Жаклин Арпман - Орланда

• Название: Орланда
• Автор: Жаклин Арпман
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-7516-0386-9

Благополучная и, казалось бы, вполне состоявшаяся тридцатипятилетняя женщина даже вообразить не могла, что однажды с ней произойдет невероятное: половина ее «я» переселится в случайно встреченного юношу и заживет своей жизнью — той, в которой отказала себе героиня в силу строгого воспитания и природного благоразумия…

---

В комнате воцарилась абсолютная тишина. По улице, мимо дома, проехало несколько машин.

Волна ярости Орланды накрыла потрясенную Алину, и она пошатнулась. «Ты убила его!» — хотел крикнуть Орланда, но проникновение уже началось, и он вдруг понял, что его вовсе не ссылают в темные подземелья: он воссоединяется с Алиной так, словно они нежно прикоснулись друг к другу лбами и сливаются воедино. Орланда задрожал, не понимая, что чувствует, ни в чем больше не уверенный: уходил, растворялся разгневанный ребенок, но его самого больше не отрицали. Орланда хотел сопротивляться — и не мог, потому что в этой душе он был у себя дома, он все здесь знал, он напоминал сейчас путешественника, увидевшего дивные города и веси и чувствующего счастье обретения привычного уклада жизни. Орланда испустил вздох удовлетворения… и его автономному существованию пришел конец, а обретшая целостность Алина сделала жадный глоток — то ли воздуха, то ли свободы. Опыт Орланды стал ее опытом: это она пробегала насквозь Северный вокзал, перепрыгивая через груды багажа, и была в это мгновение «веселым парнем», она заскакивала в последний вагон поезда и «смеялась, как парень», она была дерзким нахалом, вышедшим на сексохоту, она была хозяйкой «послушного дружка», она беззастенчиво наслаждалась обретенной свободой, она испуганно шарахалась от любовных притязаний Мари-Жанны, стонала от ужаса при виде мамаши Лефрен и от сожаления — при мысли о потерянном навсегда Поле Рено. Две недели жизни одного человеческого существа стали подарком другому человеческому существу, она изумилась красоте собственной спины, посмеялась над своей робостью и почувствовала, что эпоха печали окончилась. Алина снова была двадцатилетней гибкой красавицей, оставаясь зрелой тридцатипятилетней женщиной, она воссоединилась с собой, вернула эксклюзивные права на свою душу, став ее владычицей, огонь Орланды разливался по ее жилам, она чувствовала, как бьется та часть ее тела, которую мать никогда никак не называла, жестко хохотнула, вспомнив обо всех покорных женщинах рода — Мари Берже, Жанне Лемонье, Леони Барнере (они находились одна в другой, как русская матрешка), — лишенных каких бы то ни было прав… и распрямилась, и посмотрелась в зеркало Люсьена Лефрена, и произнесла:

— Я — это я.

Звук ее голоса отразился от облупившихся стен, прогудел, как колокол, и улетел под потолок.

— Не начинай снова! — пригрозило ей отражение.

Она показала ему нос и ответила:

— Это будет зависеть от тебя!

Потом она повернулась к лежавшему на полу телу своей жертвы, присела, тихонько — почти нежно — взяла голову Люсьена Лефрена в ладони, повернула лицом к себе и испытала мимолетное, но невероятно сильное ностальгическое чувство. Черт возьми, как же славно она развлекалась в теле этого парня! Алина на мгновенье пожалела, что существование Орланды не продлилось чуть дольше, и подумала, что обязана благодарить его до конца своих дней. Ее рука опустилась на плечо Люсьена, заматеревшее благодаря силе Орланды, потом коснулась крепкой груди… вот ее ладонь скользнула на лишившийся хозяина фаллос, и она вздохнула, с сожалением вспоминая дни пережитой легкости, вызова всему миру, даже жестокости. «Я владела всем этим! — сказала она себе и подняла голову. — У меня будет все это, если я захочу…»

Алина долго стирала с револьвера свои отпечатки пальцев, вспомнив, как это делают герои боевиков, а потом ушла, не оборачиваясь. Альбер наверняка еще дома, и ей не терпится испытать на нем новообретенный пыл Орланды.

Эпилог

— Мне звонил брат: у него возникло неотложное дело, во вторник он не придет.

Госпожа Берже напечатала на машинке письмо от имени Люсьена Лефрена, в котором он сообщал дорогой Алине: «Мне сделали суперзаманчивое предложение работы в Южной Африке… мой фламандский и английский вполне сгодятся… им нужен журналист-дока в культурной жизни Европы… я всегда хотел путешествовать… виды на будущее блестящие… За два года я доведу свой английский до совершенства… мечтаю о Нью-Йорке…» Алина с превеликим удовольствием переплетала — в нужных пропорциях — восторженный пыл со здравомыслием, исписав две страницы, потом сдала конверт в частную почтовую фирму, которая запросто проштемпелюет ее в Претории.

