Сергей Максимов - Путь Грифона

• Название: Путь Грифона
• Автор: Сергей Максимов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-080451-1

Сергей Максимов – писатель, поэт, режиссер, преподаватель Томского государственного университета. Член Союза писателей России, многократный лауреат фестивалей авторской песни.

Гражданское противостояние между двумя войнами.

Завершение истории «колчаковского золота».

Отвага и честь. Человечность в нечеловеческих условиях.

Сила духа и стойкость под трагическими ударами эпохи.

Любовь и предательство. Преданность и верность.

Череда испытаний послереволюционных и предвоенных лет.

Воинский долг как мерило человеческого и офицерского достоинства.

Вожди и рядовые. Фронт и тыл.

Великая Победа.

---

– Товарищ бригадный инженер, Нафталий Аронович, скажите только слово…

– И что? – со сталью в голосе перебил его Френкель.

– И этот человек не станет вас донимать своими визитами, – ответил молодой человек.

– Пошёл вон! – заорал на него во всё горло Френкель.

Сломя голову молодой человек бросился прочь из помещения. А вслед ему уже летела тяжёлая трость начальника управления, которая с немалым грохотом ударилась о спешно закрытые двери.

– Подними, – уже спокойным голосом приказал Нафталий Аронович заместителю и указал на валявшуюся на полу трость.

– Нафталий Аронович, мальчик искренне вас обожает.

– Кем он тебе приходится?

– Яша мне племянник. По-своему, он гениален…

– Ты кому другому рассказывай о гениальности еврейских племянников. А когда будешь в очередной раз рассуждать о врождённой мудрости нашего бедного народа, держи в памяти светлый образ этого идиота. Убери его куда подальше! Если хочешь взять поближе. Пусть займётся чем-нибудь отвлечённым. Пусть пишет статьи о русской литературе или просто бездельничает, а здесь чтоб я больше его не видел.

– Я подумаю…

– В этой стране вот уже лет десять, как за нас всех думают другие. Здесь давно есть кому и решать, и думать. А если здесь живыми и здоровыми объявились дореволюционные контрразведчики, со своими зубами и при старорежимных погонах, то для подпольных миллионеров, со вставными челюстями и с ромбами в петлицах, опять наступают тяжёлые времена. Этот визит – очень дурной знак… Очень неприятный человек. И человек опасный.

– Да что в нём такое опасное, что оно портит настроение порядочным людям? – искренне удивился зам.

– Ты когда-нибудь держал в руках хотя бы килограмм золота? – думая о своём, спросил Нафталий Аронович.

– Килограмм не килограмм, но держал. Тяжёлое…

– Не держал, – поставил диагноз самонадеянности и лжи своему заместителю начальник управления.

– Почему?

– Если бы держал, то знал бы, что в тот момент, когда ты взял в руки хороший кусок золота, – ты другой человек. Я знал сильных и очень умных людей, но стоило им просто подержать в руках банковский слиток – у них пропадала и сила, и ум, и воля. Кажется, что сама душа, как моча у висельника, вот-вот вытечет через штаны. Были такие, кто потел как свинья перед закланьем, кто сознание терял… Почти у всех ноги становились ватными. Руки тряслись. Глаза закатывались. У этого генерала, – ткнул он пальцем в дверь, – с золотом в руках волнения всегда будет меньше, чем у тебя с полными горстями своего говна. Я на вокзал, – добавил он и, опираясь на трость, отправился к выходу.

– А мне что делать? – спросил заместитель.

– Джека Лондона читать…

Нафталий Аронович действительно отправился на вокзал к своему вагону, в котором он чувствовал себя куда спокойнее и безопаснее, чем в любом другом месте. Его рабочие кабинеты были разбросаны по всей огромной стране от Москвы до Владивостока. Но работать в них он не любил. И в этом вопросе был прилежным продолжателем традиций Троцкого с его бронированным штабом на колёсах.

Куда и зачем выехал Френкель, где он в данный момент находится, не всегда мог быстро узнать даже Сталин. Что неизменно выводило вождя из себя. И за что постоянно получали нагоняй и нарком Берия, и секретарь вождя Поскрёбышев. Точно так, как зэк из тесной камеры рвётся на этап, Френкель рвался за пределы городов на необъятные просторы страны. А постоянная боязнь нового ареста подобно катализатору усиливала его тягу к быстрому, не подконтрольному никому передвижению. Во время войны в быт военных и чекистов прочно вошло понятие «тревожный чемодан». В нём, как правило, хранилась полевая форма, предметы личной гигиены и небольшой набор продуктов сухого пайка.

