Итоги Итоги - Итоги № 39 (2013)

• Название: Итоги № 39 (2013)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— Как узнали об указе?

— 21 сентября вечером сидел в своем кабинете в Белом доме, дописывал заключение к книге «Мировая экономика» (я ее дописал уже в «Лефортово» в 1994 году). Заскакивает мой первый заместитель Юрий Воронин: «Руслан Имранович, переворот! Ельцин незаконный указ вынес!» Я говорю: «Подождите, Юрий Михайлович, сейчас допишу заключение к книге, потом возьмемся за переворот». Он говорит: «Все бы вам шутить...» Он, кстати, потом в своих мемуарах об этом правдиво все рассказал. Так вот, дописал я это заключение, передал помощнику и вернулся к себе в кабинет. В это время фельдъегерь приносит мне текст указа — одновременно этот текст передавали по TВ. Через два часа мы созвали президиум Верховного Совета. И ввели в действие конституционную норму, как раз предусматривающую этот случай.

— Пытались связаться с Борисом Николаевичем?

— Конечно. Связался с Илюшиным, говорю: «Виктор, не могу по прямой соединиться с Ельциным, а он мне нужен». Он говорит: «Сейчас доложу». Приходит через минуту, говорит: «Руслан Имранович, сейчас он какую-то делегацию принимает, я вас попозже соединю». А попоз­же связь вообще пропала.

Звоню Черномырдину, помощник говорит: «Руслан Имранович, сейчас соединю», — и связь отключили.

Звоню замам, помощникам — все отключены. Коржаков потом утверждал, что моя связь не была отключена. Такой лжец! Не была отключена связь лишь у председателя палаты Верховного Совета Соколова. Довольно темная личность, как оказалось, много нам навредил.

Разумеется, если бы тогда были мобильные телефоны, Интернет, то никакого переворота бы не было. Мы же оказались абсолютно изолированными, во власти ложной информации, распространявшейся глобальными информационными сетями с позиций пропрезидентских сил — по стране, по всему миру.

Конечно, некоторые депутаты пытались какие-то средства использовать. Скажем, Олег Румянцев постоянно связывался с посольствами, но это была чисто локальная, прерывистая связь.

— Итак, созываете президиум Верховного Совета...

— Мы действовали строго по Конституции Российской Федерации, гласящей, что при явных признаках государственного переворота президиум Верховного Совета приводит в движение процедуру отрешения президента от власти. Члены президиума ВС РФ единогласно постановили привести в движение эту процедуру. Передали дело в Конституционный суд, созвали экстренную сессию Верховного Совета. В 10 часов вечера 21 сентября начали обсуждение этого вопроса на экстренной сессии парламента. В 12 часов ночи прибыл председатель КС Валерий Зорькин и огласил решение о том, что в стране совершен государственный переворот и Верховный Совет вправе принять решение об отрешении президента от должности. Мы полностью продублировали это постановление КС в постановлении Верховного Совета России и немедленно созвали чрезвычайный Съезд народных депутатов. Он собрался уже на следующий день, 23 сентября.

Ельцин с того момента фактически стал незаконным президентом, и все его действия были незаконными.

Продолжение следует.

Дело социологов / Политика и экономика / В России

Дело социологов

/  Политика и экономика /  В России

«Меняется жизнь — должны меняться и наши прогностические схемы. С этой корректировкой мы чуть запоздали», — говорит гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров

 

Неверно спрогнозированные результаты московских выборов и данные по явке спровоцировали шквал критики в адрес профессионального сообщества социологов. Оппоненты заговорили о системном кризисе политической социологии в России. Так ли это, «Итоги» попытались выяснить у гендиректора ВЦИОМ Валерия Федорова.

— Валерий Валерьевич, говорят, что после оглашения результатов выборов московского мэра вы отключили телефон и уехали из Москвы. Это так?

— Почти. Уехал, но телефон не отключал. У меня на это время был запланирован выездной семинар, подводить организаторов не хотелось, и я, как обещал, выступил на нем. Так что за «охотой на социологических ведьм» наблюдал дистанционно.

— Многие эксперты тем не менее заговорили о кризисе политической социологии. Какие версии на сей счет выдвигают ваши коллеги?

— Мнения разные. Но для того, чтобы они имели какое-то обоснование, требуются поствыборные исследования, либо новые опросы, либо вторичный анализ данных опросов, проводившихся до выборов, уже с учетом их итогов. Мы занимаемся и тем и другим. Надеюсь, в начале октября у нас будут уже не просто гипотезы, а аргументированное суждение относительно того, почему московские избиратели 8 сентября проголосовали не совсем так, как мы того ожидали.