Альбер покачал головой:

— Что ж, ладно, ты была права — никаких коварных замыслов этот парень не вынашивал.

— Мне почему-то кажется, что я о нем больше не услышу, — с искренним вздохом сожаления отвечала она.

После долгого перерыва Алина отправилась во Дворец изящных искусств: в тот вечер малоизвестный пианист играл концерт Шумана. Публики было немного. Она сразу заметила Поля Рено — он стоял у широкой колонны, ввинчивая сигарету в длинный мундштук из пожелтевшей слоновой кости (как хорошо она его помнила!). Направляясь к Полю, Алина вызвала из глубины своего существа веселое детское нахальство Орланды, приблизилась, щелкнула зажигалкой.

— Благодарю… — Он был слегка удивлен.

— Как вам концерт?

— Не слишком хорош…

— Что будет во втором отделении?

— Концерт Шумана.

— Банально, не находите?

Рено промолчал, глядя в пространство, и Алина уловила какое-то непонятное выражение, смутную тень на его лице.

— Прошу меня извинить, — произнес он и отвернулся.

Алина шла домой, сочиняя печальную эпитафию своей выходке: «Говорила же я тебе — он любит только мужчин!»

Выходка? Она убила молодого, полного сил мужчину! А как же грех, угрызения совести, иссушающее душу чувство вины?

Время от времени она спрашивает себя, зачем Люсьен Лефрен держал в квартире пистолет. Она помнила, что он практически не противился вторжению. Че-е-ерт! Да этот парень хотел умереть — копил мужество, чтобы вышибить себе мозги. Я ему просто помогла…

Эпитафия

Ну, убийцу Люсьена Лефрена, конечно, так и не нашли. Правда, у молодого человека не было ни подозрительных знакомств, ни опасных связей, он не употреблял наркотики, не распространял, не торговал, всегда вовремя платил налоги… Полиция не надрывалась.

Полагаю, следует сказать о нем прочувственное слово: он был бережлив, честен, трудолюбив и совершил в своей жизни единственную ошибку — встретился с Алиной не в то время и не в том месте… за что и заплатил безвременной кончиной.

Моралите

А кого, собственно, удалось бы покарать за его смерть? Алину? Но она сегодняшняя — «воссоединившаяся», так сказать, — была автором преступления лишь отчасти. Ту ее сущность, которая убила, опровергает Орланда, не желавший этой смерти, а тело у жертвы было украдено существом, которого больше нет. Будь я судьей — попала бы в затруднительное положение! Скажете, во всем виновата я? Бросьте! Я всего лишь сочинила роман, придумала историю. На моих руках нет крови — разве что немного чернил. Душегубские порывы, рождающиеся в душе, материализуются только на бумаге, в комиссариат полиции я вхожу с гордо поднятой головой, мой адвокат на мне состояния не сделает…

Кстати, я никогда не утверждала, что пишу истории, — корректные с моральной точки зрения.

Коротко об авторе

Жаклин Арпман родилась в Брюсселе. В 1940 году, вскоре после начала Второй мировой войны, ее родители, поняв, что евреям опасно оставаться в Бельгии, перебрались в Марокко. Благодаря этому семья выжила, а все их родные, после того как немецкие войска оккупировали Бельгию, были депортированы в Германию и сгинули в концентрационных лагерях.

Жаклин было одиннадцать лет, когда семья обосновалась в Касабланке. Там она продолжала учебу в коллеже и увлеклась французской литературой. Однако по возвращении в Бельгию, закончив лицей в Брюсселе, она поступает на медицинский факультет Брюссельского университета: другая давняя мечта — стать врачом — оказалась сильнее.

В 1950 году из-за болезни легких Жаклин была вынуждена прервать учебу и почти два года провести в горном санатории. Именно тогда она написала свой первый роман, который, правда, так и не опубликовала. После выздоровления Жаклин пыталась совмещать медицинскую карьеру с писательской, но очень скоро сделала выбор в пользу литературного поприща, чему способствовало ее знакомство с издателем Рене Жюльяром, опубликовавшим ее первые произведения — повесть «Любовь и акация», романы «Явление духов» и «Краткая Аркадия» (удостоенный самой престижной бельгийской литературной премии имени Виктора Росселя и названный критиками «новой "Принцессой Киевской"»).

Однако следующий роман Арпман «Добрые дикари», вышедший в 1966 году, прошел незамеченным. Разочарование было жестоким: Жаклин решила поставить крест на литературной карьере и заняться психологией. В этой области она добилась больших успехов: получила диплом психотерапевта, а затем стала психоаналитиком, членом Бельгийского общества психоанализа.