Андрей Русанов - Главы Апокалипсиса. Начало

• Название: Главы Апокалипсиса. Начало
• Автор: Андрей Русанов
• Жанр: Постапокалипсис

Размеренная сонная жизнь Минска в один момент превращается в Ад. Только чудо помогло уцелеть главному герою, только удача помогла выбраться ему из города. Возвращение к себе, к своему прошлому, к природе, попытки взглянуть себе внутрь, открывают новый мир, полный необъяснимых вопросов и загадок, дают возможность выжить. Непонятные люди, события и галлюцинации, окружающие главного героя, придают книге мистический характер. Потери и боль, бессмысленные конфликты и убийства, неожиданные повороты сюжета, - не оставят вас равнодушными к новому миру, - миру Апокалипсиса. Вы найдете для себя множество вопросов, но не найдете на них ответов.

---

— Взрывай! – ору ему я! – Мы не задержим их в этом квадрате! Там как минимум два могильника…

— Вся Москва построена на костях, – хрипит военный и судорожно давит на кнопку…

…Я вскакиваю и озираюсь. Слава Всевышнему! Это лишь сон! Я взмок – со лба стекают крупные капли пота. Сон… Сон! Сон!!! На руках сорваны мозоли, саднит нога –сантиметрах в двадцати выше колена глубоко в плоть вошла двухсантиметровая заноза… Вспоминаю, что загнал ее, когда отдирали доски… Меня начинает трясти, я задыхаюсь… Вокруг все начинает темнеть, я куда‑то проваливаюсь. Вокруг все расплывчато и неестественно. Хватаю ртом воздух.

— Дыши! – из пустоты раздался знакомый голос, а затем выплыл силуэт деда. Силуэт был нечеткий, расплывался. Не сразу я понял, что это – дед, что он бьет меня по лицу, я начал уклоняться и окончательно пришел в себя.

— Я спал? – я смотрел на деда.

— А ты вообще можешь сказать, когда спишь, а когда нет? – дед, как всегда, улыбался.

— Тогда что это было? – я не отводил от старика взгляд.

— Опосля баньки, ежели настроение будет, расскажу, – дед почти смеялся. – Посидите пока тут, на завалинке, воздухом подышите.

— Семен Семеныч, Ежкин кот… – вырвалось у меня…

Как мы оказались у добротного деревенского дома, я не знаю. Мы с Татьяной переглянулись. Ее удивленные глаза сказали мне, что она тоже ничего не понимает. Мы смотрели друг на друга, потом я рассказал ей о своем странном видении. Таня долго молчала. Чересчур долго…

— Я видела тела… Много тел… Много пустых тел… Много коконов… Пустые оболочки… Их выпили… Понимаешь?… Их выпили вампиры… Наверное, это были вампиры… Эти существа пили людей… Они ни на что не похожи, ни на что… оболочки оставались… Мы убегали от них на машине… Слава Богу, нам повезло… – Таня ненадолго замолчала. – Это было так реально, так ужасно… И эта песня…

Таня напела:

Что нас ждет – море хранит молчанье,
Жажда жить сушит сердца до дна.
Только жизнь здесь ничего не стоит.
Жизнь других, но не твоя

— Это Кипелов или Ария, а может все и сразу, не знаю точно…

Впрочем, Татьяну мало волновало, что это за песня и кто автор слов…

Я помотал головой – пахло блинами, тянуло легким дымком, все естество ощущало уют.

… Как давно я не был дома… Впрочем, довольно слов. Если у вас отобрали дом и все, что с ним связано, вы меня поймете, а иначе – лучше вам не знать о той гамме ощущений, которую довелось пережить мне. Вы ведь не хотите лишиться рассудка? Зачем вам переплавлять душу? А если вы не сможете ее перековать? То‑то же…

Я помотал головой – пахло блинами, тянуло легким дымком, все естество ощущало уют. Как давно я не был дома.

— Внученька!!!

Бабушка – а иначе миловидную старушку не назовешь – сгребла в охапку Таньку.

— Внучек!!!!!

Я моментально оказался рядом с Танькой.

— А я как раз блины пеку! Тонкие! Как ты любишь! А варенье малиновое!!! Исхудали то как!

