Илона Хитарова - Семейные тайны

• Название: Семейные тайны
• Автор: Илона Хитарова
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-8189-0530-6

В один из тех чудесных летних дней, когда солнце согревает душу, в жизнь Даши Ивановой врывается темное прошлое. Мчась по запруженным улицам, внучка великого академика Иванова сбивает выбежавшего на середину шоссе нищего старика. Выскочив из машины, она цепенеет под взглядом бесцветных глаз. Почему они так ей знакомы? Почему в них видна боль, злость, беспредельное отчаяние и глухие коридоры интриг? Может ли быть, что сама судьба подарила Дарье эту встречу с убийцей, предателем, чье имя было запрещено произносить в семье великого ученого?

---

— А если это Егор?

— Тогда, — чувствовалось, что слова даются Александру Николаевичу с трудом, — тогда…

Он не договорил фразу, да и не было смысла спрашивать, что он имел в виду. Произносить патетические фразы типа «я навсегда разочаруюсь в собственном сыне» или «я прокляну своего наследника» было нелепо и глупо, а передать словами чувства отца — тем более такого отца, как Александр Николаевич, — в тот момент, когда он вынужден заподозрить своего сына в краже, было невозможно.

— Знаешь, Олег, больше всего боюсь узнать я, что деньги у Егора, потому что сумма была не слишком значительной. Понимаешь, я мог бы простить сына, ограбившего банк, но воровать пару долларовых бумажек из секретера своего отца — это… — чувствовалось, что Александр Николаевич сильно волнуется, пытаясь подобрать подходящее слово, — это мелко…

Услышав последнюю фразу, Олег отвернулся к окну, чтобы Иванов не заметил пробежавшую по его лицу усмешку. Неизменное самомнение не покинуло академика и в этой трудной ситуации. Он, вероятно, мог бы простить сына, окажись тот бандитом или вором, но это должен был быть великий, единственный в своем роде бандит или вор. Принцип «воровать, так миллион, любить, так королеву» был неотделимой частью жизни Александра Николаевича…

Получалось, что академик был оскорблен трижды — его нагло обворовали в собственном кабинете, вором должен быть кто-то из своих, да еще этот «свой» оказался настолько мелок, что украл ничтожную, по мнению Александра Николаевича, сумму…

Впрочем, сам Олег украденную сумму ничтожной не считал.

Максим

Не успел я переступить порог квартиры, как ко мне на шею бросилась Лара. Она была вся такая ласковая и пушистая, что я мгновенно позабыл сегодняшнюю обиду. В конце концов, Олег прекрасно помог мне выкрутиться из дурацкого положения. Я даже чувствовал себя виноватым перед Ларисой — сердясь на нее, я позволил Олегу соврать про ее «женские проблемы» — то есть совершил поступок, который, несомненно, сильно обидел бы Лару, узнай она о нем от кого-нибудь на стороне. Впрочем, я был уверен, что Ларе никто ничего не расскажет — она не общалась ни с кем из гостей. С семейством Ивановых она встречалась редко, только когда мы приходили в гости по случаю праздников.

С удовольствием уплетая приготовленный Ларой ужин, я в сотый раз напомнил себе, что все-таки надо относиться к ней значительно терпимее. Семнадцать лет разницы в возрасте — это вам не шутки! В конце концов, беря в жены девочку, едва успевшую справить свое совершеннолетие, я и не ожидал от нее большого ума или житейской смекалки. Было бы странно, если бы она обладала выдержкой Берты или рассудительностью жены Егора Лены…

Я слушал Лару, практически не вдумываясь в смысл слов. Мне нравился звук ее голоса. Он успокаивал, как журчание ручейка. Мысленно я представлял себе идиллическую пастораль: зеленый луг, коровы, пастушок и бесконечное голубое небо… Неожиданно грубое ругательство, произнесенное Ларой, вывело меня из умиротворенного состояния.

— «Чернявая сука» — это ты, собственно, о ком, дорогая? — поинтересовался я.

— Об этой Насте Гошкиной, конечно! — возмущенно ответила Лариса. Тон ясно говорил, что объект ее ненависти самоочевиден и просто неприлично этого не понимать…

— Я все же не пойму, чем она тебе так насолила… — спросил я осторожно, боясь, что снова включится тот дикий и непонятный механизм истерии, который сегодня заставил Лару орать на меня, неизвестно с чего называя Настю «моей любовницей».

— Макс!!! — Лара, забравшаяся с ногами на мягкий кухонный диванчик, даже приподнялась на коленях, мгновенно оказавшись выше меня. Так ей было легче отстаивать свою точку зрения.

Я ненавидел ее дурацкую западную манеру называть меня Максом, но сейчас был не самый подходящий момент выяснять отношения. Мне в самом деле было интересно узнать, за что же моя ласковая жена сегодня так взъелась на никогда ранее ею не виденную супругу товарища Иванова-младшего.

