Дональд Спото - Мэрилин Монро

• Название: Мэрилин Монро
• Автор: Дональд Спото
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26746-0

О Мэрилин Монро написано больше, чем об аварии в Карибском море, которая чуть ли не стала причиной ядерной войны. Белокурая красотка, секс-символ Америки, она вскружила голову многим мужчинам. Перед вами книга одного из самых известных биографов — Дональда Спото.

Подробный иллюстрированный рассказ о красивой и талантливой женщине, которая была самой популярной американской киноактрисой 50-х гг., снискала себе славу и известность не только в США, но и далеко за их границами, а ушла из жизни в 36 лет...

Книга «Мэрилин Монро» — это воспоминания людей, которые близко знали актрису. Автор рассказывает о непростой жизни и всемирной славе голливудской звезды, о ее ранней смерти, которая до сих пор окружена слухами, тайнами и интригами…

---

Это была первая главная роль Мэрилин Монро в приличном полнометражном фильме[195]. Указанная картина, которая после длительных колебаний получила в конечном итоге название «Можно входить без стука»[196], должна была доказать, что Мэрилин Монро в состоянии сыграть и завоевать успех не только в роли красивой comprimario[197]. И она действительно доказала это, несмотря на сценарий, переполненный избитыми фразами, на рост затрат на производство, потребовавший установить в Голливуде новый, более низкий уровень тарифных ставок, а также на режиссера (англичанина Роя Бейкера[198], который не терпящим возражений резким тоном отдавал непонятные распоряжения, допивая очередную чашку горячего чая) — он относился к Мэрилин с еще большим презрением и предубеждением, чем Ланг.

Занук потребовал, чтобы перед ее формальным назначением на роль были проведены пробные съемки. «Наташа, я в ужасе», — сказала вся продрогшая Мэрилин, прибежав поздним вечером без предупреждения в квартиру своего педагога. Разрываясь, как обычно, между противоречивыми чувствами: страстного желания и страха, — она доверилась терпению Наташи, и они работали — с короткими перерывами — два дня и две ночи напролет. «Я в тот момент не предполагала, что она уже готова сыграть роль, требующую от актера столь солидных профессиональных навыков и умений, — признавалась спустя многие годы Наташа, — но на репетициях и пробах она показала себя настолько великолепно, что даже Зануку пришлось в письменном виде охарактеризовать ее положительно». Еще лучше актриса сыграла в самой картине, которую удалось отснять быстро и без особых пауз в работе. Невзирая на протесты со стороны Мэрилин, Бейкер совершенно не использовал при монтаже дублей; благодаря этому лента «Можно входить без стука», завершенная в начале 1952 года, показывает Мэрилин в сценах, где она до удивления свободно и удачно импровизирует. «Искренне говоря, на мою долю досталось совсем мало работы, — добавляла Наташа. — Мэрилин выглядела до ужаса напуганной всем этим предприятием, однако она отлично знала, чего именно требует от нее данная роль и как ей соблюсти эти требования. Я всего лишь старалась придать ей малость уверенности в себе».

С самой первой сцены этой картины, когда Нелл Форбс, роль которой исполняет Мэрилин Монро, через вращающиеся двери входит в вестибюль нью-йоркского отеля, она напоминает перепуганную лань, ни капельки не уверенную ни в себе, ни в месте, занимаемом ею в обществе. У Мэрилин, одетой в простое серое платье, черный кардиган и хорошо подобранный к ним шотландский берет, глаза неспокойно бегают во все стороны, а движения настолько нескладны, словно перед нами послевоенная сирота или брошенный всеми малый ребенок. В ее внешнем облике все как-то приглушено, волосы едва причесаны, на лице видны только остаточные следы макияжа: в этой женщине нет ничего очаровывающего — если в ней и есть красота, то лишь вытертого и чуть потрескавшегося фарфора.

В гостиничном номере, где ей следовало заниматься порученным ее заботам маленьким ребенком, она спрыскивает себя одеколоном, а потом примеряет сережки и браслет своей работодательницы. Глядясь в зеркало, Нелл начинает медленно улыбаться, но при звуках пролетающего неподалеку самолета радость сменяется в ней ужасом; она бросается к окну, выглядывает на улицу, по щекам у нее текут обильные слезы, и на перепутанную женщину наплывает волна воспоминаний. Во всех этих крупных планах, равно как и в исключительно длинных кадрах, в которых Видмарк наблюдает за ней со двора отеля, Мэрилин умело выражает свои чувства жестами; с помощью продуманной игры рук и плеч она красноречиво балансирует между страхом и надеждой, сохраняя равновесие между ними.

Сила ее выразительности никогда не ослабевает. В многозначительном взгляде Нелл на Видмарка, которого она упрямо считает своим незабвенным женихом, отчетливо рисуется болезненная, но одновременно нежная просьба предоставить ей укрытие, а своим длинным и превосходно модулированным высказыванием Мэрилин трогает зрителя и пробуждает в нем жалость. «Я буду такой, как ты пожелаешь, — говорит она ломающимся от волнения голосом, — потому что навеки принадлежу тебе. Неужели ты никогда не чувствовал, что если позволишь мне уйти, то пропадешь — ведь ты не будешь знать, куда пойти, и у тебя не окажется никого, кто мог бы занять пустующее место».

