Цезарь Ложье - Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.

• Название: Дневник офицера Великой Армии в 1812 году.
• Автор: Цезарь Ложье
• Издательство: Государственная публичная историческая библиотека России.
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-85209-159-6

Автор мемуаров — офицер итальянской королевской гвардии, вошедшей в состав корпуса принца Евгения Богарне. Эта книга занимает одно из первых мест в списке воспоминаний участников Наполеоновских войн. Она представляет собой дневник солдата и офицера, верного своему долгу, ведущего изо дня в день запись о переживаемой им драме, начиная от ожидания похода в Россию и до последних дней Великой Армии.

---

Правый берег Немана, 1 июля. Королевская гвардия, за которой следует дивизия Пино, т.е. всего 25 000 итальянцев, переправляются через реку в присутствии вице-короля; несутся непроизвольные восклицания, но маневр выполняется в том же самом порядке, с такими же дисциплиной, выдержкой и пылом, как если бы это был парад в Милане перед дворцом принца в праздничный день.

Нам говорят, что вице-король был вчера уведомлен, будто бы от 30 до 40 тысяч русских угрожают нашему левому флангу. Видели также отряд казаков со стороны Стоклишек. Мы не имеем никаких известий об армии Наполеона[2], и в ожидании возвращения адъютанта Батталья, посланного за инструкциями в главную квартиру, предосторожности удваиваются. Мы располагаемся лагерем на высотах, господствующих над правым берегом Немана.

Несколько хижин, покинутых хозяевами, послужили квартирой для вице-короля и для его штаба. Запрещено отлучаться с постов. Погода ясная и жаркая.

Сегодня, утром, около 11 часов, нам почудилась канонада: каждый жадно настораживал уши, чтобы явственнее разобрать шум. Но в конце концов оказалось, что это не что иное, как гром. Внезапно яростный порыв вихря повалил составленные вместе ружья и произвел беспорядок в лагере. Горизонт покрылся черными тучами. Скоро мы были окутаны тучей пыли и промочены проливным дождем.

2 июля. Неслыханный проливной дождь шел полтора суток. Дороги и поля затоплены; крайняя жара, которую мы терпели уже несколько дней, сменяется очень сильным холодом; лошади падают, как мухи, много их погибло ночью и, вероятно, падет еще много других. Что касается нас, то мы принуждены были под открытым небом оставаться на ногах до утра. Мы не могли в этот ливень согреться у огня, — костры, которые пробовали разводить, тотчас же потухали, и мы не могли ни пошевелиться, ни улечься на этой грязи, в которую погружались, как в болото.

К утру забрезжила бледная заря. Окоченелые, промокшие до костей, полусонные, измученные, мы похожи на призраки или на потерпевших кораблекрушение. Недостаток съестных припасов отягчает положение.

У нас, итальянцев, свои суеверия. Такое неожиданное зрелище, такое неожиданное несчастье для армии вызывает среди нас печальные разговоры. Запоздание обоза, страх пред грядущей борьбой, потеря большого количества лошадей, всеобщее беспокойство, грозный вид неба, которое воспламеняется как раз тогда, когда мы проникаем в Россию, — кажутся нам печальными предзнаменованиями.

Но большинство армии, солдаты, мало озабочены будущим; они всецело живут настоящим, и эти печальные предчувствия, без сомнения, скоро исчезнут и уступят место надежде вместе с появлением солнца во всем его сиянии.

Мы быстро-быстро удаляемся от этой топи. Земля, по которой приходится идти, промочена дождем. Мы находим приют в крестьянских хижинах в одной миле от проклятого бивака. Там мы находим водку, на которую жадно набрасываются солдаты; но мы не находим тут ни жителей, ни одной головы скота. Дома покинуты хозяевами; из них унесено все ценное; сверх того, они были разграблены войсками, прошедшими уже раньше.

К чему этот уход? Эта пустыня подавляет нас. Литовцы — союзники наши или нет? К чему уничтожать перед нашим приходом припасы?

Майор Батталья, вернувшись из Вильны, поставил нас в курс событий и сообщил об успехах армии Наполеона. Он вручил депешу вице-королю.

Мы торопливо покидаем деревню, чтобы уступить место следующим за нами войскам и идем в Жижморы по большой Виленской дороге. Мы находим в этом местечке нескольких евреев, напуганных нашим движением. Мы думали здесь остановиться на несколько часов, но вице- король, желая наверстать потерянное время, едва только прибыл, как велел королевской гвардии следовать за собой.

Миланганы, 3 июля. Дивизия Пино присоединилась к нам в Жижморах[3], и гвардия стала здесь на бивак. С удовольствием я заметил в окрестностях прекрасно обработанную землю — признак более высокой цивилизации и более густого населения. Но я напрасно ищу жителей. Контраст между этими обработанными полями и покинутыми деревнями — загадка для нас. Мы не в состоянии разобрать, ненависть ли к нам или страх перед нами — причина этого бегства. Наше недоумение все увеличивается.

