Евгений Тарле - Сочинения. Том 3

• Название: Сочинения. Том 3
• Автор: Евгений Тарле
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
• Жанр: История
• Год: 1958

 Евгений Викторович Тарле. Собрание сочинений двенадцати томах томах. Том III.

Содержание тома:

1. «Континентальная блокада». Том I.

---

Таможенные чиновники после присоединения Голландии начали действовать с такой неслыханной суровостью, что, не говоря уже о торговле фабрикатами, вообще какая бы то ни была торговля, даже торговля хлебом внутри страны, становилась прямо невозможной[64].

Оставалось рыболовство, но и этот промысел не был забыт повелителем Голландии, и здесь были поставлены преграды.

Рыболовство (особенно ловля трески и сельдей) еще в XVII столетии являлось предметом огромного национального значения и неусыпных забот государственной власти в Голландии. Из-за рыболовства велась ожесточенная полемика между голландскими и английскими юристами в XVII в., из-за рыболовства Голландия всегда готова была и на войну. Наполеоновское владычество прямо губило этот промысел: рыбакам не позволяли выйти в море под предлогом, что это может повлечь контрабандные злоупотребления. Даже французское правительство осторожно намекало императору, что от этого порядка вещей выигрывает Англия, которая переманивает голландских рыбаков на свою сторону[65]. Наполеону представляли, что уже обычная ловля трески у Ньюфаундленда погибла для голландцев, что теперь им осталась только ловля рыбы у Доггербэнка, что нужно же им хоть этот выход оставить[66]. Наполеон решил: позволять отныне голландцам ловить рыбу, но не печатать об этом и держать это решение в секрете[67]. И все это, чтобы англичане не воспользовались!

Ремесло, промышленная деятельность — вот куда волей-неволей обратились взоры голландского населения. Этим объясняется, между прочим, и то обстоятельство, что вопрос об уничтожении или сохранении цехов приобрел особую остроту. Декретом от 21 октября 1811 г. в Голландии вводилась система патентов в том виде, как она окончательно была установлена во Франции законом 1 брюмера VII года. Но только 31 января 1812 г. особое постановление префекта департамента Зюйдерзее покончило формально с голландскими цехами, которые, впрочем, фактически уничтожались с момента введения патентов[68]. Однако мэр г. Амстердама жаловался на это постановление префекта и привел в пользу цехов аргумент, показывающий, что он очень хорошо понимал психологию французских хозяев Голландии: этот аргумент заключался в том соображении, что уплата денег за патенты может быть вполне осуществлена и без уничтожения цехов. И министр финансов был вполне побежден этим аргументом. Интересы казны не страдали, а принципиально императорское правительство вовсе не чувствовало к цеховой организации особенно ярой вражды и склонно было думать, что в самой Франции слишком поторопились уничтожить целиком эту организацию[69]. Цехи в Голландии, впрочем, пока продолжалось французское владычество, не были восстановлены.

А блокада делалась все суровее и тяжелее. Голландия и все побережье Немецкого и Балтийского морей зорко охранялись и со стороны моря, и со стороны речных сообщений.

28 сентября император приказывает Даву внести «больше порядка в наблюдение за берегами, тянущимися от Голландии до Балтийского моря»[70]. Все эти берега должны быть заняты пехотой и кавалерией, во главе наблюдения должен стоять бригадный генерал, а начальник таможен должен находиться под его начальством. Если генералу покажется, что у него мало войск, — дать ему еще два полка и шесть пушек. Устья рек Яхде, Везера и Эльбы должны зорко охраняться вооруженной силой. Вообще две дивизии, стоящие на севере, «имеют только эту цель, и она очень важна».

На другой день — гневный приказ: произвести расследование, на каком основании французский консул в Данциге разрешил одному данцигскому судну выйти из данцигского порта. Не взятка ли? Пусть генерал Рапп знает, что император не потерпит этого, что он «много занимается» этими делами и желает, чтобы его приказы исполнялись. А капитана данцигского корабля, когда он придет в Бордо, арестовать и отправить в Париж[71].

Наполеон настойчиво преследовал всякие письменные сношения между континентом и Англией; он особенно зорко следил за тем, чтобы почта исправно сжигала все письма, из Голландии идущие в Англию или из Англии приходящие в Голландию. Когда он сердился на другие державы (даже не воевал, а просто был недоволен ими), он приказывал то же самое проделывать и с корреспонденцией их обитателей. Вот его приказ (без даты, но по некоторым признакам 1810 г.), отданный министру иностранных дел Шампаньи: «… donnez également des ordres pour qu’on réitère la mesure d’arrêter toutes les malles de Hollande et qu’on en retire et fasse brûler toutes les lettres allant ou venant d’Angleterre qui s’y trouvent. Ecrivez à M. Bourrienne de prendre des mesures pour interdire toute correspondance de la Suède avec l’Allemagne et pour arrêter toutes les malles qui viendraient de Suède, ouvrir celles même de Danemarck et en retirer toutes les lettres anglaises»[72]. Распоряжаясь так с Данией, Швецией, германскими государствами, он, повторяю, особенно настойчиво и беспощадно преследовал всякие, самые невинные и далекие от политики, сношения между Англией и всецело ему принадлежавшей Голландией.

