Кнут Расмуссен - Великий санный путь

• Название: Великий санный путь
• Автор: Кнут Расмуссен
• Жанр: История

---

Это желание я привел в исполнение во время своей Пятом полярной экспедиции Туле - вокруг северных берегов Америки. По материалам этого путешествия от берегов Гренландии к Тихому океану мною написан ряд популярных и научных работ, а теперь в книге "Великий санный путь" я пытаюсь дать сжатое описание поездки, включив в него лишь важнейшее о самом пути и о встреченных мною людях.

И с благодарностью сознавая, как много значило для меня достижение в зрелые мои годы той цели, которую я поставил себе еще совсем юношей, я посвящаю эту книгу датской молодежи.

Кнуд Расмуссен

Фьорд Линденов, 10 сентября 1932 г.

ВСТУПЛЕНИЕ

Раннее утро на вершине крутого мыса Восточного [1], крайнего сибирского предгорья на востоке.

На вершинах уже выпал первый снег, невольно думаешь о первом холодке осени. Воздух резкий и прозрачный, даже бриз не курчавит Берингова пролива, где медленно плывет по течению к северу пак [2].

Спокойной мощью дышит ландшафт; далеко на горизонте маячит в солнечной дымке остров Большой Диомид, за которым в проливе проходит граница между Америкой и Азией.

С того места, где стою, я из одной части света заглядываю в другую, так как за Большим Диомидом синеет, как туманная отмель, другой остров Малый Диомид, принадлежащий к Аляске.

Все, что лежит передо мною, купаясь в ярком свете солнца и моря, представляет ослепительный контраст с землей, находящейся у меня за спивой. Там расстилается плоская, болотистая тундра, с виду страна мертвого однообразия, в действительности - царство равнины с ее особой жизнью, полной пернатой дичи и звуков; низменность, которая, не пересекаясь ни единой возвышенностью, тянется через целый мир рек и озер к местам с названиями, звучащими чуждо для слуха, к дельте реки Лены и еще дальше, дальше за мыс Челюскина [3], к местам, уже недалеким от моей собственной родины.

У подошвы скалы, на которую я только что поднялся, я вижу кучку идущих чукчанок в меховых одеждах оригинального покроя; на спинах у женщин мешки из оленьих шкур, которые они набивают злаками и ягодами. Чукчанки входят такою живописною деталью в этот нагорный простор, что я не отвожу от них взгляда, пока они не скрываются среди зеленых склонов долины.

На узкой косе между плавучим льдом с одной стороны и зеркальной водой лагуны - с другой расположился поселок Уэлен. Он только еще просыпается; в конусообразных палатках из моржовых шкур зажигаются один за другим костры для варки пищи.

Недалеко от поселка, над закруглением холмистой гряды, видны резкие силуэты пасущихся домашних оленей; они пережевывают мох, а пастухи, покрикивая, окружают их, чтобы перегнать на новое пастбище.

Для всех этих людей сегодня обычные будни, звено в их повседневной жизни; для меня - переживание, которому я едва осмеливаюсь верить. Ведь этот ландшафт и эти люди означают, что я в Сибири, к западу от самого окраинного эскимосского племени, и, стало быть, моя экспедиция завершена.

Высокая скала, на которой я стою, и чистый воздух вокруг меня раздвигают мой кругозор, и я вижу след, оставленный нашими санями на белом снегу по краю земли, на самых далеких окраинах Севера, обитаемых людьми.

Я вижу тысячи мелких становищ, давших содержание нашему путешествию, и меня охватывает великая радость: мы встретились со сказкой; сказкой были все наши пестрые переживания среди замечательнейших племен из живущих на свете.

Медленно пробивались мы вперед непроложенными путями и всюду пополняли свои знания.

Как длинен оказался наш санный путь - продвижение экспедиции вперед плюс наши экскурсии по суше и по оледенелым морям, то в погоне за дичью, то в поисках людей? 18.000 километров, 5000 датских миль, пол-обхвата всего земного шара? Как это безразлично! Ведь не расстояния имели для нас значение!

И, радуясь итогам нашей санной экспедиции, я невольно вспомнил один эпизод на Аляске, где весной все ожидали прибытия отважного летчика с другой стороны земного шара.

И я от всего сердца возблагодарил судьбу, позволившую мне родиться, когда полярные экспедиции на санях с собачьей упряжкой еще не считаются отжившими свой век. Ведь все наши переживания связаны именно с прелестью и разнообразием многочисленных стоянок, созданы возможностью изучать, учиться многому во время наших остановок. И я вновь отчетливо увидел перед собой узкий след санных полозьев на белом снегу.

И меня охватывает горячее чувство благодарности нашим терпеливым, неприхотливым собакам.

