Собиан Хайес - Девушка с зелеными глазами

• Название: Девушка с зелеными глазами
• Автор: Собиан Хайес
• Издательство: Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40129-9

16-летняя Кэти Риверз живет в маленьком американском городке, учится в местном колледже на отделении искусств и дизайна и собирается стать художником по тканям. Она талантлива, полна планов, впервые влюблена и счастлива. Но однажды в их городе появляется загадочная девушка по имени Женевьева. Ее прошлое покрыто завесой тайны, а сама Женевьева с первых же дней дает понять Кэти, что им никак не ужиться и кто-то должен уйти.

---

— Может, ты уже расскажешь наконец?

— Вон в том шкафу лежит фотоальбом. Можешь принести его мне?

Он послушно наклонился, открыл шкаф и немного в нем покопался, затем без каких-либо вопросов передал мне обшитый коричневой кожей альбом. Я принялась быстро листать и раскрыла его на середине, развернув к Люку.

— Смотри, вот моя фотография в младенчестве.

— И?

— Ну, это же очевидно. Нельзя не заметить, насколько я тут отличаюсь.

— Вообще-то нет, как я уже говорил, младенец он и есть младенец.

Я достала из сумки другую фотографию и помахала у него перед носом.

— Я была недоношенной и почти без волос. А этот ребенок крупный, и у него черная шевелюра. Я серьезно. Это не я на фотографии.

Люк вздохнул.

— Ну что же, твоя мама так устала после бессонных ночей, что неправильно подписала фотографии, или в фотостудии ей отдали чужой конверт.

— И она так и не заметила, что на них другой малыш, — приуныв, продолжила я.

— Маленькие дети могут измениться за несколько дней. Они теряют вес или набирают его, у них могут выпадать волосы…

— Но это не мое лицо, — настаивала я. — Эта фотография была спрятана вместе со свидетельством о рождении и детской биркой из роддома по какой-то важной причине. Я не могу поверить, что ты не видишь в этом смысла. Поездка в больницу навела меня на эту мысль.

Люк был действительно недоволен.

— Кэт, ты что, думаешь, вы с Женевьевой могли родиться в одном и том же больничном отделении?

Я сделала глубокий вдох.

— Даже больше. Я знаю, звучит немыслимо, невероятно и просто ненормально, но мне кажется… возможно, что мама забрала домой не того ребенка.

Люк зажал нос и закрыл рот рукой, чтобы заглушить хохот. Через несколько минут он пришел в себя и извинился передо мной.

— Даже я не подумал о такой возможности. Я, журналист, который работает с конспиративными теориями и прочей загадочной дребеденью.

Я совершенно не обиделась, потому что идея действительно была несуразной, но все же попыталась выглядеть сдержанной и вдумчивой, чтобы он воспринял меня всерьез.

— Это связь между Женевьевой, мамой и мной. Я родилась в другом городе, ребенок под моим именем — это не я, и мама побледнела, когда я произнесла имя «Грейс». Это могло бы стать ответом на вопрос, почему Женевьева так меня ненавидит.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь, Кэт? Женевьева — дочь твоей мамы, а ты — дочь кого-то другого?

— Предположим.

— Да, и твоя мама обо всем знает. Но почему тогда она позволила этому произойти?

— Я еще не думала над этим. Ты считаешь, это невозможно?

Он закатил глаза.

— Я считаю, что ты читаешь слишком много дрянных романов и увлекаешься мыльными операми.

— Подумай сам. Все эти вещи были спрятаны в ювелирной шкатулке, и я бы никогда до них не добралась. Мама не рассказывала мне, где я родилась, и добровольно отрезала себя от всех, даже самых близких. Всю мою жизнь она словно бежит от чего-то и даже намекала на то, что может меня потерять.

— Мы живем в Великобритании. Здесь не путают младенцев в роддомах, особенно так, чтобы никто не заметил. Для этого существуют бирки. Их не снимают до тех пор, пока ребенка не выпишут.

Я с трудом сглотнула и сказала больше самой себе, чем Люку.

— Все угрозы Женевьевы в таком случае обретают новый смысл. Она говорит, что для нас двоих тут недостаточно места. Она вторглась в мою жизнь, потому что это должна была быть ее жизнь. И не может меня простить, потому что ее детство было таким ужасным. Она пришла навестить маму, притворившись, что продает украшения, а на самом деле хотела встретиться с ней лицом к лицу.

— Как она могла узнать все это?

— Не знаю. Но мы же уже поняли, насколько она умна. — Люк стал постукивать пальцами по столу, пока я продолжала размышлять вслух: — Это могло бы объяснить, почему мама всегда была такой скрытной и не любила говорить о прошлом. Я думала, это все из-за отца, но, как оказалось, нет.

— Мне надо как следует подумать.