Наполеон выдавал французам лиценции, хоть и в ничтожной степени, но смягчавшие бедствия континентальной блокады; но, например, голландцам нередко в этой милости отказывал, и эта несправедливость отмечалась не только голландцами, но и англичанами[73]. Декретом от 18 марта 1811 г. Наполеон постановил, что лиценции будут выдаваться лишь тем голландским кораблям, которые будут выходить из Амстердама и Роттердама. Само французское министерство внутренних дел ходатайствовало (в декабре 1811 г.), чтобы та же милость была распространена и на Эмден[74].

Но что же было вывозить голландским лиценциатам? Французские товары вывозились французами, германские вывозились лиценциатами Гамбурга, Бремена, Любека. А голландские провенансы сплошь и рядом оказывались под запретом: Наполеон не желал, чтобы из Империи вывозилось сырье, которое может пригодиться для промышленности.

Роттердамские купцы в 1812 г. просили, чтобы было позволено вывозить лен за границу ввиду того, что все равно имперские мануфактуры не могут потребить всего количества этого льна, и огромные запасы остаются непроданными. Прежде, до войны, лен этот сбывался в огромном количестве в Англию, в Вестфалию, в Берг, в ганзейские города, в Испанию. Теперь почти все эти рынки отпали либо из-за «обстоятельств» (Англия, Испания), либо вследствие запрещения вывоза[75]. Но общего разрешения все-таки на этот счет не последовало.

С одной стороны, отрезывалась возможность какой бы то ни было торговли, и страна разорялась; с другой стороны, Наполеон ставил препятствия к ввозу в Голландию хлеба из остальной Империи: дешевый хлеб для «старых департаментов» — ведь это было одним из принципов его внутренней политики. В 1813 г. в северных департаментах Империи — как старой Франции, так и Бельгии и левого берега Рейна — был великолепный урожай, и хлеб стоял на рынке очень низко: в департаментах Шельды и Устьев Шельды, Диль, Лис, Жемаппе, Самбры-и-Мааса гектолитр пшеницы (в сентябре 1813 г.) стоил 19 франков; в департаментах Устьев Мааса, Roer’a, Рейна и Мозеля, Сарты, Мон-Толнер — 16 франков, а в то же время в Голландии гектолитр стоил 30 франков, и министр торговли хлопотал, чтобы было наконец снято абсолютное воспрещение вывозить в Голландию хлеб. Но и тут главный аргумент — серьезно страдающие интересы французов, владельцев хлеба, лишенных нужного рынка, а вовсе не потребности Голландии[76].

Уже через год-полтора после присоединения к Империи Голландия была доведена до полного разорения.

Вот небольшая докладная записка, пересланная французскими же властями в министерство внутренних дел (в октябре 1811 г.) и касающаяся г. Саардама. Она замечательно наглядна: 1) В Саардаме прежде было 10–12 верфей, где строились и чинились суда. Теперь эти верфи совсем бездействуют: там строится с 1803 г. и все никак не может достроиться один и тот же корабль. Как помочь делу? (Moyens d’amélioration — особая графа в этом мемуаре). Прежде всего — морской мир (la paix maritime — мир с Англией). 2) Некогда было в Саардаме 14 заведений для выработки оливкового масла, и каждое ценилось в 8–12 тысяч флоринов; теперь цена их от 2 до 5 тысяч. Как помочь? Облегчить налоги, сделать возможным подвоз оливок. 3) Прежде были две бумажные фабрики с 100 рабочих; теперь 18–20 человек в общей сложности. 4) Прежде в городе было 160 лесопилен, теперь осталось 66, так как нет более подвоза леса ни с Балтийского моря, ни из Норвегии. Что может помочь делу? Морской мир прежде всего, а затем также соблюдение былых договоров Голландии с Россией. (Это особенно знаменательно, если принять во внимание, что в октябре 1811 г. по всей Европе уже ходили слухи о пререканиях между Наполеоном и Александром.) 5) Прежде было 11 табачных фабрик, теперь «по большей части» они бездействуют. Прежде было 11 мастерских для изготовления китового жира, теперь осталось 3, да и те влачат едва заметное существование. И тут нужно лишь как-нибудь помочь им додержаться до… того же морского мира. 6) Прежде были веревочные мастерские, теперь они почти не существуют. Что нужно прежде всего для их воскрешения? — «Общий мир». Есть еще и пожелания и указания — но это стоит везде на первом плане[77].