Выслушав длинный и пространный монолог, большую часть которого она произнесла, энергично бегая по кухне и размахивая руками, я понял немного. С точки зрения Лары, специфическая внешность Насти явно свидетельствовала о ее необразованности и примитивности, но глупые мужики непонятно, почему (вероятнее всего, по мнению Ларочки, из природной мужской вредности) весь вечер крутились вокруг этой «чукчи», игнорируя действительно достойных женщин (то есть ее).

— Лара, ты ревнуешь! — Когда смысл ее слов наконец дошел до меня, я со смехом откинулся на подушки дивана. Было забавно смотреть, как Лара кипятится из-за такой ерунды, как пара комплиментов, сказанных Насте.

Моя веселость тут же была жестоко наказана:

— Я ревную к этой??? — Казалось, само это предположение оскорбило ее до глубины души. — Да ты на меня посмотри!

Лара отбежала к порогу и встала в позу манекенщицы. Тонкий халат оттенял ее формы итальянской кинозвезды, и я смотрел на супругу с удовольствием.

Огромные черные глаза, темные брови. Светлые (впрочем, не без помощи перекиси водорода) волосы. Этот контраст светлого и темного ей очень шел, делал ее внешность особенно выразительной, хотя, как утверждали некоторые пристрастные критики, и немного вульгарной. В принципе это было правдой, и я даже несколько раз пытался уговорить Лару вернуть естественный цвет волос, но она упорно не соглашалась. Впрочем, я и не хотел настаивать слишком сильно, вульгарна она или нет, но хороша до невозможности… Основная ее прелесть состояла в контрасте между удивительно детским лицом, таким пухленьким и большегубым, что оно вообще больше напоминало лицо ребенка, чем взрослой женщины, и удивительно зрелой, выразительной фигурой. Впрочем, перед выходом на улицу Лара обычно, к моему великому неудовольствию, старательно обмазывалась косметикой, что делало ее значительно старше.

У Лары была такая тонкая талия и такие мощные бедра и грудь, что ей не шли открытые купальники — в них ее фигура казалась гротескной, как будто нарисованной на стене пятнадцатилетним подростком. Зато в любой другой одежде Лариса кому угодно могла дать сто очков вперед. Даже в зимнем пальто, стоило ей повязать пояс — и становилось заметно, что у нее есть талия и прочие, весьма привлекательные формы.

Убедившись, что у меня в глазах зажегся долгожданный алчный блеск, Лара с самодовольной улыбкой вернулась на диван. Моя реакция на ее внешность означала полную победу над треклятой соперницей, пусть даже одержанную всего лишь в пределах собственной квартиры.

В чем-то она была права. У меня мгновенно пропало желание обсуждать Настю Иванову, и я быстро проглотил уже вертевшиеся на языке фразы в ее защиту. Стоит ли устраивать никому не нужный спор из-за малоизвестной женщины и портить приятный вечер рядом с собственной женой?

И все же, засыпая, я думал, что Настя почему-то мне симпатична. В ней было что-то такое, что заставило меня мгновенно, как только я ее увидел, понять, почему она стала избранницей обаятельного и умного Гоши. Почему-то при взгляде на Настю я вспоминал «Евгения Онегина»: «Без взора наглого для всех, без притязаний на успех, без… каких-то там… улыбок, без… еще каких-то там… затей». В общем, по Пушкину — живой снимок «хорошего тона». Да по сравнению с Настей моя жена (я был вынужден это признать) тянула в лучшем случае на Ольгу Ларину: «Всегда скромна, всегда послушна, всегда как утро весела…» — масса сбитых сливок и полное отсутствие изюминки…

Я поймал себя на том, что в третий раз за вечер проявляю малодушие по отношению к женщине. В первый раз я злорадно слушал, как Баженов (ради меня же!) клевещет на мою жену, второй раз я не встал на защиту Насти, испугавшись очередной ссоры с Ларой, а теперь, довольный сытным ужином и (хм!) не менее приятным вечером, лежу в постели и поношу собственную супругу, так старавшуюся мне угодить…

Полный угрызений совести, я повернулся на другой бок и уже почти заснул, как в мою полудрему ворвался телефонный звонок. Звонил, как ни странно, Егор, а ведь я до сих пор даже не знал, есть ли у него номер моего телефона:

— Максим, извини, что поздно… — С Егором мы общались на «ты», но это звучало всегда как-то натянуто и неестественно, как между людьми, которым было бы значительно проще «выкать» друг другу, да обстоятельства этого не позволяют…

— Ты, случайно, не едешь завтра на дачу к Александру Николаевичу?

— Нет, — удивился я, — меня он не приглашал…

— Извини, — Егор смутился еще больше, — просто Гоша едет, Баженов едет, я и решил, что вы тоже едете… — Поняв, что получилось совсем уже неудобно, он начал в третий раз витиевато извиняться и откланиваться.

Я положил трубку и попытался убедить себя: мне совершенно наплевать на то, что Александр Николаевич счел возможным пригласить на дачу всех, кроме меня с Ларой.