Йоханнес Зиммель - Любовь - только слово

• Название: Любовь - только слово
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-486-00280-7

Любви все возрасты покорны… Этот роман подтверждает правоту великого поэта.

Действие происходит в Германии, еще не до конца оправившейся от ужасов недавно закончившейся Второй мировой войны. Двадцатидвухлетний учащийся колледжа встречает свою первую настоящую любовь. Но она намного старше его, замужем, растит дочь. Похоже, судьба сделала все возможное, чтобы загасить вспыхнувшую искру, разорвать притяжение двух сердец. Но от трудностей настоящее чувство только разгорается…

---

Я говорю:

— Однажды я спросил тебя, любила ли ты отца Эвелины. Ты ответила «да».

— Его я тоже любила. К сожалению.

— Ты еще любишь его?

— Уже давно больше не люблю. Когда закрываю глаза, я даже не могу представить его лицо.

— Ты долго работала секретарем?

— Я поменяла много мест. В большинстве случаев мне приходилось вскоре увольняться.

— Почему?

— Женщины-коллеги плели против меня интриги.

— Ты была для них слишком привлекательной.

— Может быть. Они сразу же начинали утверждать, что у меня шашни с шефом. Мне было очень тяжело в это время. Я не научилась ничему дельному и нужному! Пыталась работать в налоговой канцелярии, на предприятии «Товары — почтой», дамой по приему на фирму по обустройству помещений… Все впустую. Становилось все тяжелее. Мои платья были старыми и давно вышедшими из моды. Новые покупать было не на что. Я с Эвелин должна была съехать с квартиры, так как плата за нее была для меня слишком высокой. Мы перебрались в меньшую, которую тоже вскоре пришлось покинуть. В конце концов мы поселились в жуткой и маленькой, прямо у дороги. Это была настоящая дыра.

— А твой отец?

— Время от времени присылал мне деньги. Я не хотела делать из себя героиню, поверь, Оливер! Но я отсылала их обратно — не могла забыть, как умерла моя мать. Я и сейчас все еще не могу забыть это!

Она снова ложится рядом со мной. Мы держим друг друга за руки и долго молчим.

Потом она говорит:

— На панель я не ходила никогда. Я, конечно, знакомилась с мужчинами, позволяла себя развлекать. Но когда мужчины видели, в какой нищете я жила, они быстро исчезали.

— А также потому, что видели твоего ребенка.

— Конечно… И потом… ты знаешь… Нет, я думаю, что не могу тебе это сказать.

— Скажи же.

— Не то, чтобы я не хочу сказать об этом, я думаю, что я не смогу правильно выразиться. Мужчины…

— Что с ними?

— Они так быстро замечают неискренность твоих чувств, даже если ты старательно разыгрываешь любовь и страсть…

— Вы тоже! Вы в этом сильнее нас! Вы чувствуете неискренность еще острее!

Я вспоминаю кое о чем.

— А твой муж?

— Я же тебе рассказывала. Его я повстречала в тот вечер, когда решила лишить жизни себя и Эвелин. Когда я совсем была у края от безысходности, Эвелин побежала в его машину и…

— Я так не думаю.

— Что такое?

— Ты же не любишь своего мужа!

— Нет.

— И он ничего не замечает? Абсолютно ничего?

— Конечно, замечает. Однажды он уже сказал мне об этом.

— Он считает, что достаточно того, что он любит меня. Он говорит, что никогда не отпустит меня. — Ее голос становится громче. — Как он будет действовать, я не знаю. Я не знаю, поставит ли он мне завтра в упрек Энрико или тебя, или какого-нибудь другого мужчину или выбросит на улицу. Но одно скажи мне, Оливер: способен ли ты сейчас понять, что я больше никогда не смогу жить в этой дыре у дороги и не иметь денег на еду и пить шампанское с отвратительными обывателями и позволять лапать себя за грудь? Понимаешь ли ты сейчас, что я не хочу больше быть бедной, никогда больше?

— Я это понимаю.

— Ты великолепен.

— Я вовсе не так великолепен. Но ты разбила пластинку.

— Сейчас я уже снова жалею об этом.

— Не говори так!

— А если это так? Мы же оба хотим всегда говорить друг другу правду?

— Я подберу осколки.

— Глупый мальчишка.

— Когда-нибудь я покажу тебе ее.

— Не начинай опять, пожалуйста. Все было так прекрасно… Так, как еще не было ни с кем…

— И с мистером Стивенсом тоже?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому, что он — отец Эвелин. Я ревную к нему.

— Это не должно волновать тебя. Я же сказала тебе. Я даже не знаю теперь, как он выглядел. И… я не помню уже, как было с ним.

Мы целуемся.

У нас так мало времени.

Глава 14

Уже совсем темно, когда мы покидаем покосившийся домик. Верена тщательно запирает дверь. Через луг идем к моей машине. Выезжая на шоссе, я неожиданно кое-что вспоминаю:

— Ты мне как-то рассказывала, что твой муж устроил твоего брата на работу в пункт обмена валюты на Центральном вокзале Франкфурта.