— Злые языки судачат, что истинная причина прокола ВЦИОМ и ФОМ в том, что социологи «по привычке» заложили в прогноз поправку на использование административного ресурса, но выборы неожиданно оказались честными. Что ответите?

— Посмотрите для сравнения на выборы мэра Екатеринбурга. Там наш прогноз полностью оправдался. Причем впервые прогноз по победе Ройзмана мы дали в июле, подтвердили его в августе. И насколько я знаю, нет оснований заявлять о том, что Ройзман победил в Екатеринбурге благодаря фальсификациям. Там тоже очень большое внимание уделялось обеспечению чистоты и прозрачности выборов, там тоже было огромное количество наблюдателей. Более того, почти в полутора десятках регионов России мы проводили предвыборные исследования и делали прогнозы, а несовпадения с результатами выборов обнаружились лишь в двух: Москве и Воронеже. Но в Воронеже была очень динамичная кампания, со сменой кандидата от партии власти и прочее. А вот казус Москвы нуждается в специальном изучении. Дело тут точно не в фальсификациях. На мой взгляд, мы должны вести речь, во-первых, о специфике поведения московского избирателя и, во-вторых, об уникальном стечении различных труднопрогнозируемых обстоятельств в погожий осенний день 8 сентября.

— Тогда почему у российской опросной социологии не было проблем с прогнозированием в течение последних 10—12 лет, а теперь они возникли?

— Меняется сам объект изучения — избиратели, меняются каналы информации, меняется расклад сил: одни фигуры появляются на политическом небосклоне, другие исчезают. Скажем, того же Навального три года назад в политике не было, он был просто известным интернет-троллем. Зато в московской политике доминировал Лужков — где он сейчас? И где Прохоров, который был вторым на президентских выборах в Москве всего год с небольшим назад? Появился идеологически ориентированный некоммунистический избиратель. Раньше эти люди сидели дома и политикой особо не интересовались — либо обсуждали ее на кухне и в Интернете и этим ограничивались. Теперь они ходят на митинги, участвуют в политических дискуссиях и, как оказалось 8 сентября, даже приходят на избирательные участки. До думских выборов 2011 года и движения «Белая лента» представить это было просто невозможно.

Конечно, меняется и электоральная политика власти. Несколько лет назад считалось, что чем выше явка избирателей, тем выше легитимность выборов и тем лучше для победителя (по умолчанию — партии власти и ее кандидатов). Сейчас установки на достижение особой явки любыми способами нет. В Москве больше не практикуется технология административной мобилизации, когда учителей, врачей, коммунальщиков, студентов и так далее за ручку тянули на избирательные участки. Словом, меняется жизнь — должны меняться и способы ее изучения, в том числе наши прогностические схемы. Вероятно, с этой корректировкой мы чуть запоздали.

— В частности, ошибочно заложились на административную мобилизацию москвичей?

— Административная мобилизация — это широко распространенная реальность наших выборов, но хочу отметить, что к фальсификациям на выборах она никакого отношения не имеет. Дело в том, что электорат партии власти всегда отличается пониженной явкой на выборы. Это люди, которые более или менее удовлетворены тем, как все идет в стране, или, по крайней мере, не видят поводов активно протестовать. Поэтому у них нет особых мотивов идти на выборы и поддерживать кандидата от партии власти, которая и так рулит. Чтобы мотивировать этих людей прийти на выборы, надо прилагать определенные усилия.

Это может быть, например, идеологическая мотивация. Напомню 2007 год, когда на выборах в Госдуму «Единая Россия» набрала 64 процента. То было время проекта «Преемник». Путин тогда уходил, распространились сомнения и страхи по поводу того, удастся ли при смене власти обеспечить стабильность. Тогда партии власти удалось акцентировать внимание избирателей на том, что нужно прийти и проголосовать, чтобы стабильность и преемственность были обеспечены. В 2011 году такой кампании не было, зато была мощная контркампания несистемной оппозиции, подхваченная оппозицией парламентской («Голосуй за кого угодно, только не за…»). В результате значительная часть сторонников партии власти 4 декабря просто осталась дома. Мобилизовывать их административно, видимо, тоже не стали. Или стали, но не везде: побоялись контрэффекта. Ведь, как гласит пословица, ты можешь привести лошадь к водопою, но ты не можешь заставить ее пить. То есть ты можешь привести избирателя на участок, но не можешь заставить его проголосовать так, как тебе надо.