Елена Ярилина - Колдовская любовь

• Название: Колдовская любовь
• Автор: Елена Ярилина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3852-1

Тоня Кострикова девушка, каких много. Работа библиотекарши и ежедневная рутина нагоняют на нее тоску, и только друзья — ветреная Симка и молчаливый Тимоха — наполняют жизнь Тони радостью и надеждой. Из-за безудержной Симиной тяги к приключениям девушки попадают в комичные, а порой и опасные ситуации. Им на помощь всегда приходит преданный Тимоха. Но никто из них даже не задумывается о том, что юность коротка, каждого ждет непредсказуемая взрослая жизнь, в которой придется балансировать на грани между ненавистью и любовью…

---

«Да что же не везет мне так!» — мысленно простонала я, но присобралась все же и постаралась принять независимый вид.

— Привет! Чего сидите, меня ждете?

Симка только икнула в ответ и округлила глаза еще больше.

— С кем это ты на джипах раскатываешь? — желчно осведомился Валера.

— Да не знаю, — небрежно отозвалась я, — из райцентра с семинара добиралась, мужик какой-то подвез.

— С мужиком незнакомым поехала, и не побоялась? — не то восхитилась, не то удивилась подружка.

— Что ж мне, оставаться там? Туда меня глава подвез, а обратно велел попуткой добираться, вот я и добралась, — попробовала я разрядить обстановку.

Лицо у Валеры посветлело, но Симка ухитрилась и тут напортить.

— Я гляжу, вы больно долго в машине сидели, — заявила она с подковыркой.

Я огрызнулась в ответ:

— Должна же я человеку спасибо сказать, подвез меня и денег не взял. — Увидев, что Симка продолжает многозначительно покачивать своей глупой головой, а ухажер мой опять потемнел, я влетела в калитку.

Ушла я от них лихо, но мне было не по себе. А тут еще и бабка раззуделась, что не дело, мол, молодой девушке садиться в машину неизвестно к кому, и если не возят меня туда и обратно, то нечего вовсе в райцентр ездить. Все мои смиренные объяснения, что на семинар я обязана являться, что меня и так ругали, бабке были что об стенку горох. Я расстроилась от всей этой воркотни и вскоре ушла посидеть, проветриться. Сижу, отмахиваюсь веткой от комаров, гляжу, Тимоха мимо идет, что ему в этой стороне надо, не пойму никак, а только то и дело я вижу, как он мимо идет. Может, к Наташке Зареченской похаживает? А что, все может быть, Кольку же ее очередной раз посадили, а без мужика она долго не выдерживает.

— Давай мириться, — вдруг услышала я и от неожиданности вздрогнула.

Оказывается, пока я о чужих амурах размышляла, Валера мне под бочок присоседился. Болтали мы с ним больше часа, семечки грызли, у меня в кармане горсть завалялась, он анекдоты рассказывал, хоть и старые, а все равно смешные, я хохотала. Бабка два раза голову из окошка высовывала, потом, видимо, спать легла, свет везде погасила. Мы с Валерой тогда на сеновал подались. Я не хотела сначала, да он уговорил. Мне было стыдно, что так поддаюсь, но и радостно, что нужна ему. Потом я уж уходить собралась, а он вдруг спросил меня:

— Поедешь со мной?

— Куда?! — чуть не ссыпалась я вниз от неожиданности.

— Видно, мало меня любишь, если спрашиваешь.

Я еще больше удивилась и присела там, где стояла.

— Что, уж я и спросить тебя ни о чем не могу? Чудно как-то.

— В районе с тобой жить будем, я уже договорился и о жилье, и о работе для тебя.

Целая буря поднялась во мне от его слов, но спросила я спокойно:

— И какая же?

— Да ничего особенного, на молокозаводе работать будешь, не волнуйся, работа простая, ты справишься.

— А ты тоже там работать будешь?

— Нет, для меня работы подходящей пока нет, но я найду со временем себе что-нибудь, не переживай за меня.

— Я и не переживаю, — ответила я даже не деревянным, а каким-то жестяным голосом.

— Баб, ты на молокозаводе когда-нибудь была? — спросила я утром у бабульки.

— В Павлищах, что ли? Была.

— Легко там работать?

— Да разве легкая работа бывает? Может, только в конторе, но не возьмут тебя туда, там своих пруд пруди.

— Я и не собираюсь, так просто спросила.

— Спросила! А я тебе так скажу, Тонечка, лихо задумал твой дружок на твоей хребтине в рай въехать! Только рассчитал вот плохо, я жива еще покуда! — Бабка глядела воинственно, но губы у нее дрожали.

— Ну чего ты, бабуль, какой еще рай? Никуда я не делась, тут я. — И повертела в воздухе руками. Но мысль о жизни в райцентре продолжала меня грызть. — А может, и ничего, другие-то работают, а, баб? — закинула я удочку чуть погодя.

— То другие, а ты… — И, видя, что я недоверчиво качаю головой, бабулька ринулась в атаку: — Там вся работа на ногах, крутиться, вертеться надо, здоровому нелегко, а ты хрупенькая, болеешь часто, тебе тяжелее других будет.

Я поняла только, что она о ноге моей говорит, и тяжко вздохнула в ответ, всю жизнь мне эта нога испортила!

