Рихард Зонненфельдт - Очевидец Нюрнберга

• Название: Очевидец Нюрнберга
• Автор: Рихард Зонненфельдт
• Жанр: Военное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04476-1

Рихард Зонненфельдт был главным переводчиком американских прокуроров Нюрнбергского трибунала над печально известными нацистскими лидерами Второй мировой войны. Двадцатидвухлетнему эмигранту из нацистской Германии в Америку само участие в этих допросах казалось чем-то сюрреалистичным. Зонненфельдт оказался лицом к лицу с почти двумя десятками нацистских угнетателей, которые семь лет до этого угрожали его жизни и жизни его семьи. Среди них был Герман Геринг, которому автор уделяет особое внимание, промышленник Альберт Шпеер, Иоахим фон Риббентроп – нацистский министр иностранных дел, который подготавливал важнейшие акты фашистской агрессии. В своей книге Зонненфельдт рассказывает о допросах обвиняемых во время подготовки к Нюрнбергскому процессу и о самом процессе. Автор высказывается о том, почему нацисты смогли прийти к власти и как получилось, что большинство обывателей поддались их пропаганде.

---

Британские прокуроры оказались более результативными. Им удалось уличить Геринга в хладнокровной расправе над британскими летчиками. Меня восхитило их владение предметом, невозмутимость и вкрадчивая вежливость, за которой часто скрывался кинжал, направленный в обвиняемого. Геринг бледнел и дрожал под нажимом сэра Дэвида Максвелла-Файфа, заместителя главного обвинителя от Великобритании. Британцы проявили себя гораздо более квалифицированными, чем все остальные.

После стычки с Герингом в зале суда у Джексона испортились хорошие до того момента отношения с полковником Робертом Дж. Стори, начальником отдела документации. Отдел Стори был виноват в неправильных переводах, из-за которых Джексон сел в лужу, допрашивая Геринга. Сам Стори неудачно проявил себя в суде. Джексон, который рассчитывал полагаться главным образом на документы, почти не выступал в оставшееся время процесса, пока он не подошел к концу, и предоставлял Амену и остальным вести перекрестные допросы подсудимых, за исключением Шпеера. Скоро Стори уехал. Некоторые считали, что Джексон так и не оправился после допроса Геринга.

За Герингом последовал Гесс, который отказался давать показания, и Риббентроп, который бесконечно разглагольствовал и валил все на Гитлера, одновременно пытаясь отрицать собственное активное участие в истреблении евреев на завоеванных территориях. Военные офицеры Кейтель, Йодль, Редер и Дёниц выставляли себя верными слугами всемогущего фюрера, выполнявшими незаконные приказы, зная об их преступности.

Тюремный психиатр Леон Голденсон написал о Дёнице, гроссадмирале и преемнике Гитлера: «По-моему, этот человек не имеет никакого понятия о том, что происходит в окружающем мире. Он отрицает антисемитизм, холокост и сам модус операнди нацистской партии. Он не видит себя виновным ни в одном преступлении…»

Партийные и правительственные функционеры поголовно винили в грязной работе гиммлеровские СС и гестапо.

У Альберта Шпеера, непохожего на преступника, хорошо образованного, неплохого оратора, было сто с лишним дней, чтобы изучить обвинителей и судей, прежде чем его вызвали для дачи показаний. Он извлек максимальную выгоду из этой возможности. Шпеер сменил Фрица Тодта, строившего автомагистрали инженерного гения, чей самолет «таинственно» взорвался после того, как он в 1941 году предостерег Гитлера от начала войны, предупреждая, что тот ее проиграет. Шпеер, протеже и архитектор Гитлера, а позднее его полномочный представитель в министерстве вооружений, сменивший Тодта, осудил в Нюрнберге нацистский режим, назвав его глупой формой государственного управления. В последнем слове он утверждал, что принцип фюрерства, миф о всеведущем вожде, которому надлежит подчиняться при любых обстоятельствах, привел к безумным решениям и немыслимым преступлениям. Он осудил последний приказ Гитлера об уничтожении всех и вся в Германии («если немецкий народ столь труслив и слаб, то он ничего не заслуживает, кроме позорной гибели») как преступный. Еще он рассказал о собственных планах убить Гитлера, которые не осуществились. Шпееру позволили долго разглагольствовать со свидетельского места об опасностях, стоящих перед миром, где оружие массового уничтожения может применяться одним нажатием кнопки. Этим видением будущей катастрофы он предостерегал от новых диктатур. В то время как другие подсудимые, например Франк, жестокий генерал-губернатор Польши, и фон Ширах, бывший вождь гитлерюгенда, осудили безнравственность и бесчестность Гитлера в последнем слове, Шпеер ограничился чисто интеллектуальным предостережением об опасности и неразумности деспотизма. Шпеера так и не спросили, как согласуется его рискованная поездка в берлинский бункер Гитлера ряди того, чтобы сердечно попрощаться с фюрером, с его же утверждением, что он видел в Гитлере причину краха Германии. Да и его осведомленность о рабском труде в концентрационных лагерях не стала темой для допроса с пристрастием.

