Александр Байгушев - Евреи при Брежневе

• Название: Евреи при Брежневе
• Автор: Александр Байгушев
• Жанр: Публицистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9265-0779-6

Положение советских евреев в брежневскую эпоху до сих пор вызывает горячие споры между историками. Одни считают, что в этот период евреи постепенно заняли господствующее положение в важнейших сферах государственной жизни; другие историки утверждают, что евреи, напротив, были гонимы и ущемлены в своих правах.

---

Известно, что любое общественное мнение в стране всегда создается с помощью «полупосвященных». Из тех, кому вроде что-то доверено, что-то приоткрыто. Одним словом из тех, кто политикой интересуется, а не тех, кому на нее, извините, как большинству русского народа, до лампочки. Черт не свистнет - попадья не перекрестится. Так у русских большинство - в работягах. А у евреев - в «интеллигенции», в «полупосвященных». А «полупосвященные» вроде как всегда в курсе. Через прессу-блудницу ли, кухонные ли под водочку с закусочкой «доверительные» разговоры-оговоры, али каким другим, вроде семинарского «просвещения», дурным путем, но гордятся тем, что «в курсе». Так вот все «полупосвященные» в стране только из-под яковлевских бафометовых рук вокруг себя и смотрели. Интеллигенция, а она всегда самая «полупосвященная», под его песнопение за неимением для себя другого патриарха молилась. Православный Патриарх вообще-то формально существовал, но был в советское время в полном загоне, на самых последних задворках. А не молиться как? Вот на «него» и молились...

В начале 70-х годов «Иудейская партия» перешла в наступление по всему фронту. Насколько мы «их» просчитали, задача у них была свалить таки осторожного, балансирующего «слабого» Брежнева «крепкой» фигурой - Романова или Гришина. А затем, уже как тупых однолинейных «дуроломов», убрать быстро них и поставить Андропова-Файнштейна, а «рабочей лошадкой» у Андропова, вместо «нейтрального» начетчика, «серого кардинала» Суслова, сделать своего суперактивного «хромого беса» Александра Николаевича Яковлева. При этом Андропов-Файнштейн занял бы позицию его прикрытия, полностью себя не разоблачая, оставляя себе как бы «сталинские» тылы.

«Царствование» Брежнева с самого начала было не так безмятежно, как внешне казалось. С самого начала по заданию Брежнева мы оттирали «железного Шурика» - Шелепина. Ну, с тем оказалось все не очень сложно. Старый партаппарат был против него - слишком уж молодой да ранний. А у молодых он подорвал себе репутацию поддержкой Шатрова (Маршака) с его откровенно троцкистскими пьесами о Ленине. Молодые к троцкизму не тянулись. Наелись при Хрущеве.

Но все же поработать над нейтрализацией шелепинцев пришлось. Реальной сплоченной силой у Шелепина были только «младотурки» - бывшие «аджубеевцы». Но ключи уже были не у них. Шелепин попытался опереться на «спецслужбы». А.Н. Яковлев в своих мемуарах «Омут памяти» (М.: Вагриус, 2000, 604 с.) признается, что он был одной из надежд заговора: «Я был тоже в списке людей, которых «молодежная группа» якобы собиралась использовать в будущем руководстве. В каком качестве, не ведаю. Об этом мне сказал, сославшись на Микояна, первый заместитель председателя Гостелерадио Энвер Мамедов». Как видим, турки в заговоре были и реальные, а не только «младо». Яковлев обращает внимание на то, что главными действующими лицами «малого заговора» оказались Шелепин (член Политбюро) - перед этим председатель КГБ, Степаков (зав. отделом пропаганды ЦК) - бывший начальник УКГБ по Москве и Московской области, Месяцев (председатель Гостелерадио) - бывший следователь по особо важным делам еще при Сталине. Все из спецслужб. Яковлев раскрывает и распределение ролей после переворота: «Таким образом, планировалось, если свести все разговоры и намеки воедино, следующее: Шелепин - генсек, Косыгин - предсовмина, Егорычев - его первый заместитель, Степаков - секретарь ЦК по идеологии, Месяцев - председатель КГБ». Про себя, что он должен быть сменить аж самого непотопляемого Суслова, он молчит. Яковлев тяжко вздыхает, как все глупо провалилось. Якобы всецело по-русски, по-пьянке: «В аппарате, и не только в центральном, активно обсасывалась информация из Монголии. Там была партийно-правительственная делегация во главе с Шелепиным. Одно из застолий, видать, было затяжным и обильным. В конце его Николай Месяцев провозгласил тост за будущего Генерального секретаря ЦК Шелепина. Тем самым судьба молодежного клана была предрешена. Но Брежнев дал им возможность «порезвиться» еще какое-то время и выявить себя в более трезвой обстановке». Брежнев дал «порезвиться», потому что все были под наблюдением.

Как сам Яковлев «резвился», он откровенен: «Вскоре состоялся пленум ЦК (на котором собирались сместить Брежнева. - А.Б.). Со своим заведующим Степановым я шел пешком со Старой площади в Кремль. В ходе разговора он буркнул: «Имей в виду, сегодня будет бой. С Сусловым пора кончать.

Леонид Ильич согласен». Но по плану нападение на Суслова должно было стать сигналом к тому, чтобы, как кабана, завалить самого Брежнева.

