Ирина Лобановская - Жду, надеюсь, люблю...

• Название: Жду, надеюсь, люблю...
• Автор: Ирина Лобановская
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3880-0

Когда неожиданно и загадочно исчез старший сын, Марина уже не могла обманывать себя. Трещины в семье, которые казались ей незначительнее легких царапин на гладкой поверхности ее жизни, в действительности оказались пропастями, на дне которых могло таиться все, что угодно: коварство, притворство, обман…

Она не знала, как ей жить дальше, да и не особенно задумывалась о будущем. Все это — потом, потом. Главное — дождаться возвращения сына, верить, что он непременно вернется.

---

Ты понимаешь, Володя?!

Марина сидела возле окна, кутаясь в шаль, и вела бесконечный мысленный разговор с мужем. Ведь ты мог в гневе ударить маленького Ивана, заорать на него и на Славу, грубо вытолкать их из комнаты или из кухни, если мешали… А они мешали тебе всегда, постоянно, непрерывно! Хотя ты должен был думать, когда брал жену с двоими детьми. Но ты не думал. Ты любил. Был жутко влюблен.

Иван быстро сориентировался и навсегда ушел в себя. Он живет своей собственной тенью, темной, неясной жизнью, никого в нее не пуская. И правильно делает. Слава просто ушел из дома. Хотя вроде бы его увезли насильно… Это просто кажется. Все предопределили старшие. Он обещал вернуться к обеду. Сказал:

— Мама, я буду к двум. Или чуть пораньше.

Когда дома нет, из него обязательно уходят. Так или иначе. Любым доступным и недоступным путем. Даже самым диким, странным и противоестественным. Это мы с тобой, Володя, выгнали из дома Славу! И теперь я его жду. Вдали от Москвы, потому что в город он возвращаться не захочет. Тем более что за эти годы почти ничего не изменилось. Только выросли Иван и Петька да постарели мать и отчим. А еще умер Роман… Абсолютно неожиданно. В последнее время с ним стало твориться что-то непонятное. Лидуся даже звонила и жаловалась, что он ведет себя неадекватно.

— Неадекватно — это как? — поинтересовалась Марина.

— Да вот, исчезает куда-то надолго… Закрывается в комнате. Друзей сторонится. Читает много. Со мной почти не общается…

— А-а! — засмеялась Марина. — Это мы уже проходили! Все по уму! Романчик, значит, у Романа!

— Нет, здесь совсем другое, — не согласилась с ней Лидуся.

Все женщины на свете сначала стараются выдать примитивную измену мужа за тайну. Но отгадка чересчур проста…

Родной отец заботился о сыновьях так же мало, как отчим. И Марина все чаще и чаще ловила себя на тягостной мысли, что, поменяв когда-то свою жизнь, она совершенно ничего в ней не изменила.

От стенки к стенке, от стенки к стенке…

В окно смотрел белый, словно нарисованный, ненатуральный месяц. Здесь все сейчас аномально — и сама ясная, тихая, задремавшая на перепутье осень, и Марина, внезапно переосмыслившая свою жизнь, и это странное ожидание… Напоминающее ожидание ребенка, который родится в строго назначенное, определенное время. Сейчас график неточен, приблизителен, туманен… Время сместилось, потекло не в том направлении. Число и час никому не известны. Но ребенок обязательно придет, явится, постучится в дверь… Не важно когда. Главное — так будет. И его надо ждать. На даче. Столько, сколько понадобится.

Ни у Славы, ни у Ивана не было ни одной девушки. Странно… Хотя…

У старшего сына появилась какая-то женщина в институте. Марина думала — что-то серьезное. И быстро выяснила, что неведомая ей Тася пробует Славой руководить.

— Женщине нельзя давать повод вести себя за собой, — сказала она сыну. И вздохнула, вспомнив свой первый брак…

— А что я должен делать? Бить ее? Ругать матом? — хмыкнул Слава.

Они быстро расстались, и Марина на время успокоилась. Но других увлечений у сына так и не наметилось… Или она далеко не все знала?…

Старший занимался изучением языков, средний — техникой, сборкой компьютеров. Библиотека, институт, работа, дом… А Петьке уже сейчас постоянно трезвонят подружки. Целый день трубка нежно и тоненько лепечет:

— Можно Петю?…

Он, гримасничая, молча отчаянно машет рукой матери — нет его, нет, только что ушел гулять!

Петька похож на отца. Или так только кажется? Ведь его старший единокровный брат тоже до сих пор не женат. Почему они все никак не женятся? Были бы внуки… Наверное, рассчитывать в этом вопросе стоит на одного Петьку. Очень хочется стать бабушкой. Руки тоскуют по ребенку…

Будь они прокляты, эти восточные языки и страны, ведущие нескончаемые войны! Будь прокляты горы, где скрываются люди и где можно прятать человека годами! Но осень тоже никак не кончается. Она в этом году долгая, чересчур длинная, беспредельная. И вместе с ней не исчезает уверенность, что именно этой необычной, неестественной, бесконечной осенью Слава вернется. Приедет на дачу и откроет дверь:

— Мама, ты меня еще ждешь?…

Я жду, жду тебя, Славочка!.. Ты не захочешь обмануть моих ожиданий. Ты не сможешь. Трава до сих пор еще зеленая. И солнце вечером спускается за горизонт нехотя и лениво, совсем по-летнему. А зимы здесь никто и не ждет. Она никогда не наступит, вопреки всем календарям и обычаям. Я жду тебя, Славочка!.. И даже не запираюсь на ночь. Потому что у тебя, наверное, отобрали все ключи. Или ты их потерял.