Мы трудились, выбивались из сил с ними заодно, работали дружно, как только могут работать живые существа, помогая друг другу то в борьбе с труднопроходимыми торосами, то в дикой погоне за охотничьей добычей; всего же веселей, когда голодные, осунувшиеся с тоски по мясу, завидим, бывало, вдалеке стойбища, пахнущие неведомым еще людом!

На этих-то наших переживаниях и будет построено данное повествование, - мы черпаем из обильного источника чужих стран и людей.

Теперь, когда я оглядываюсь на события своей жизни, выходит, что все складывалось как-то естественно. И моя благодарность саням с собачьей упряжкой переходит в благодарность моему гренландскому детству. Сани были моей первой настоящей игрушкой, и с санями я решил главную свою жизненную задачу. Моим родным языком был эскимосский, которому другим полярным исследователям необходимо было сначала научиться; я жил одною жизнью с гренландскими звероловами, и поездки и путешествия даже в труднейших полярных условиях были для меня обычной, естественной формой труда.

Поэтому Пятая полярная экспедиция Туле является счастливым продолжением моего детства и юности.

* * *

Теперь, когда мне предстоит охватить своим повествованием все пережитое за это долгое путешествие, оставившее во мне наиболее глубокие впечатления, я естественно в той же мере испытываю радость при мысли о том, что могу рассказать, как и смиренную грусть при мысли о том, что я поневоле должен пропустить. Особенно сожалею я, что приходится опустить все сообщения моих товарищей о тех санных экскурсиях, которые они проводили самостоятельно.

Почти полтора года провели мы на своей главной квартире на Датском острове у северного берега Гудзонова залива. Отсюда мы выезжали изучать эскимосов Айвилика и Иглулика, ездили на раскопки руин ранней эскимосской культуры и посещали первобытных континентальных эскимосов на Баррен-Граундсе. В течение второй зимовки мои товарищи продолжали свои работы как в окрестностях нашей зимней квартиры, так и среди континентальных эскимосов, а также на Баффиновой Земле; я же с двумя проводниками-гренландцами проехал вдоль всего американского материка и через Северо-западный проход [4] вышел к Берингову морю. Я посетил все эскимосские племена, обитающие на протяжении этого пути, и сам жил точно так же охотой, как и они. Наблюдения мои за время этого путешествия и составляют основу моего повествования.

Герой данной книги - эскимос. О его истории, его повседневной жизни, его борьбе за существование, о его духовной культуре пойдет здесь речь. Только ради общей связи рассказов о разных приключениях и событиях придется попутно упоминать о долгом нашем пути на собаках.

Энтузиазм, который я всегда встречал в своих товарищах, в огромной степени способствовал тому, что я оказался в состоянии выполнить взятую мною на себя большую задачу.

Вот члены нашей экспедиции:

Петер Фрейхен [Freuchen], картограф и натуралист;

Теркель Матиассен [Mathiassen], археолог и картограф;

Кай Биркет-Смит [Birket-Smith], этнограф и географ;

Хельге Бангстед [Bangsted], научный сотрудник;

гренландец Якоб Ольсен [Olsen], сотрудник и толмач, и

Педер Педерсен [Pedersen], капитан экспедиционного судна "Морской Конунг".

Официальное название экспедиции: Пятая экспедиция Туле; датская этнографическая экспедиция в арктическую Северную Америку 1921-1924 годов.

В 1910 году я вместе с Петером Фрейхеном [5] организовал на мысе Йорк в Северной Гренландии полярную станцию Туле. Так назвали ее потому, что это была самая северная из всех постоянных полярных станций в мире [6]. И так как эта станция служила практически и экономически базой для моих полярных экспедиций, то они и называются вообще "экспедициями Туле".

Большое значение для проведения нашей экспедиции имело, конечно, то обстоятельство, что в ней участвовали полярные эскимосы, сопровождавшие нас от самой Туле. Это были: Иггьянгуак ("Маленькая глотка") с женой Арнарулунгуак ("Маленькая женщина"), Аркиок с женой Арнангуак, Насайтордлуарсук, по прозвищу "Боцман", с женой Акатсак и, наконец, совсем юный Кавигарссуак Митек ("Птица Гага").

Иггьянгуак умер от инфлуэнцы еще до того, как мы покинули юго-западную Гренландию, но, несмотря на это, вдова его осталась при своем желании участвовать в экспедиции, и она-то как раз вместе с Гагой совершила весь долгий путь на собаках через Северо-западный проход до Аляски. На обязанности Арнарулунгуак, как и других женщин, участвовавших в экспедиции, лежало содержать в порядке наши меховые одеяния, варить пищу и время от времени присматривать за собаками в пути. Мужчины управляли собаками, охотились и складывали на стоянках хижины из снега.