Дональд Спото - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Дональд Спото
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26746-0

О Мэрилин Монро написано больше, чем об аварии в Карибском море, которая чуть ли не стала причиной ядерной войны. Белокурая красотка, секс-символ Америки, она вскружила голову многим мужчинам. Перед вами книга одного из самых известных биографов — Дональда Спото.

Подробный иллюстрированный рассказ о красивой и талантливой женщине, которая была самой популярной американской киноактрисой 50-х гг., снискала себе славу и известность не только в США, но и далеко за их границами, а ушла из жизни в 36 лет...

Книга «Мэрилин Монро» — это воспоминания людей, которые близко знали актрису. Автор рассказывает о непростой жизни и всемирной славе голливудской звезды, о ее ранней смерти, которая до сих пор окружена слухами, тайнами и интригами…

---

Позднее она рассказала Люсиль и еще паре человек, что впервые ей пришлось стоять перед своим начальником на коленях — в позе, которая все-таки не являлось общепринятой при подаче заявления о приеме на работу. Но она отчаянно хотела сниматься, рвалась добиться успеха в качестве кинозвезды и потому согласилась с тем фактом, что условия трудоустройства временами приходится обговаривать наедине, а не в кабинете агента. «Мэрилин совершенно открыто говорила о своей интрижке с Шенком, — вспоминает Эми Грин, в более поздний период ставшая ее близкой подругой. — Он помог ей сделать карьеру, а она дала ему то, о чем тот просил».

Хотя Джо Шенк был заядлым «юбочником» — а Мэрилин являлась всего лишь одной из его многочисленных добыч, — он не бросил ее, да и она, по сути дела, тоже его полюбила. Несмотря на договоренность, существовавшую между Зануком и Шенком по поводу того, что последний не будет нажимать на студию в попытке добиться для своих подружек привилегированного подхода, Шенк все же позвонил своему приятелю по игре в покер Гарри Кону, одному из руководителей студии «Коламбия». В конце февраля Мэрилин явилась в офис Кона, располагавшийся на углу бульвара Сансет и Гоуэр-авеню. Кон, возбуждавший в людях страх и бывший одним из самых ненавистных администраторов в истории Голливуда, отвечал, в частности, за развитие карьеры танцовщицы Маргариты Кармен Кансино, которая стала кинозвездой Ритой Хейуорт.[131]Он готов был, начиная с 9 марта, предложить Мэрилин шестимесячный контракт со ставкой сто двадцать пять долларов в неделю. Кон выдвинул, однако, одно условие — причем совсем не такое, как она ожидала поначалу.

На следующей неделе ее волосам была с помощью электролиза придана пушистая фактура, а после нескольких процедур нанесения перекиси водорода, или так называемого пергидроля, естественный каштановый оттенок довольно скверно подкрашенных белокурых волос Мэрилин удалось полностью ликвидировать. В зеркале она видела перед собой женщину, все более и более похожую на ее любимую артистку времен детства — Джин Харлоу. «Стало быть, джентльмены предпочитают блондинок, верно? — спрашивала Харлоу в кинофильме 1932 года под названием "Жена не первой свежести", любуясь своим отражением в зеркальце, и вдруг резко поворачивалась в сторону камеры, улыбалась и отвечала сама себе: — Да, предпочитают!»

Гарри Кон не был джентльменом, но предпочитал Мэрилин в виде яркой блондинки. Одобрив новую внешность молодой женщины, он быстро отправил ее в три разных подразделения студии. И когда Макс Эрноу из отдела талантов окончательно заполнял и оформлял личную карточку этой совсем новенькой актрисы на контракте, а люди из рекламной службы успели позаботиться о том, чтобы сделать пару-тройку ее пробных фотоснимков, сама Мэрилин прибыла в уютный домик преподавательницы драматического искусства из студии «Коламбия» Наташи Лайтесс, которую интересовали куда более серьезные вопросы, нежели то, как перекрасить ее волосы.

Глава восьмая. Февраль 1948 года — май 1949 года

«Она была словно вулкан, который непрестанно извергается или у которого вот-вот должно начаться извержение, — самая переменчивая и взрывоопасная женщина, какую мне довелось знать», — сказала журналистка Джейн Уилки про Наташу Лайтесс, бывшую на протяжении шести лет педагогом Мэрилин Монро и преподававшую ей драматическое искусство.

В 1948 году Наташе было приблизительно тридцать пять лет и ее украшали коротко остриженные каштановые волосы с седыми прядками; эта высокая, худая, угловатая и необычайно подвижная особа временами напоминала слегка пристукнутую цаплю, попавшую в хлопотную и затруднительную ситуацию. Родившись в Берлине (а не в России, как она утверждала, дабы избежать антинемецких чувств, после того как эмигрировала из Германии), Наташа училась там у великого театрального режиссера Макса Рейнхардта, играла в репертуарном театре и вышла замуж за писателя Бруно Франка. После прихода нацистов к власти супружеская пара выехала в Париж, а оттуда — в Америку, где они присоединились к большой группе сбежавших из Германии деятелей искусства[132]. Во время второй мировой войны Наташа сыграла небольшие роли в двух голливудских кинофильмах, учила сценическому мастерству контрактных актрис и актеров Сэмюэла Голдвина, а потом приняла предложение о работе подобного рода для киностудии «Коламбия». Ее муж в 1947 году возвратился в Германию, оставив Наташу с совсем маленькой дочуркой, которую она сама воспитывала.