Слава, Славочка…

Через два дня Павел явился с высокой, эффектной, широколицей девушкой. Кофточка в пестринках едва доходила до ярко-синих джинсов, жестко обнимающих как саму хозяйку, так и ее модные узконосые сапоги, в которых и ходить опасно. Держалась девушка чересчур скованно.

Это и есть снайпер? — подумала изумленная Марина. Ну надо же… Как часто нелегко бывает определить профессию человека… Порой просто невозможно.

— А знаете, Марина Евгеньевна, что было для меня на войне самым ужасным и тяжелым? — спросил Павел, неуклюже усаживаясь за стол. Допрашивающе улыбнулся. — Это, я вам скажу, когда приходилось не спать по нескольку суток подряд. Вы удивлены таким ответом? Но поверьте: это куда хуже и мучительнее любых самых тяжелых боев! Всю правду говорю.

Светлана молчала, но сразу стала помогать Марине накрыть стол. С собой влюбленная парочка принесла бутылку вина и консервы — шпроты, грибы, маринованные огурцы. Павел неторопливо умело вскрывал банки и продолжал рассказывать:

— У меня знакомые, бывшие афганцы, решили обрадовать одного из своих. Издать — за деньги, конечно, — книжечку его стихов. Ну, тираж там сто — двести экземпляров. Взяли его тетрадку, написанную от руки. Всю жизнь он так, вроде хобби, писал стишата. Причем сами афганцы понимали и над уровнем его стихов откровенно, хотя и не зло, посмеивались. Нуда, эти стихи никогда не станут известными. Что с того? Просто хотелось сделать необычный подарок инвалиду. Сделать приятное в общем и целом. Книга вышла. А когда ее вручили ему — тут и выплыл казус, я вам скажу. Да еще какой! Они же готовили мужику сюрприз и потому не предупредили ни о чем. Просто знали: вот его тетрадка, его стихи, почерк его… А что выяснилось! Оказалось, треть стихов из тетрадки были не его, а стихами женщины, с которой он переписывался и которая тоже сочиняла стихи. «Заглянуло солнце утром к нам в оконце…»

Светлана фыркнула. Павел покосился на нее.

— И он ее стишата переписывал из писем в свою тетрадку. Перечитывал. Он-то знал, какие стихи его, какие ее, но никто не подозревал об этом… И что теперь? Книга вышла под его именем. А это самое авторское право? С чем его едят? Вот такая получилась нелепость из-за желания порадовать человека…

Марина улыбнулась:

— Тут я не специалист. Надо обратиться к Володе, моему мужу. Я ему все расскажу. Он в свое время работал с патентами и немало знает по поводу авторского права. Я с ним посоветуюсь.

— Спасибо, — радостно закивал круглой головой Павел.

— А вообще мне кажется, что беда невелика. У книги маленький тираж, в продажу она не пойдет. Вот только перед той женщиной неудобно…

— Конечно, — вновь закивал Павел. — Он даже показать ей боится. Хотя можно и не показывать… Все равно стыдно, хотя он ни в чем не виноват.

— Да ты что? Почему не виноват? — наконец вступила в разговор молчаливая Светлана. — Он зачем тетрадку эту свою парням показывал? А уж если показал, дал почитать, то отобрать надо было, не оставлять в чужих руках!

Павел опять кивнул:

— Верно. Но мужики теперь все дружно мучаются после своего сюрприза. Неловко вышло… В общем и целом.

Сели к столу. Павел разлил вино и поднял бокал, внимательно изучая его содержимое на свет. Вдруг отравлено…

— Тост будет такой… Самый главный! Чтобы нашелся ваш сын, Марина Евгеньевна! Как можно скорее. А я как скажу, так и будет!

Светлана сдержанно, но убежденно кивнула. Прямо два китайских болванчика! Марина злобно стиснула в пальцах бокал. Ну до чего же болтлив ее младший сын! Все растрепал соседу! И кто его просил, этого Петьку, носиться по чужим участкам и молоть языком!

— Вы не сердитесь на Петра, — догадался чуткий Павел. — Он просто открытая душа.

Слишком открытая, подумала Марина. Чересчур. Мог бы жить и позакрытее.

— У меня один знакомый служил в Чечне военкором, я вам скажу, — вновь заговорил Павел. — Снимал там и бои, и места зачисток, и досмотр тел убитых боевиков… Вернулся в Москву и отдал пленку в проявку-печать. Когда пришел за фотографиями, приемщица вежливо так попросила его пройти в глубь мастерской: «Тут с вами хотят поговорить…» А там сидел серьезного вида мужик в строгом костюме и при галстуке. Рядом лежал конверт с отпечатанными фотографиями. Незнакомец, конечно, вежливый, но суровый. Спросил у парня, каким образом снимались эти фотографии, как он оказался там и кто поручил ему аппаратом щелкать. Парень все объяснил, рассказал, где работает, что ездил в Чечню по специальному поручению, показал свои документы, удостоверение работника прессы… Мужик все тщательно проверил и только тогда передал ему конверт. И сказал: «Все понял. Извините, но вынужден был проверить. Сами, думаю, понимаете — у вас не обычные фотокарточки. Вы свободны, до свиданья. Успехов в вашей тяжелой работе!» Но уже в другой раз мой знакомец решил печатать фотографии самостоятельно. Оборудовал дома фотолабораторию, а в государственные не отдавал. Просто неохота снова морочиться фээсбэшными проверками, раз уже на одну наткнулся. Это война! Тут осторожность должна быть выше крыши. Многие не соображают…