Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты

• Название: Гоша Каджи и Венец Гекаты
• Автор: Игорь Рябов
• Жанр: Фэнтези

Вторая книга о волшебнике-подростке и его друзьях. И о его врагах — тоже. Но не борьба с ними главная тема в этой книге. Первая Любовь — уже только она одна достойна Вашего внимания. Хотя и не Гоша влюбился, а совсем наоборот……

Но лучше один раз прочитать, чем сто раз от нас услышать о новых приключениях, переживаниях, радостях и горестях обычного мальчишки, оказавшегося на поверку, не таким уж и обычным…

---

— За мной! За Родину! За Сталина! — шепотом прокричала Янка и первой по-пластунски поползла в атаку на шалаш.

Следом за ней точно так же, только молча и сосредоточенно двинулись Аня с Робом. Этим двоим легко. Одна — упрямая, другой — сильный. А Каджи решил втихушку дезертировать. Могли бы конечно и вчетвером там слегка уплотниться, не такой уж он и толстый, скорее стройный. А может и не пришлось бы тесниться, шалаш выглядел просторным. Но парнишка просто понял, что не осилит дистанцию. Так пущай лучше поутру расстреляют из волшебных палочек по решению магическо-лугового суда или без такового. Но сейчас он ни за какие коврижки не сдвинется ни на пядь. Да и заодно врагу ее, эту пядь, не отдаст — для себя грел.

К тому же костерок постреливал угольками невдалеке, а звезды так заманчиво блестели в темноте. И Каджи, смотря на них сейчас, понял, как ему показалось, что такое счастье. Почти. Вот только…

Он закинул руки за голову и попробовал поймать внезапно озарившую мысль о том, чего же ему не хватает для полного счастья. Но верткая мыслишка ускользнула, рассыпавшись на тысячу мелких желаний-осколков, спрятав за их сверканием главное. И тогда парнишка опять уставился в небо, спрашивая совета у разбросанных там бриллиантов, может они знают? Моргнул раз, моргнул два, а затем все звезды разом почему-то погасли, так и не ответив на заданный им вопрос.

А Барни для них даже спящих продолжал наигрывать мелодию, слегка убавив громкость, чтобы его друзьям снились только приятные и легкие сны. Да и по устоявшейся уже привычке он решил охранять их на всякий случай, хотя нужды в этом здесь, в берлоге, и не было вовсе. Но привычка — есть привычка, и никуда от нее не денешься, не спрячешься. И только перед самым рассветом, даже скорее когда первый луч солнца осторожно выглянул из-за горизонта, он тоже незаметно отключился.[13] Наглухо.

Глава 4. Дорога в межзеркалье

Вначале Гошу деликатно и осторожно потрясли за плечо. Но утренний сон был так сладок, что Каджи даже и не подумал открывать глаза. И вовсе он не притворялся, если вы так решили. Просто парнишка продолжал самозабвенно посапывать в две дырочки, удобно устроившись в позе эмбриона и подсунув обе ладони, сложенные лодочкой под щеку. И тогда по противоположной щеке кто-то настойчиво провел языком по всей длине от подбородка до уха. Да и его слегка зацепил.

Язык был большой и шершавый, а значит, решил Каджи, зевая и делая попытку проснуться, это точно не близняшки балуются. Если даже и они, то пришлось бы, скрепя сердце, простить неугомонных. Не приучен парнишка девчонок бить, скорее наоборот — защищать обязан.

На Роба тоже не похоже, ни по стилю поведения, ни по размерам язычины. Если бы друг позволил себе подобную вольность — Каджи точно урыл бы его не отходя от кассы, несмотря на то, что Баретто однозначно сильнее Гоши. И дружба на тот момент оказалась бы временно спрятанной в запасниках музея первобытных нравов.

Парнишка перевернулся на спину, сладко потянувшись, и собрался уже от души врезать неведомому шутнику куда ни попадя, даже не открывая глаз. Но в самый последний момент Гоша, неведомо почему, передумал. Вполне возможно, что и правильно поступил, кто ж знает?

Он открыл глаза.

Первым запомнился большой кожаный пятачок подвижно принюхивающегося носа на очень даже огромной вытянутой морде. Желтые клыки, вразнобой торчащие из пасти, впечатлили еще круче. Можно сказать, что врезались в память навечно, а долго там жить осталось или нет — это совсем неважно. А уж глазищи зверюги, с пронзительно-черными зрачками и с непонятными всполохами еще более непонятных не то мыслей, не то инстинктов, буравившие парнишку с расстояния… Да какое там на фиг расстояние! Не было его вовсе. Таращился в упор, буро-рыжий валенок шерстяной! Правда, этот «валенок» разве что с ноги самого огромного великана, которому Гулливер ростом по пояс.

А вдобавок ко всему, то есть к предынфарктному состоянию, эта скотина (а как тут еще назвать можно?) соизволила плотоядно ощериться, облизнувшись тем самым языком, по ширине размером с саперную лопатку. И осталась довольна произведенным эффектом до слюней. Именно они-то и потекли по брылам.

— Вставай, — тихо проревел медведь.

— А что, лежачих есть вредно для пищеварения? — у Каджи хватило наглости поинтересоваться, терять-то один черт нечего, а так вдруг зубы заговорит и убедит косолапого стать почетным вегетарианцем. — Газы замучают? Мне знаешь, как-то все равно, в каком виде меня хрумкать будут, так что и утруждаться не стоит напоследок.