— Это так. Год назад Отто взял деньги из кассы фабрики в Пассау. Отец вышвырнул его на улицу. Отто пришел ко мне с просьбой о помощи, милости и снисхождении. Он делал так всегда. Мой муж помог ему. Муж помогает многим людям.

— Сколь прекрасна участь тех, кому он помог.

— Он ничего не делает для людей.

— Как так?

— Все ради меня.

— Для того чтобы ты когда-нибудь полюбила его?

— Да.

— И ты когда-нибудь полюбишь?

Она качает головой. Работают «дворники», и дождь стучит по стеклам и кузову.

У заправки на шоссе я выхожу из машины и прошу по радиосвязи заказать такси. Потом возвращаюсь к Верене.

— Послезавтра четверг. После обеда я совершенно свободен. Давай увидимся в половине третьего?

— Да, Оливер, — она кивает.

Потом мы всматриваемся в темноту и дождь и провожаем взглядом автомобили, проносящиеся мимо нас по мокрой дороге, разбрызгивая воду и скрипя на поворотах шинами.

Приезжает такси.

— Пусть остановится не перед самым вашим домом, Верена.

— Нет.

— Я люблю тебя.

— Спокойной ночи.

— Я люблю тебя.

— Счастливо доехать домой.

— Я люблю тебя.

— Останься в машине. Я выйду одна. Не хочу, чтобы шофер видел тебя.

Она выходит одна.

Такси уезжает. Его красные подфарники исчезают за ближайшим поворотом. Я отъезжаю на своей машине до въезда на шоссе и направляюсь в интернат.

«Квелленгоф» пуст, когда я подъезжаю. Все дети еще едят в столовой.

Направляюсь в свою комнату, сталкиваюсь с господином Гертерихом.

— Слава богу, что вы вернулись вовремя. Господин доктор Хаберле звонил в четыре часа.

— Ну и что?

— Я… Я сказал, что у вас был понос и вы лежали в постели.

— Хорошо. Могу ли и я быть вам чем-нибудь полезен?

— Нет, спасибо… — Он стучит по дереву и улыбается. Видно, что он совсем пал духом. — В настоящее время, слава богу, отношения с детьми более или менее нормальные.

— Я вам это предсказывал!

— Но что будет, если господин директор или какой-нибудь учитель заметят, что вы так часто исчезаете?

— Никто не должен заметить.

— А вдруг?

— Тогда я вылечу.

— Вам это так безразлично?

— Совсем нет. Мы все устроим ловко, господин Гертерих. Положитесь на меня. Я помогу вам, вы поможете мне. Я обещаю, что смоюсь еще в четверг и в субботу. Я имею на это право.

— Да. Моя жена тоже была очень красивой, господин Мансфельд. Такая, что слезы наворачивались на глаза, когда смотрел на нее.

— Что с ней случилось?

— Она оставила меня, развелась. Я не мог ничего предложить ей. Красивые женщины стоят дорого, не правда ли?

— Возможно, — говорю я и думаю о Манфреде Лорде.

В своей комнате я сажусь на кровать и думаю о себе.

Что я могу предложить Верене?

Ничего. Абсолютно ничего.

Что-то колет меня в ребро.

Лезу в карман и вынимаю пять осколков от пластинки. На ночном столике складываю их вместе.

«LOVE IS JUST A WORD». FROM THE ORIGINAL SOUNDTRACK OF «AIMEZ-VOUS BRAHMS?»

Я сижу, уставившись на разбитую пластинку. «Любовь — только слово». Дождь стучит в окно. Горит лишь моя настольная ночная лампа. Потом я слышу шум: дети возвращаются из столовой. Быстро вынимаю старый конверт и кладу в него осколки от пластинки. Конверт прячу в ящик ночного столика, ложусь в кровать, кладу руки под голову и смотрю в потолок. Она говорит, что не может даже вспомнить его лицо. Но ведь он отец ее ребенка! И однажды она сказала, что в жизни она любила лишь двух человек: Эвелин и отца Эвелин. Она говорила…

Глава 15

В этом октябре много сильных бурь и дождей. Каждые четверг и субботу после обеда я встречаюсь с Вереной в «нашем доме».

Каждый раз он выглядит более покосившимся и мрачным. Луг превратился в настоящее болото, часть забора разрушила буря, поручни крыльца приказали долго жить. И древесные черви старательно трещат в стенах. Но электропечь греет помещение, в котором мы любим друг друга.

Всякий раз каждый из нас приносит с собой маленький подарок. Свисток. Духи. Зажигалка. Губная помада. Книга. Мне непозволительно делать дорогие подарки, так как их могут заметить дома у Верены, да и оплачивать их мне особенно нечем. Пока у меня на шее векселя, я должен экономить. Иногда я прихожу раньше, иногда Верена. Чаще Верена. Кто приходит первым, проветривает помещение, включает печь, разбирает постель. Мы завариваем чай. Никогда не пьем алкоголь. Верена говорит, что ей всегда хочется быть совершенно трезвой, когда мы встречаемся. Я тоже хочу этого. Еще придет время, когда мы будем желать лишь одного: напиться (но это позже — я не могу писать так быстро, как живу).