Отсутствие четкого плана в досудебных допросах Шпеера привело к тому, что на суде Джексон ограничился мелочами. Его вопросы не сумели показать всю степень преступности действий Шпеера, и он уже успел вернуться в Америку, когда Шпеер произносил последнее слово. Джексон, допрашивая Шпеера в суде, так и не заострил внимания на том факте, что на военных заводах Шпеера работало более пяти миллионов рабов в чудовищных условиях. Ключевой пункт его признания, если можно так выразиться, таков: «Как член правительства, я беру на себя ответственность за действия преступного режима». Кроме того, обвиняемый, который сам осудил нацистский режим, возможно, настолько ввел в заблуждение судей и обвинителей, что они не в полной степени учли его вину. Заукеля, товарища Шпеера по скамье подсудимых, повесили за поставку тех самых рабов Шпееру, который получил всего лишь двадцать лет заключения.

Вышедший недавно немецкий документальный фильм поднимает вопрос о виновности Шпеера и находит его более виновным, чем посчитал трибунал. Я один из тех немногих еще живых людей, которые видели и слышали Шпеера, и я выразил сомнение в его правдивости, как и двое его собственных детей.

Время от времени в зале суда происходили драматические эпизоды. Ганс Бернд Гизевиус, один из первых сотрудников нацистской государственной полиции и позднее участник антигитлеровского заговора, бежал в Швейцарию. Возможно, из оставшихся в живых он был самым информированным. Давая показания, основанные на припрятанных им подробных документах, он явно разозлил Геринга и некоторых других подсудимых подробным рассказом об их преступных деяниях. Однако показания Гизевиуса свидетельствовали в пользу подсудимых Яльмара Шахта и Франца фон Папена, утверждавших, что они остались на своих местах только для того, чтобы обуздать преступления нацизма.

Но ничто не могло сравниться с показаниями Рудольфа Гёсса[8], коменданта Освенцима и сопутствующих лагерей. Доктор Кауфман, адвокат шефа СС Кальтенбруннера, привез Гёсса в Нюрнберг и вызвал его в качестве свидетеля. Показания Гёсса не помогли Кальтенбруннеру, которого мы долго допрашивали. Прежде чем стать главой гестапо, концентрационных лагерей и службы безопасности СД (внутрипартийной сети соглядатаев, державшей в узде чиновников партии и правительства), Кальтенбруннер был главным эсэсовцем Австрии по прозвищу Венский Гиммлер. Он отрицал какую-либо ответственность за холокост и другие зверства, даже когда ему представили приказы за его собственной подписью. Доказательств для его осуждения было достаточно.

Кальтенбруннер был гетеросексуалом и спортсменом. Двух его любовниц доставили в надежное место, чтобы допросить их в качестве свидетелей. Это оказалось бесполезно, потому что с Кальтенбруннером их связывал только секс. Генерал Гальдер назвал этих австрийских красоток «буйволицами», увидев, как они пытались соблазнить там нескольких мужчин.

Когда адвокат Кальтенбруннера привез Гёсса в нюрнбергскую тюрьму в качестве свидетеля защиты, Сендер Яари, офицер военной разведки, понял, что он представляет ценность для обвинения, а точнее, ценно то, что мы могли выудить из него на допросе. Мы узнали, что Гёсс встречался с Кальтенбруннером, подчинявшимся только Гиммлеру, в зоне умерщвления Освенцима, и адвокат защиты, кажется, не понял, что показания Гёсса окончательно решат участь его подзащитного Кальтенбруннера. Мы подробно допросили Гёсса, и я провел с ним наедине не один час.

На суде Гёсса допрашивал полковник Амен, используя письменные показания, данные под присягой его заместителю подполковнику Смиту У. Брукхарту. Я вместе с Гёссом проштудировал английский вариант его показаний, чтобы удостовериться: он понимает его и согласен с ним. У Гёсса была исключительная память, и в суде он отвечал на каждый вопрос точно так же, как отвечал нам.

Разговаривая с ним перед судом, я узнал, что в 1920-х Гёсс был убийцей с правыми взглядами и отсидел срок в тюрьме строгого режима. Он поступил в СС шофером еще до того, как Гитлер пришел к власти. Гёсс получил базовую подготовку по управлению в Дахау, одном из первых концлагерей. Когда началась война в 1939 году, «врагом отечества» стали называть любого, кого нацисты хотели уничтожить. Они превратили массовое истребление евреев в патриотический долг мужчин и женщин — служащих СС. Гёсс выполнял свой долг.

Люди и трупы для него были цифрами, аккуратно записанными в памяти. Гёсс был самым результативным истребителем людей в мире. Но при этом у него была такая неприметная наружность и заурядное поведение, что я поймал себя на мысли: а бывала ли у него когда-нибудь хоть одна оригинальная мысль? Хотя своими признаниями Гёсс надел петлю на собственную шею, он ни разу не подал виду, что говорит ради очистки совести. В то же время он ни разу не заважничал.