Яковлев этого и не скрывает: «В кулуарах, еще до начала пленума, ко мне подошел Николай Егорычев - первый секретарь горкома КПСС - и сказал: «Сегодня буду резко говорить о военных, которых опекает Брежнев».

Далее все было, как в дешевом кино. Цитирую Яковлева: «Я сидел и переживал за Егорычева, ждал речей в его поддержку, но их не последовало. Его предали. Наутро выступил Брежнев. Кто-то сумел за одну ночь подготовить ему речь, достаточно напористую».

Я думаю, читателю не надо объяснять, что подготовить пламенную речь Брежневу могли только писатели из «русской партии». Так он сделал свой выбор, и так мы сделали свой выбор. Я думаю исторически правильный - уж с «младотурками»-то русским никогда не было по пути.

Брежнев быстро раскидал «заговорщиков». Егорычева сослали в какое-то министерство, Степанова послом в Югославию. Как плачется Яковлев: «Вскоре были освобождены со своих постов и менее значительные работники номенклатуры из политического окружения Шелепина». «Железный Шурик» остался голым и медленно политически «ржавел».

Романов и Гришин были конкуренты повесомее и посерьезнее. За каждым был свой крепкий клан. Свои сторонники в ЦК. За ними приходилось крепко присматривать, чтобы не переиграли - не заработали больший, чем у Брежнева, политический авторитет. Это были, как «Кировы» при Сталине. Вроде бы и поддерживают, и с трибуны Второго Ильича славят. А что там под трибуной? Не бомбу ли замедленного действия кладут? Отсюда, может быть, и перегиб Второго Ильича с орденами и золотыми звездами себе на грудь. Наивно укреплялся таким игрушечным образом.

А дворцовые интриги против него плелись вовсю. То обостряясь, как на сквозном ветру, то затихая, как в штиль, но всегда заставляя Брежнева балансировать на проволоке. Яковлев же, обжегшись на шелепинских «младотурках», но не засветившись, искал то ли по заокеанскому заданию, то ли из собственного неистового авантюризма, с кем бы еще поумнее сыграть в фальшивую игру (много позже он сыграет с Горбачевым и станет таки членом Политбюро, а Горбачева выжмет, как лимон, и выбросит из политики!).

Подняться и стать героем интеллигенции «хромой бес» решил на русофобии.

У него всегда было одно кредо. Он всегда чувствовал себя в России, как грешник в аду. Перед глазами у него всегда была одна придуманная им самим страшилка-декорация пришедшего за его распутной душой возмездия. Декорация, нарисованная его неуравновешенной, психически больной, маниакальной фантазией в образе некоего русского черно-злато-белого, «фашистского», «националистического» торжества. Его преследуют шизофренические видения: «Разрушительный шовинизм и национализм под флагом патриотизма пели свои визгливые песни». Он и на старости лет, не опамятовавшись, был убежден, что русские люди вокруг него - сплошные фашисты: «Уверен, что и сегодня в утверждении агрессивного национализма в России во всех его формах и на всех уровнях значительную роль играют люди и группы, которые рядятся в одежды «национал-патриотов». Я понимал тогда чрезвычайно опасную роль националистических взглядов, но у меня и мысли не возникало, что они станут идейной платформой развала страны, одним из источников русского фашизма, за которой народы России заплатят очень дорого, если не поймут его реальную опасность сегодня».

У Яковлева всегда был страх висельника, осознающего, что натворил, и понимающего, что рано или поздно, но таки придут за его душой из преисподней. Такие, как Яковлев, боятся тени. Они понимают, что есть «Неизбежность» - так, кстати, именно и называлась статья В. Чалмаева в «Молодой гвардии», № 9, 1968 г. Даже в гетто были восстания, а мы пока еще не в гетто. Мы-то знаем: возмездие на «оккупантов» придет, потому что русский народ долготерпелив, это как тяжко сжимающаяся пружина, которая, дойдя до предела, затем разжимается с невероятной силой. Ну, а отщепенцы Яковлевы всегда пытались сыграть на опережение. Заранее в зачатках задавить ростки русского самосознания. Сразу навесить ярлык «черносотенец, фашист» и растоптать.

Он вспоминает, как его безумно напугали русские: «Журнал ЦК комсомола «Молодая гвардия» опубликовал одну за другой статьи литературных критиков М. Лобанова «Просвещенное мещанство» и В. Чалмаева «Неизбежность». Лобанов обвинил интеллигенцию в «духовном вырождении», говорил о ней с пренебрежением как о «зараженной мещанством» массе, которая «визгливо» активна в отрицании и разрушительна. Вызывающим было и то, что официальный курс... автор объявляет неприемлемым для русского образа жизни. «Нет более лютого врага для народа, чем искус буржуазного благополучия», ибо «бытие в пределах желудочных радостей» неминуемо ведет к духовной деградации, к разложению национального духа. Лобанов рекомендовал властям опираться не на прогнившую, сплошь проамериканскую (то есть еврейскую. - А.Б.) омещанившуюся интеллигенцию, а на простого русского мужика, который. способен сохранить и укрепить национальный дух, национальную самобытность... Пока власти приходили в себя, журнал публикует статью Чалмаева «Неизбежность». Как и Лобанов, он тоже осуждает «вульгарную сытость» и «материальное благоденствие». В статье немало прозрачных намеков на то, что русский народный дух не вмещается в официальные рамки, отведенные ему властью, как и сама власть «никоим образом не исчерпывает Россию».