— Так зовет он тебя, щеголь-то твой?

— Зовет вроде.

— Вот то-то, что вроде. А сам-то где он работать будет?

— Не нашел пока еще, но найдет обязательно.

— Ах, Тонечка, детка, ежели б Митя мой жив был, разве дал бы он тебя в кабалу? А меня, старую, ты не слушаешь. — Бабкин голос задрожал, она зашмыгала носом.

Я посмотрела на нее с испугом: неужто и вправду плачет? Но глаза у бабки были сухие, только щека одна мелко-мелко дрожала. Я обняла ее, прижалась к старенькой поплиновой кофтенке, которую помнила с детства. Может, и не нужно никуда от нее уезжать? Может, так и будем с ней жить-поживать и никто мне не нужен? Но как прожить без любви, без надежды на счастье?

Происшествие было нешуточным: внезапно объявившийся Александр Николаевич вдруг пригласил меня на концерт в областную филармонию. Я еще думала, что ответить, а Симка, оказавшаяся возле, уже загорелась ехать. Съездили. Неплохой был концерт, только неловко я себя чувствовала. Ведь совсем этого человека не знаю, да и старше он меня намного, и опять же, несвободная вроде я. Не то чтобы совсем уж виноватой себя перед Валерой считала, но все-таки, не надо было на концерт ездить. Но только я разогналась рассказать ему об этом во всех подробностях, как он меня прервал.

— Знаю, — только и буркнул, а больше ни словечком об этом не обмолвился.

Странно как-то. Он мне все про райцентр и про завод талдычит, а я, сколько ни думала, так ничего и не решила. Сердце пополам рвется: и Валеру обидеть не хочу, и бабку до слез жалко.

— Что ты мне про завод этот все расписываешь? Я, может, и не собираюсь туда.

Он умолк на полуслове, схватил меня за руку, в глаза заглянул:

— Ты что, серьезно? Ты не шути так, дело важное. Жить-то как будем, если ты на завод не пойдешь?

— Что ж мы, на мой только заработок жить станем? — тихо спросила я.

— А на чей?! — вызверился он, но взял себя в руки. — Ты уже не девочка, понимать должна. Работы у меня пока нет, но зато я о дешевом жилье договорился, для тебя работу нашел. Разве мало? Поработаешь, пока не родишь, а там и я себе что-нибудь найду.

Я оторопела:

— Как родишь? Я и не беременная еще, — густо покраснела.

Он отмахнулся:

— Забеременеешь, эка невидаль, я свое дело знаю, и ты о своих не забудь.

— У тебя же есть жилье, ведь ты же где-то прописан? — не нашла я ничего более умного спросить.

Валера резко повернулся ко мне:

— Слушай, да ты совсем… — он поискал подходящее слово, — ребенок, что ли? Неужели думаешь, что мои родители примут тебя в свои нежные объятия, если я тебя к ним из деревни привезу? Даже не мечтай об этом, на порог не пустят!

— Зачем же ты тогда на мне женишься, если меня даже на порог нельзя пускать? — сглотнула я уже близкие слезы.

Он смутился, взял опять мою руку, но тут же выпустил, сморщился страдальчески:

— Нравишься ты мне, вот зачем. Характер у тебя хороший, когда не капризничаешь, как сейчас. Да и на сеновале мы с тобой того… забыла, что ли? Ребенок, говорю, может быть. Не брошу же я тебя теперь?

Слезы уже катились из моих глаз, как ни силилась я их удержать.

— Как же, не бросишь, а про женитьбу и не говоришь вовсе, а я-то…

— Я ж сказал тебе, что с тобой жить буду, ну? Чего ты нюни распустила?

Тут я окончательно поняла, что жениться на мне он не намерен, и словно что-то с треском оборвалось у меня внутри. Я поднялась и, пошатываясь, как пьяная, пошла домой. Кажется, он что-то кричал мне вслед.

Бабка моя, наверное, что-то слышала, сидели-то мы возле самого палисада. Едва я вошла, как она возникла рядом и сунула мне кружку козьего молока. Я машинально выпила, не почувствовав никакого вкуса. Так же молча бабушка стала меня раздевать, тормошить и подталкивать к кровати.

— Рано еще ведь, баб.

— Ложись, ложись, может, уснешь, сон утешитель на все случаи, он и приголубит, и беду избудет.

Я легла, она пристроилась на краешке рядом и все гладила меня по голове и плечам легкой, немного дрожащей рукой. Проснулась я, как мне показалось, такая же, как и ложилась, с тою же тоской и тяжестью на сердце. Была суббота, и я с остервенением накинулась на всякую огородную и домашнюю работу. Бабулька тем временем баню истопила. После бани сели мы чаем баловаться.

— Ну и родишь, и вырастишь, ты ж сильная, умная, не какая-нибудь пустозвонка! — вдруг выдала мне бабка затаенную свою мысль, видно, с вечера все думала, молчала да мучилась ею.

Я промолчала, не в силах говорить об этом спокойно, боялась, что опять разревусь.

— Ну, То-о-нь, ну не злись, а? Ну что я сказала такого особенного? Спросила просто, спросить уже нельзя, да?