Барбара Картленд - Очарованная вальсом

• Название: Очарованная вальсом
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65286-0

Молодая графиня Ванда Шонборн приезжает в Вену по наказу своей матери, чтобы встретиться с ее старым другом — политиком князем Меттернихом — и стать его шпионкой. На балу девушка знакомится с обаятельным англичанином Ричардом Мелтоном, но по ошибке принимает его за русского царя Александра I. Это недоразумение переворачивает судьбы Ричарда и Ванды, сделав их сначала любовниками, а затем и соперниками в опасном противостоянии царя Александра и князя Меттерниха.

---

Князь положил свободную ладонь поверх ее маленьких тонких пальчиков. Они были горячими, на щеках Ванды играл румянец, выдававший, насколько сильными были сейчас ее чувства.

— Я горжусь вами, — мягко ответил ей Меттерних. Тонкое лицо Ванды просветлело и сделалось невыразимо прекрасным. Завитки волос над мраморно-белым лбом смотрелись венчающим деву сиянием. — Но теперь вы должны идти… Не нужно, чтобы ваша карета так долго оставалась у моего дома. Не делайте секрета из того, что приезжали сюда. Скажите, что ожидали аудиенции, но я не смог вас принять. Если спросят, зачем вы пожаловали ко мне, ответите, что хотели засвидетельствовать мне свое почтение сразу после прибытия в столицу. Отсюда вы отправитесь в дом баронессы Валузен. Она дальняя родственница моей жены, и ей можно доверять всецело. Но благоразумнее будет, по возможности, даже ей говорить как можно меньше. О связи мы договоримся позднее, вы будете передавать свою информацию в надежные руки. Первое, что вы должны сделать, приехав к баронессе, — это как следует отдохнуть и приготовиться к балу-маскараду, который состоится сегодня вечером.

— Бал-маскарад?

— Да, балы-маскарады — одно из главных развлечений на этом конгрессе. Гости из Австрии, правители, князья, государственные мужи и известные люди из других стран свободно смешиваются с толпой. Любой может танцевать с кем захочет. Все надевают домино и маски, но, прибыв на бал, вы без труда узнаете русского царя Александра.

— И я буду танцевать с ним?

— Не сомневайтесь. Случайное знакомство всегда волнует больше, чем официальное, особенно для такого подозрительного человека, как он.

— Трудно поверить, что все это не во сне…

И Ванда заговорила горячо, взволнованно, а под конец даже то ли воскликнула, то ли всхлипнула:

— Это чудесно. Благодарю, ваше сиятельство! Благодарю вас!

Она склонилась и прижалась губами к руке Меттерниха, а когда подняла голову, он увидел, что ее глаза блестят, словно звезды.

— Я так боялась, когда шла сюда, боялась, что вы просто прогоните меня вон!.. А теперь все таким чудесным образом изменилось. Я счастлива, так счастлива, что не могу выразить этого словами.

— А слов и не нужно, — торжественно отвечал Меттерних. Он взял Ванду пальцами за подбородок, в упор заглянул ей в лицо. — А вы не очень похожи на свою мать.

— И на своего отца тоже, — смело добавила Ванда.

— Нет?

Это был вопрос, но она этого не поняла. Князь прошел к письменному столу. Присев, он написал короткую записку и понес ее к камину, возле которого, наблюдая за ним, стояла Ванда.

— Это для баронессы, — пояснил он. — Кроме того, я прошу ее купить для вас все, что необходимо из одежды. Обещаю, скучать в Вене вам не придется.

Ванда счастливо и звонко рассмеялась.

— Скучать! — воскликнула она. — Об этом я не беспокоюсь. — Она взяла письмо, повернулась к двери, однако остановилась. — Еще одна просьба. Могу я получить назад свое ожерелье? Это память о маме.

— Разумеется. — Меттерних вынул из кармана ожерелье и протянул его Ванде.

Она приняла его в обе ладони.

— Мама говорила, чтобы я всегда хранила его при себе. Его подарил ей тот, кого она очень любила.

— Она называла его имя?

— Нет, но я догадываюсь.

Голубые глаза взглянули в голубые глаза. Князь склонил голову и поцеловал маленькие пальчики, державшие ожерелье.

— Рад, что ваша матушка не забывала обо мне, — мягко проговорил он.

— О, ваше сиятельство… Будто кто-нибудь мог бы… — Сказав так, Ванда присела в реверансе.

Глава вторая

Княгиня Екатерина воздела над головой белые руки, гибко потянулась, изогнув стан, и грациозно встала с постели. Кровать была без балдахина, лишенная каких-либо дополнительных украшений, кроме лежащих на простынях из дорогой ткани двух человеческих тел — женского и мужского.

Хотя было уже за полдень, жалюзи в комнате оставались опущенными, и обитую синим шелком — весьма устаревший стиль директория — спальню во дворце Хофбург освещали свечи, зажженные в золотых подсвечниках, и маленькие фигурки купидонов, украшавшие их, ловили на себе теплые желтые отблески. На фоне синего шелка это было очень уютно.