Мэрилин изображала Нелл не как стереотипную душевнобольную женщину, а типичной жертвой расходящегося все более широкими кругами безумия большого города, некой почти стандартной фигурой, символизирующей все те кажущиеся с виду немного знакомыми личности, которые мелькают буквально в каждом отеле. Произнося фрагмент своей роли («когда я ходила в среднюю школу, у меня ни минуты не было собственного красивого платья»), Мэрилин вполне могла бы думать о своей юности; если она говорила об одиночестве своей героини в психиатрической больнице где-то на севере штата Орегон, в ее памяти не могло не ожить воспоминание о визите к Глэдис в Портленд. Игра актрисы носит чрезвычайно убедительный и тонкий характер, а результатом ее исполнительского мастерства становится создание зримого портрета воплощаемого ею персонажа — женщины, которая психически искалечена войной и эмоционально сломлена утратой любимого человека, женщины, пытавшейся покончить с собой, но в глубине души все же жаждавшей иметь хоть какую-либо зацепку, чтобы жить. В своей последней сцене Мэрилин, окруженная толпой всматривающихся в нее жильцов отеля, напоминает затравленного зверя. Когда Нелл выводят, она печально смотрит на Видмарка, помирившегося со своей девушкой (Анной Бэнкрофт[199]), которую он прежде восстановил против себя. «Люди должны любить друг друга», — произносит он с почтением, придавая своим словам характер молитвы. Дар Мэрилин, ее умение исполнить драматическую и полную нюансов роль уже не вызывает никаких сомнений. Когда летом следующего года картина попала в прокат, специализированный журнал «Вестник кинематографа» провозгласил ее «великой новой звездой, восхода которой всегда ждут зрители», а журнал «Всякая всячина» объявил, что Мэрилин Монро «несомненно, является одной из наиболее кассовых актрис». Монро, — добавляла нью-йоркская газета «Дейли миррор», — «полностью господствует над ролью».

«Нам приходилось переживать самый настоящий ад, когда нужно было вытащить ее из уборной и приволочь на съемочную площадку, — так Ричард Видмарк через много лет охарактеризовал тогдашнюю ситуацию. — Поначалу нам казалось, что она никогда и ничего не сделает хорошо, и в сердцах мы чертыхались: "Господи, это невыносимо, тут просто нечего монтировать!" Но по дороге от объектива к негативу происходило нечто непонятное, и когда мы начинали смотреть получившуюся копию, то уже знали, что на экране она доминирует над всеми нами!» Анна Бэнкрофт, Джим Бэкас[200]и прочие восприняли игру Мэрилин с таким же энтузиазмом.

Мэрилин, слыша непритворные комплименты коллег, чувствовала себя ошеломленной и реагировала на них с неподдельной скромностью: с ее точки зрения, она вполне могла бы сыграть намного лучше. Принимая поздравления и ободрительные слова от корреспондентки агентства Юнайтед Пресс Алины Мосби, к которой Мэрилин питала доверие, артистка сказала в ответ очень просто: «Сейчас я пытаюсь найти себя, стать хорошей актрисой и хорошим человеком. Временами я в глубине души чувствую себя сильной, но мне нужно извлечь эту силу на поверхность. Это нелегко. Всё нелегко. Но нужно постоянно пытаться и пытаться». И еще добавила: «Не люблю я говорить про свое прошлое, это для меня неприятные переживания и воспоминания, о которых я стараюсь забыть». Учеба у Наташи и у Михаила Чехова, создание нового имиджа для себя, исполнение трудных ролей вроде Нелл Форбс, предъявляющих к ней как к актрисе большие требования, — все это были механизмы, с помощью которых она могла уйти от всех своих неприятных воспоминаний. Однако стремление превратиться в «хорошего человека» означало, что Мэрилин жаждала стать кем-то совершенно иным, и с 1952 года она прямо-таки маниакально стала добиваться достижения этой цели, в чем ей охотно помогали студийные журналисты.

Хотя Мэрилин окутывала свое прошлое завесой тайны, она никогда не переставала помнить о наиболее болезненных фактах собственной жизни — о неизвестном отце и о чуждой ей матери. В начале 1952 года она предложила женщине по фамилии Инез Мелсон, чтобы та занялась управлением всеми делами Глэдис, а также стала у той официальным попечителем. Из своих заработков Мэрилин регулярно пересылала деньги на уход и опеку над своей матерью, которую Инез по несколько раз в месяц навещала в течение всего времени пребывания той в различных казенных больницах, находившихся под надзором штата Калифорния. На протяжении пяти лет дело не дошло ни до встречи матери с дочерью, ни даже до телефонного разговора между ними; не обменивались они и письмами либо иной корреспонденцией. Более того, о Глэдис даже никогда не заходила речь, поскольку журналисты студии «Фокс» последовали примеру Мэрилин и заявили, что артистка является сиротой. А пока что Глэдис Монро оставалась женщиной, воспоминание о которой постепенно стиралось из памяти дочери, — неким загадочным и неясно рисующимся силуэтом, служившим источником стыда, почти мифической личностью, которую Мэрилин могла бы посетить только втайне от мира.