— Проспите, — чуть громче рыкнул местный громила, — хозяйка руга…

Договорить Михалычу не довелось.[14] Из шалаша торопливо выскочила заспанная Янка, с травинками, живописно запутавшимися в разлохматившихся волосах. И без долгих раздумий и деликатных разговоров она отвесила топтыгину по массивному заду, обращенному как раз к ней, солидный пинчище с левой ноги. И, похоже, что только после этого близняшка окончательно проснулась. И медведю лучше от этого не стало, уж поверьте нам.

Глаза девчонки распахнулись во всю свою серо-голубую ширь, неистово заискрившись и расшвыривая молнии направо и налево. Рот тоже открылся. Отнюдь не для извинений за нежданно прерванную утреннюю беседу двух интеллектуалов.

— Совсем уж сдурел, мешок мохнатый!!! — проревела она не хуже косолапого, и пинок с удвоенной силой повторился, только для разнообразия и оживления разговора уже с другой ноги. — Вали отсюда, кому сказала! Ноги в лапы — и пошел, а лучше поскакал галопом, пока я тебя, как Тузик грелку, не порвала на лоскутки.

— Так я ж всего лишь разбудить хотел. Проспите, — медведь осторожно бочком этак, бочком отступал от не на шутку разъяренной близняшки. — Хотел как лучше…

Из шалаша, привлеченные шумом, выглянули еще две головы. Лица у них были, как и у остальных — заспанные и помятые, а прически, точнее полное их отсутствие, оказались усыпанными свежей зеленью травы. Но Анька сразу верно оценила диспозицию. Все-таки папа у девчонки — майор-десантник.

— А получит на орехи, которые похуже. Да-а, не повезло любознательному мишке. Как бы чего не прищемили. Одним носом тут дело вряд ли обойдется. — И втягиваясь обратно в шалаш, девчонка невозмутимо пояснила, видимо, Робу, ошарашенно наблюдающему за происходящим на поляне: — Хвост тоже пострадает…

— …ты точно больной на всю свою громадную башку! — после молниеносного обходного маневра Янка, как в дверь, сильно постучав костяшками согнутых пальцев топтыгину по лбу, вклинилась между лежащим Гошей и медвежьей мордой, медленно отодвигающейся. — Ща анальгина выпишу, — хрясь от всей души по уху. — Если разбудить хотел, то мог бы и поменьше кого-нибудь прислать. Трудно сообразить было? Помогу, друган, не боись, в беде не брошу! — близняшкина пятерня цепко ухватилась за кожаный пятачок носа, основательно вывернув его набок по часовой стрелке, медведь аж зарычал глухо и тоскливо от боли и обиды, а сама она пристально прищурилась на косолапого в упор. — Ну как, теперь лучше соображается? Ты что, тапок плюшевый, не понимаешь разве: парнишка первый раз у нас в гостях. А если бы ты мне его заикой сделал? Он же тогда ни одного заклинания толком не сможет выговорить. И как нам тогда с ним дальше пришлось бы жить? Мучиться всю жизнь? Нет, ты ответь мне, дурья твоя башка! Вот как ты думаешь: долго и счастливо мы бы жили? На счет счастливо, что-то сомнения закрадываются. Ты же мог нам всю оставшуюся жизнь испоганить, террорист пчелиный! Уйди с глаз моих долой, пока я добрая, — коброй прошипела сквозь зубы девчонка и с силой оттолкнула медвежью морду.

Тот не преминул воспользоваться советом в форме приказа, и только огромные пятки стремительно засверкали, удаляясь. Да спустя рекордно короткий срок затрещал ломаемый без разбору молодняк в лесу.

— Гошка, ты как, в порядке? Эта тварь лесная тебя не перепугала? — близняшка плюхнулась на колени рядом с парнишкой, участливо его разглядывая.

— Ну, он-то немного испугал, конечно. По правде, аж душа в пятки нырнула. Но с этой минуты я тебя, Янка, боюсь гораздо больше, чем медведей, — совсем не заикаясь, ответил Каджи, приводя себя в сидячее положение, и чуточку грустно улыбнулся при этом уголками тонких губ. — И даже больше чем виверн со всеми прочими драконами.

— Зря, — коротко бросила девчонка, поднимаясь с колен, и недоуменно пожала плечами, скорчив забавно-задумчивую рожицу. — Тебе-то чего меня бояться?

— Да мало ли, — отозвался Гоша, тоже встав и отряхиваясь.

— Не дрейфь, не трону, — близняшка отчаянно зевнула, того и гляди, челюсть вправлять придется. — Пошли лучше к ручью. Умоемся хоть что ли, а то я никак не проснусь.

Янка уверенно затопала по тропинке, даже не оглянувшись, ни капельки не сомневающаяся, что спасенный следует за ней будто веревками привязанный. А он и в самом деле припустил за подругой, а то стоит эту невыспавшуюся всего лишь на секунду одну оставить, как ее уже и след простыл. И всю дорогу Каджи пристально смотрел девчонке в спину, слегка нахмурив брови, да прикидывал, что б случилось с беднягой медведем, если бы близняшка оказалась отоспавшейся вволю и бодренькой. Научила бы полетам косолапого, небрежно раскрутив за хвост? Или одним богатырским ударом кулака промеж наглых мишкиных глаз в матушку сыру землю вбила б по шею? Да, топтыгин, благодари все светлые силы, что девчонка вчера общалась с темными чуть ли не до утра…