— Может, ты сможешь раскопать что-нибудь еще? Найти больничные записи или регистрацию рождений… я не знаю… у тебя должны быть свои источники.

— Мы все еще не знаем настоящую фамилию Женевьевы-Грейс, — напомнил Люк, надевая куртку. Он замешкался на пороге, одной ногой уже стоя на улице. — Есть более простое решение. Выяснить, когда у нее день рождения. Вы должны родиться в пределах нескольких дней, чтобы твоя идея имела право на существование.

— Ты просто гений, — с благодарностью ответила я. — Хотя… Я не могу спросить напрямую, потому что она может соврать.

— Извини, но с этим придется разобраться тебе самой, Кэт. Я знаю, ты как-нибудь выкрутишься.

Я пошла к себе, как только Люк ушел, и открыла прикроватную тумбочку. Я скрывала от него одну вещь — мою навязчивую идею по поводу кулона. Это не было игрой воображения, он действительно становился тяжелее каждый раз, как я брала его в руки, будто разрастался вместе с силой Женевьевы. И почему у меня не получается его выбросить? Просто невозможно объяснить, но выходит так, словно некая сила каждый раз предотвращает это. Я лежала под одеялом и размышляла о том, что произошло, а кулон отбрасывал странные блики на стену.

«Ты отмечена, Кэти».

Я вспомнила о жене священника, которая говорила, что все еще чувствует в доме присутствие Женевьевы, будто много лет назад какая-то часть ее осталась там. Может, она была так же отмечена? У Люка на все могли найтись логичные объяснения, но он не мог заставить меня перестать бояться этой изумрудной стекляшки. Мама взяла кулон домой, и у меня было странное чувство, что единственный способ избавиться от него — это вернуть в руки Женевьевы. У меня уже не вышло один раз, но теперь я знала, как мне следует поступить.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Люк уезжал на стажировку и должен был вернуться только через неделю, но зато он обещал подбросить меня до колледжа после каникул. Он высадил меня у крыльца, где, как обычно, толпились все студенты, как раз когда подошла Женевьева. Боль в лодыжке стоила того, чтобы видеть ее завистливое личико, когда все поспешили мне на помощь. Мои сумка и папка с набросками были торжественно внесены внутрь, все шутили по поводу моего увечья и пытались одолжить у меня костыли. Нога так опухла, что я не влезала в свою обычную обувь и пришлось взять у мамы старые разношенные мокасины, которые сидели на мне, как калоши. Они были так ужасны, что даже выглядели круто и стали предметом всеобщих разговоров. Я отправилась прямо в класс и принялась за работу, радуясь, что мне не приходится стоять на ногах.

Подошла улыбающаяся мисс Клегг.

— Кэти, секретарь просит тебя подойти в канцелярию. Я уверена, это просто формальность, чтобы убедиться, что ты не планируешь устраивать никаких акробатических этюдов в колледже, пока не поправишься.

Я уже привыкла к костылям, хотя мне приходилось напрягать такие мышцы, о существовании которых я даже не подозревала, и руки ужасно болели. Секретарь, миссис Райт, усадила меня за стол и прочла мне длинную лекцию о здоровье и безопасности, перечислив все вещи, которые я не должна делать. Должно быть, в глазах у меня была неприкрытая скука, потому что она извинилась и сказала, что все это было необходимо ради здравого смысла. Пока она говорила, я вспомнила последний разговор с Люком.

«С этим тебе придется разобраться самой, Кэт. Я знаю, ты как-нибудь выкрутишься».

Кто, кроме нее, имеет доступ к данным Женевьевы? Похоже, это шанс, которого я ждала.

— Можно попросить вас об одной вещи? — выпалила я, пытаясь встать со стула и преувеличенно вздрагивая от боли. — Наша новая студентка, Женевьева… она такая милая, но слишком стеснительная и не хочет никому говорить о своем дне рождения, потому что не хочет лишнего шума.

Я выжидала, надеясь, что миссис Райт поймет мой намек и позволит мне не говорить загадками, но ее лицо оставалось невозмутимым.

— Не могли бы вы сказать мне ее дату рождения, чтобы она не лишилась праздника? Это будет очень печально, потому что она — сирота и мы бы хотели сделать ей сюрприз.

Она с сожалением покачала головой:

— Извини, Кэти, я не могу этого сделать. Для тебя это может показаться мелочью, но это нарушение правил конфиденциальности. Я не имею права распространять информацию о студентах.

Я встала и разочарованно поковыляла к двери. То, что меня вызвали в канцелярию, показалось мне отличной возможностью, но я все испортила, а другого способа узнать правду не было. Обращаться к ее приемным родителям было слишком опасно, потому что они могли рассказать ей о моих расспросах.

— Кэти?

Я встала, понадежнее оперлась на костыли и повернулась к ней. Миссис Райт улыбалась мне.

— Кэти, если хочешь, ты можешь спросить о дате моего рождения.