Всё, что позволяло быстро собраться и выехать на фронт по тревоге. Отсюда и название чемодана. Был такой и у Нафталия Ароновича. Но его отличали некоторые специфические особенности. Во-первых, он был большего размера, чем обычный средний чемодан. Во-вторых, набор вещей, от зимней генеральской папахи до шерстяных носков, был исключительно утеплённый даже для холодного времени года. Запас продуктов был рассчитан больше, чем на три дня. И самое главное, на дне этого чемодана всегда лежал Уголовный кодекс последней редакции. Даже после войны и после выхода в 1947 году на пенсию по состоянию здоровья персональный пенсионер и орденоносец хранил под кроватью заветный чемодан. До самой смерти в тысяча девятьсот шестидесятом году.

Глава 5 Я выбираю тишину

1934 год. Май, декабрь. Западная Сибирь

Точно так, как научная интеллигенция раздражается от очередного упоминания об изобретении вечного двигателя, сибирские чекисты нервничали от любого упоминания о золоте Колчака. Начальник Томского оперативного сектора ОГПУ, а затем начальник городского отдела НКВД Матвей Миронович Подольский не был исключением. Но если нервозность учёных при возникновении вопроса о вечном двигателе оставалось нервозностью и только, то вопрос о золоте Колчака почти всегда таил для чекистов смертельную опасность. Это золото время от времени проявляло себя с самой неожиданной стороны, проявляясь в самый неподходящий момент. Так произошло и сейчас.

Только закончили громкое дело о военно-монархической организации в Томске и обмыли награды, как пришлось заниматься чисткой в своих рядах. Сначала жена одного, затем и другого сотрудника сдали в пункт приёмки золота царские золотые червонцы. В экономический отдел краевого управления НКВД ушла сводка. И уже через несколько дней на стол начальника Томского отдела лёг приказ о проведении служебного расследования. Новосибирск прямо спрашивал: «Не из золотого ли эшелона эти червонцы?»

– Паша, ты в Томске с девятнадцатого года. Скажи мне, существует золото Колчака или это байка чистой воды? – спросил Подольский Железнова.

Железнов, облачённый в элегантный гражданский костюм серого цвета, внешне совсем не был похож на революционного матроса, каким он когда-то был. Не походил он и на чекиста, которым являлся по должности. Годы, прожитые с Асей, сказались на нём благотворно. Он бросил пить и курить. От этого выглядел моложе своих лет. Заочно окончил институт и получил востребованную специальность инженера железнодорожного транспорта, которая пришлась кстати в системе Главного управления лагерей. Семья теперь жила на два дома. Одна квартира была в Томске, другая в посёлке Асино, где силами заключенных велись работы по строительству железной дороги.

– Матвей Миронович, мы с женой в театр собрались, – попытался уйти от разговора Железнов.

– Подождёт твой театр! – повысил голос Подольский.

В гостиную вошла Ася. Вечернее бархатное платье облегало её стройную фигуру. Озабоченный служебными вопросами Подольский непроизвольно упёрся взглядом в украшения на хозяйке дома. Все они были серебряными. И маленькие серёжки в ушах, и цепочка поверх платья на груди, и красивый браслетик на запястье, и скромное колечко на мизинце. «Всё из серебра. Никакого золота», – профессионально отметил чекист.

– Добрый вечер, Матвей Миронович, – поздоровалась хозяйка.

– Здравствуйте, Ася Тимофеевна.

– Павел, оставайся дома. И прими гостя как следует. Я стол на кухне вам накрыла. Мы с Машей сходим на премьеру вдвоём. Он, Матвей Миронович, театр терпеть не может. Так что вы невольно избавили его от необходимой муки.

Железнов, действительно ненавидевший театр, в другой раз был бы рад такому повороту событий, но и беседа с начальником городского отдела НКВД не прельщала его большим количеством положительных эмоций.

– Мы идём? – заглянув в гостиную, спросила пятнадцатилетняя дочь Павла и Аси – Мария.

– Идём, дорогая, – ответила за двоих Ася.

– Не иначе как на бывшего князя Голицына решили посмотреть? – с иронией поинтересовался Подольский. – Что-то опять развелось у нас бывших князей да княгинь… Шихматов-Ширинский, Урусова-Голицына, Волхонский с Волхонской…

– Голицын давно не князь. Он актёр Алвегов и никто больше, – жестко ответила Ася.

– Алвегов очень хороший актёр, – добавила из-за спины матери Мария.

– А мы, дураки, не понимаем, что Алвегов – это сокращённое Александр Владимирович Голицын, – рассмеялся Подольский.

– Идём, – жёстко сказала дочери Ася и, не прощаясь с гостем, вышла из комнаты. Слышно было, как через несколько секунд хлопнула входная дверь.

– Завидую я тебе, Железнов, – сидя за обеденным столом на кухне и закусывая водку сыром, говорил Подольский.

– Мы живём в такое время, когда никому завидовать нельзя, – парировал Павел Иванович.

– А вот это ты правильно говоришь, – согласился Подольский. – Однако жена у тебя, на зависть всем нам, не только красавица, но и умница. Ни одной золотой побрякушки на ней нет. А ведь должны бы быть… Сколько через наши руки золота проходило! Ты запретил носить или сама догадалась?