Екатерина постояла немного посреди комнаты, получая удовольствие от самой себя. Сквозь прозрачные складки розового пеньюара просвечивали линии ее тела — изумительной красоты, как у греческой статуи.

— Прекрасный обнаженный ангел, — произнес с кровати за ее спиной низкий мужской голос.

Екатерина живо обернулась.

— Кто тебе сказал, что меня так называют?

Наблюдавший за ней мужчина рассмеялся.

— Кто? Вся Вена, разумеется! Дай мне подумать, кто был последним. Император? Кардинал? Или, быть может… сам несравненный князь Меттерних?

Она тоже рассмеялась в ответ, но глаза ее оставались серьезными.

— Нет, не он, — отвечала она. — Он, я думаю, меня уже забыл. Так это было давно…

— Разве можно тебя забыть?

— Думаешь, невозможно?

Она вернулась к кровати, присела на край. Мужчина лежал, откинувшись на подушки с кисточками по уголкам, его загорелая кожа резко контрастировала с белоснежными простынями и кружевом. Это был явно не завсегдатай салонов, но человек, привыкший подолгу находиться на свежем воздухе, привыкший к езде верхом, к физическим упражнениям.

Княгиня наклонилась, чтобы приложить ладонь к его загорелой щеке, но он перехватил ее и принялся покрывать ладонь поцелуями, жадными и страстными — бурными поцелуями, которыми никогда невозможно насытиться.

— Ты великолепна. Меттерних не солгал.

— Почему ты решил напомнить мне о временах, давно минувших?

— Я говорю то, что вижу — передо мной прекрасный обнаженный ангел.

— Я помню только, какой счастливой, какой юной тогда я была — как ты сейчас…

— Ты не могла быть такой счастливой, — ответили Екатерине в перерыве между поцелуями.

— Но была! — Она слегка откинула назад голову, прикрыла глаза и погрузилась мыслями в прошлое. — Я никогда не забуду тот день… Что-то было не так, я сердилась. Полетела к дипломатической миссии в своей карете, и, не став дожидаться, пока это сделает слуга, сама подбежала к двери и позвонила в колокольчик. Помню, как я стояла, в нетерпении постукивая туфелькой о ступеньку, мои щеки пылали от гнева. Слуга открыл дверь, но мой звонок был таким требовательным, что министр выглянул в холл посмотреть, что случилось. Потом он говорил мне, что за дверью были еще курьеры от императора. Но он увидел из темного холла одну меня, стоящую в освещенном солнцем дверном проеме… А я увидела его! Мы стояли и смотрели друг на друга. Внезапно я потеряла дар речи, не могла вспомнить, зачем пришла. Видела перед собой только мужчину, похожего на спустившегося с небес Аполлона. Клеменс мне говорил потом, что мое платье — по последнему фасону, директория, — просвечивало на солнце. «Обнаженный ангел» — так назвал он меня. Я помню его глаза, то, как он смотрел на меня, и чувствовала сердцем, что это тот самый мужчина, которого я ждала всю свою жизнь…

Голос Екатерины дрогнул.

«Ну вот… Снова она впадает в восточный мистицизм…» — подумал Ричард Мелтон. Он быстро сел в кровати, взял Екатерину за плечи и легонько тряхнул.

— Освещенная солнцем, говоришь? Потеряла дар речи? Это ты-то, которой палец в рот не клади? И что это за фасон такой — директория? — строго осведомился он. — Политический термин какой-то… при чем здесь мода?

— Вот видишь, ты не знаешь… Да, это фасон времен политического режима во Франции, называемого Директорией. Политика очень определяет моду. О, как ты молод! Но ты ведь не мог не заметить, что в моду вошла античность — очень лаконичный и сдержанный стиль, хотя и не лишенный своих украшений. — Она ласково-покровительственно провела рукой по его волосам, улыбнулась и не без удовольствия продолжала: — Женщины перестали носить корсеты. Все упростилось в их одежде — никаких излишеств и перегрузок. Свободные светлые платья, элегантные линии, легкие ткани, скрепленные камеями, булавками, пряжками… Тело отчетливо определяется под одеждой. Особый шик, если ткань свободно сползает с плеча… Если встать в таком платье против света… Представил себе?.. — она подержала паузу и закончила: — Могло показаться, что женщина в потоке света стоит обнаженная… А волосы свободно лежат по плечам. Все это так красиво и так рискованно… Но так приятно чувствовать на себе взгляды мужчин!..

— Забудь о прошлом! — медленно и властно проговорил он, закипая желанием от того, что она говорила и делала и потому что сидела, слегка прижавшись к нему, но так, чтобы он видел все ее соблазнительное неглиже. — Я здесь, и в твоей жизни и в твоей памяти не должно быть другого мужчины, это ты уяснила себе, моя дорогая весталка? Именно эти древнеримские жрицы носили на себе одно покрывало белого цвета и головную повязку — и ничего более, я не ошибся?.. Вполне в твоем духе…