Рыконты, 4 июля. Тогда как мы отдыхаем в Миланганах, 6-й корпус получил приказ продолжать путь. Проход этих войск продолжается всю ночь. Выйдя 3 июля утром из своих квартир, мы направляемся в Рыконты, чтобы провести там всю ночь. В течение шестичасового похода мы находим вдоль всей дороги массу павших лошадей — знак, что по этой дороге император проследовал в Вильну. Смрад, исходящий от трупов, доказывает нам, кроме того, что это совершилось уже несколько дней тому назад[4].

Мы полагали, что и мы идем в Вильну, и с большим разочарованием увидели, что наш авангард покинул Виленскую дорогу и пошел в другом направлении. Исчезли наши надежды отдохнуть в этом городе и забыть там свои страдания и лишения!

Вице-король получил новые приказания из Вильны: 6-й корпус должен направиться к этому городу, а мы должны выполнить возложенную на него задачу.

ГЛАВА III Прибытие императора

Новые Троки, 5 июля 1812. После четырех часов трудного перехода по болотистой, покрытой лесом местности, измученные удручающим зноем, мы прибыли в Новые Троки. Это местечко расположено на красивом холме, подножие которого омывается озером, сообщающимся через посредство канала с Вилией, притоком Немана.

На маленьком острове, посредине озера, высятся развалины старой крепости или замка, которые с одной стороны освещены солнцем, с другой — отражаются в озере, что представляет красивое зрелище. На вершине горы стоит великолепный монастырь, из которого можно вдали различить город Вильну.

Мы уже начали строить фантастические планы: подышать свежим воздухом под тенью ветвистых деревьев, окаймляющих берега озера и даже покупаться в его прозрачных водах, которые, как говорят, никогда не замерзают; мы уже мечтали с комфортом отдохнуть и подкрепить свои силы, радуясь открытию «ледника», где местные жители обыкновенно сохраняют свою провизию, как вдруг получаем приказ двигаться далее.

Вице-король, приближаясь к этой местности, увидел себя окруженным толпой евреев, один грязнее другого, за ней следовала длинная вереница женщин, стариков и детей. Простершись перед ним, они вопили и плакали, умоляя охранить их от алчности солдат, которые, рассыпавшись по местечку, все подвергали разграблению.

Лагерь в Новых Троках (без числа). Провиант у наших людей истощился за последние дни, и они делают большие переходы, не получая ни крошки хлеба; поэтому часто раздаются жалобы. Солдаты видят, что обозов все еще нет, и тайком от офицеров направляются в глубь страны в поиски за пищей. Чтобы предупредить неизбежные злоупотребления, отправляют отряды, которым поручено бороться с мародерством и в порядке водить людей на поиски пропитания. Но, увы! Ничего нельзя найти. Добывать удается только мед; он здесь в изобилии. Сначала это очень нас обрадовало; но скоро настало разочарование, потому что очень многие солдаты заболели дизентерией.

Во избежание потерь, могущих произойти от недостатка припасов, вице-король требует присылки из Вильны хотя бы самого необходимого; но провианта, полученного оттуда, так мало, что его едва хватило на один день. Боюсь, что снисходительность, с какой допускаются хотя бы и урегулированные походы за провиантом, скоро уничтожит дисциплину. В покинутых домах, из которых жители уже вывезли имущество, все переворачивается вверх дном, в надежде найти съестное. Вице-король и его помощники с ужасом видят зло, которого не могут пресечь; растущий поток всюду грозит выйти из берегов: и дисциплина, и умеренность, и честь солдата, и разумная предусмотрительность начальников — все рушится.

Нам рассказывают, что неприятель готовится к столкновению с нами. Приходится поэтому принимать величайшие предосторожности, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Однако, судя по распоряжениям вице-короля, мы, по- видимому, долго простоим здесь, может быть, для того, чтобы не подвергнуться опять ужасам какого-нибудь нового урагана, а может быть, и для того, чтобы найти корм лошадям. Добывать фураж для кавалерии или солому для подстилок и для наших палаток приходится за три и за четыре мили.

В самих Троках расквартированы солдаты почетного караула, драгуны гвардии и драгуны королевы. В местечке — три церкви, униатский монастырь, небольшой упраздненный форт и около 360 домов. Около местечка имеется большой стеклянный завод; он дает работу 3800 человек, т.е. большинству жителей. Теперь все разбежались, кроме евреев; их зараженные дома не избежали, однако, нашествия тех разнуздавшихся солдат, о которых я говорил. Нет, это место, с виду такое привлекательное, не представляет для нас ничего отрадного.