булыжником и укрывались за этими сооружениями. Но баррикады не могли остановить израильских солдат. Горящие шины они перекидывали через заборы соседних домов; так они оказались и во дворе дома, где жила семья Саида.

Родители Саида познакомились в более мирные времена. До Первой интифады можно было свободно передвигаться по стране, в том числе совершать поездки в Израиль. Тогда у палестинцев практически не было политических прав (например права на свободные выборы), но в экономическом отношении некоторым жилось лучше, чем сейчас. До восстания многие палестинцы работали в Израиле. Там они зарабатывали больше денег, и израильские работодатели тоже не оставались в проигрыше. Палестинцы работали на фабриках, стройках, в сельском хозяйстве, соглашаясь на такую работу, которую не хотели делать израильтяне.

Отец Саида выполнял ремесленные работы в различных израильских городах. В других арабских государствах палестинцы тоже считались дешевой рабочей силой. Отец Саида пять лет проработал лакировщиком в Кувейте. Вообще-то после школы он выучился на специалиста по монтажу солнечных батарей. Он часто получал заказы на их установку от различных фирм: на такие услуги был большой спрос. С помощью солнечных коллекторов нагревается вода в черных баках, установленных на плоских крышах. Когда нет солнца, приходится принимать холодный душ. Только обеспеченные люди могут позволить себе нагревать воду на газу. Почти на всех крышах установлены солнечные батареи, которые в долгосрочной перспективе оказываются намного дешевле газа.

Мать Саида — домохозяйка. Она была совсем юной, когда познакомилась со своим будущим мужем, как и сегодня принято в семьях с традиционным укладом жизни. На момент знакомства ей было четырнадцать, ему — двадцать два. Впервые увидев его в день помолвки, она не захотела принять его в качестве жениха. Но отец настоял на своем, и через год сыграли свадьбу. После помолвки она должна была бросить школу, потому что родные считали дальнейшую учебу в школе необязательной для будущей домохозяйки. В то время так думали во многих семьях.

До свадьбы она ни разу не разговаривала с будущим мужем наедине. Во время их встреч в комнате всегда присутствовали родители. Ни в коем случае нельзя было допустить близости жениха и невесты до свадьбы: девушка должна выйти замуж девственницей. На свадебное торжество пригласили четыреста гостей. Свадьбы принято отмечать с большим размахом — не важно, богаты или бедны вступающие в брак. Зачастую мужчины и женщины празднуют отдельно друг от друга, и лишь молодые остаются вместе. Так было и на свадьбе родителей Саида.

Из Наблуса в Иорданию и обратно //

После свадьбы пошли дети, и на сегодняшний день их уже девять. В шестнадцать лет у молодой женщины родился первый сын, потом еще один, а 17 февраля 1985 года — третий, Саид. Он появился на свет во время фаджра. Это слово означает «рассвет»: так называется ежедневная предрассветная молитва. В роддоме женщины лежали в четырехместных предродовых палатах. В родильном зале с бирюзовыми стенами стояли два родильных кресла, отделенные друг от друга занавесками. Краска на больничных стенах облупилась, из крана текла ржавая вода. Спустя годы в здании сделают капитальный ремонт, что станет возможным лишь благодаря помощи международных организаций. Государственная казна опустела, и без финансовой помощи других стран не обойтись.

Когда Саиду исполнился год, он отправился в свое первое большое путешествие. Семья переехала в соседнюю страну, Иорданию. Отцу там предложили работу, от которой он не хотел отказываться. Он мог получать там примерно четыреста евро в месяц (в пересчете на европейскую валюту) — очень хороший заработок по тем временам. Но как только они приехали в Иорданию, все их планы перечеркнула местная бюрократия. Правительство Иордании не хотело принимать мигрантов. Им не разрешили остаться на длительный срок, и уже через год семье пришлось вернуться в Наблус. Отныне иорданские телеканалы, которые они могли принимать дома, постоянно напоминали им об их благополучной жизни в соседней стране. Собственных телепрограмм у палестинцев в то время не было. Но говорили они с иорданцами на одном языке — арабском. Даже их диалекты очень схожи. Варианты арабского языка, на которых говорят в разных регионах, сильно разнятся между собой. Алжирцев и марокканцев палестинцы понимают с трудом, а с иорданцами или ливанцами проблем у них не возникает. Правда, на телевидении пользуются межрегиональным вариантом арабского языка, который понятен всем.

Когда семья вернулась в Наблус, Саид пошел в детский сад, расположенный в нескольких метрах от мечети. Сегодня в одной из комнат детсада перед телевизором и видеомагнитофоном расставлены маленькие стульчики, в углу стоит большая коробка с окошком и занавесками — для игры в кукольный театр. Еще через две комнаты стоит маленький розовый пластмассовый столик с зеркалом. «Уголок для нанесения макияжа», — поясняет один из сотрудников. — Чтобы девочки учились «наводить красоту». На семейные праздники многие из них приходят с накрашенными губами и тенями на веках, а мальчики надевают костюмы и галстуки. Дети рано начинают придерживаться правил взрослого мира.

Игра в мучеников //

Мальчики из группы Саида придумали игру в духе Первой интифады, которая вовсю бушевала на улицах. В переводе ее название звучит как «Мученик — Божий любимец». Один из детей притворялся мертвым и неподвижно лежал на полу. Другие мальчики поднимали его, чуть встряхивали и проносили по комнате, время от времени выкрикивая: «Мученик — Божий любимец». Малыши подсмотрели этот ритуал у взрослых: жертв уличных боев провожали в последний путь множество людей. Нередко отцы брали на похороны сыновей.

Что творилось в душах детей, воспитателям рассказывали их рисунки. «На большинстве рисунков было изображено оружие, израильские военные самолеты или швыряющие камни палестинцы», — рассказывает один из сотрудников детского сада. Уличные события находили отражение в ярких красках детских рисунков. Играя на улице, дети видели израильских солдат или вооруженных камнями палестинцев. Оставаясь дома, дети, возможно, слышали, что говорят о происходящем родители или старшие братья и сестры, видели новости по телевизору.

В семье Саида Интифада была темой номер один, потому что она влияла на все сферы жизни. Израильская армия установила контрольно-пропускные пункты, осложнив палестинцам участие в протестах. Но КПП между городами блокировали и путь на работу. Они ограничивали возможность передвижения. Каким бы ни было отношение конкретного человека к протестам против израильского правительства —; приветствовал ли он их или отвергал, — последствия затрагивали всех. Отец Саида, например, рассказывает, что в то время он не принимал участия в демонстрациях, потому что не хотел подвергать опасности детей. Но от последствий Интифады страдали и те, кто не участвовал в протестах и уличных боях.

К этому добавлялось беспокойство за судьбу знакомых и родственников, участвовавших в беспорядках и подвергавших себя риску наказания. Кто-то провел в израильских тюрьмах месяцы, кто-то — годы. В районе, где жила семья Саида, тоже были арестованные. Рано или поздно ребенок должен был узнать об этом. Ведь с точки зрения палестинцев арестованные были героями, о них говорили. Однако самого большого внимания удостаиваются не живые, а погибшие в бою — мученики.