Бабуля смотрела на меня и Таню так, будто знала нас не меньше тысячи лет и все это время ждала в гости! Я даже не задавался вопросом, откуда она знает о блинах и малиновом варенье…

— Устали с дороги‑то? – она гневно зыркнула на деда. – Измотал, поди, леший! Ну да полно! В баньку!

По небу неспешно плыли редкие облака, с криком пролетел косяк каких‑то птиц… Все вокруг будто остановилось.

— Пойдем, внучек… – слева тихо подошел дед. – Скидай ужо свой вшивник.

Баня… Сколько людей пытались описать тебя, сколько великих людей… Прости меня за то, что я не буду тебя описывать, поскольку никогда не смогу передать словами то, что давным–давно стало частью моей жизни.

Я почти выполз из бани – дед выбил из меня всех демонов, всю дурь, все болезни и едва не выбил дух… Что уж говорить об ушате холодной колодезной воды, что я вывернул на себя в предбаннике… На мой дикий рев раненого бизона даже бабушка прибежала. После дедовой бани я будто заново родился. В теле ощущались слабость и необыкновенная легкость, какие могут быть только после того, как вас от души и с душой пропарили сначала березовым, а затем дубовым вениками.

Льняные штаны и рубашка были словно по мне сшиты – ничего лишнего, все на шнурках. Как бабуля смогла все так подобрать, как угадала, да и угадала ли? Пока Татьяна с бабулей были в бане, дед в двух словах объяснил, что и где находится в доме и во дворе, пообещал более подробную экскурсию устроить нам завтра, после сна.

— Мойте руки и за стол!

Возникать из ниоткуда – это у них семейное, – подумал я, а бабушка тем временем дала мне расшитое немыслимыми узорами, самое прекрасное из тех, что я когда‑либо видел в своей жизни, полотенце и добавила: – Держи рушник.

Огромный стол не был похож ни на один из виденных мной ранее. Массивная, черного дерева крышка покрыта резными странными витиеватыми узорами. Узоры плавно переходили на основание стола, незаметно перетекали на крепкие ножки, растворяясь в естественной фактуре дерева. Листья переплетались с узорами, напоминавшими какие‑то символы, существа, картины, и не было среди них ни одного одинакового, повторяющегося. На стол можно было смотреть вечно, и, казалось, он жил своей жизнью, каждый момент меняясь: ты переводишь взгляд, ненадолго, лишь на мгновение теряешь из вида одну картину, а ее уже нет, на ее месте красуется совершенно другое изображение. Странно, но весь стол невозможно было рассмотреть сразу.

Бабушка накрыла стол небесной красоты скатертью. Не успел я опомниться, как на столе уже стоял чугунок с картошкой, глиняная посуда, серебряные приборы, кувшины с молоком, квасом и березовым соком, подозрительно покрытый инеем графин с прозрачной жидкостью. Впрочем, вся тайна графина раскрылась, когда бабуля принесла рюмки. Запах хорошо прожаренных шкварок, мурлыкающий на печи черный кот. Я готов был поклясться чем угодно – это был именно тот кот, с которым мы вместе смотрели на звезды много времени тому, на даче. Мало того, кошара явно узнал меня, с довольным видом деловито подмигнул, потянулся и свернулся калачиком. Не то, чтобы моя челюсть сильно ударила меня по ногам, одетым в мягкие вязаные шерстяные носки, но сланцы к полу точно пригвоздила…

Дед сел на массивный резной стул во главе стола, бабушка – напротив него на стул попроще, и мы с Танькой присели рядышком на удобной резной скамье.

В самом светлом углу висела божница с несколькими иконами, покрытая божником, который, казалось, излучал свет. Угол также был украшен тонким полотнищем ткани белого цвета и небольшой деревянной птичкой, висящей перед иконами на веревке. Стены были украшены полотенцами небесного и белого цвета с вышитыми понизу замысловатыми узорами. Ничего лишнего, все детали убранства дома идеально дополняли друг друга, создавая гармонию.

Еда была безумно вкусной, водка согрела душу и тело, меня разморило и начало клонить ко сну. Бабушка отвела меня в соседнюю комнату и показала кровать, приготовленную для меня. Я поблагодарил ее и впервые за долгое время безмятежно уснул на безумно мягкой перине под необычайно легким и теплым одеялом, положив голову на самую взбитую подушку в мире.