Деспотичная и суровая, даже в чем-то жестокая, Наташа производила большое впечатление на начальников, равно как и на актеров, часто обескураживая их своей беглостью речи, знанием различных жанров искусства и литературы, а также строгим отношением к своим молодым ученикам, которых считала много хуже тех актеров, с кем ей довелось иметь дело за границей, в Европе. Однако, даже если ее оценка профессиональных возможностей этой артистической молодежи была бы полностью справедливой, трудно оправдать тот снисходительный тон, ту манеру разговаривать свысока, которую она усвоила в общении с актерами; в целом она вела себя так, словно являлась эдакой экзотической баронессой, вынужденной в силу обстоятельств почтить своей эмиграцией Голливуд.

Пожалуй, лучше всего отражают характер Наташи ее написанные от руки письма друзьям и студентам: малопонятные фразы усыпаны разбросанными в самых неожиданных местах подчеркиваниями и восклицательными знаками, разительно напоминая пунктуацию в комиксах. Абсолютно любая вещь считалась ею вопросом огромной важности, и во время индивидуальных занятий с актерами, а также при встречах с продюсерами и режиссерами она не выносила ни дискуссий, ни возражений. В киностудии «Коламбия» фамилия Наташи вызывала уважение, но без тени сердечности, а ее суровая манера поведения, типичная для старых дев, раздражала как женщин, так и мужчин. Только восхищение Гарри Кона, порожденное завистью, и упрямство нескольких менеджеров-иммигрантов являлись причиной того, что ее до сих пор не вычеркнули из ведомости на зарплату. Если бы решение в этом вопросе зависело от актеров, находящихся в студии «Коламбия» на контракте, Наташа давным-давно очутилась бы снова в студии МГМ на положении иностранки с неопределенным прошлым и умоляла дать ей хоть самую жалкую работенку.

Однако описанным выше поведением она не более чем маскировала свое горькое разочарование. Наташа рассчитывала и притязала на большую сценическую карьеру, но Лос-Анджелес смог предложил ей только работу в кино (да и то в мелких масштабах), а ее явный акцент и несколько отталкивающий облик ограничивали диапазон доступных Наташе ролей. В результате занятое ею позднее положение преподавателя сценического искусства означало, что она окончательно отказалась от своих честолюбивых мечтаний и трудилась теперь ради успеха более молодых, более привлекательных и, как она полагала, менее талантливых актеров. В ее отношениях с Мэрилин с самого первого дня появились тревожные сигналы.

В своих неопубликованных интервью и мемуарах, повествующих о тех годах, когда она была учительницей Мэрилин, а эпизодически даже жила с ней в одной квартире, Наташа говорит о многом с едва скрываемой горечью — причем не только по причине запутанного и неудачного, прямо-таки злосчастного финала их знакомства. С момента самой первой встречи с Мэрилин Наташа была к ней в претензии за ее красоту и очарование, и так продолжалось всегда, в том числе и тогда, когда она восхищалась Мэрилин или пробовала ее совершенствовать. Конфликт сопровождался весьма трогательным и небанальным развитием ситуации, поскольку преподавательница чрезвычайно быстро ощутила себя безгранично влюбленной в свою ученицу — и эта страсть оказалась едва ли не губительной для самой Наташи, но приносила выгоды Мэрилин, которая инстинктивно знала, как использовать чью-то преданность, уходя при этом от каких бы то ни было сексуальных контактов, если она была настроена против таковых.

Во время их первой встречи (10 марта 1948 года) Мэрилин была очарована опытностью и эрудицией Наташи, увидев в ней женщину, от которой она может научиться действительно многому. Она рассказала Наташе о своем пребывании в «Лаборатории актеров», а та в ответ прочла краткую лекцию по поводу Московского художественного академического театра (МХАТа), охарактеризовала выдающегося актера и теоретика театра Константина Сергеевича Станиславского и рассмотрела влияние Антона Павловича Чехова на современную драму. «Из того, что она тогда рассказывала мне, я запомнила немногое, — вспоминала позднее Мэрилин Монро. — Это был водопад, брызжущий впечатлениями и живописными картинами. Я сидела, созерцая ее полные экспрессии руки и искрящиеся глаза, и вслушивалась в то, как Наташа уверенным голосом повествовала о русской душе. Рассказала она мне и о том, какое учебное заведение и у кого окончила, явно давая понять, как много изучила и знает. Но одновременно она вела себя так, что и у меня складывалось впечатление, будто бы я тоже — человек особый, необычный».