Тендзин Ринпоче - Тибетская йога сна и сновидений

• Название: Тибетская йога сна и сновидений
• Автор: Тендзин Ринпоче
• Издательство: Фонд буддийских изданий и переводов
• Жанр: Религия
• Год: 1999

Если мы не умеем выполнять практику во сне, пишет Тендзин Вангьял Ринпоче, если каждую ночь впадаем в забытье, каковы же наши шансы сохранить осознавание, когда придет смерть? Взгляните на свои переживания в сновидениях — вы узнаете, каково вам будет в смерти. Взгляните на свои переживания во сне — и вы обнаружите, пробуждены ли вы по-настоящему.

В этой книге даны подробные наставления по йоге сновидений, в том числе основополагающие практики, которые выполняют в течение дня. В тибетской традиции способность видеть осознанные сны — не самоцель, а дополнительная область, которую можно освоить, выполняя действенные практики более высокого уровня, ведущие к освобождению.

За йогой сновидений следует йога сна, называемая также йогой Ясного Света. Эта еще более высокая практика сродни наиболее тайным тибетским практикам. Ее цель в том, чтобы сохранять осознавание во время глубокого сна, когда грубый оперирующий понятиями ум и чувства прекращают свою деятельность. Большинство людей на Западе даже не может себе представить, что такая глубина осознавания возможна, но в тибетских духовных традициях, буддийской и бонской, это явление хорошо известно.

Плоды этих практик — возрастание счастья и свободы, как в состоянии бодрствования, так и во время сна. «Тибетская йога сна и сновидений» дает мощные методы для продвижения по пути к освобождению.

---

Прийти к выводу относительно смысла учений — все равно что включить свет в темной комнате: скрытое становится явным. Это ощущение удовлетворения, когда все встает на свои места и обрывки знаний сливаются в единое целое. Оно отличается от чисто рассудочного понимания тем, что мы действительно знаем это, а не просто слышали. Например, если нам скажут, что в комнате есть желтые и красные подушки, это пример рассудочного понимания: ведь если мы войдем в комнату в темноте, то не сможем различить цвета подушек. Постичь смысл — все равно что включить свет: мы сами видим, где желтое, а где красное. Учение — уже не просто нечто такое, что мы можем пересказывать: оно стало частью нас самих.

«Осуществить на практике» — значит превратить то, что было понято умом: получено, обдумано и осмыслено — в непосредственное переживание. Это все равно что попробовать соль на вкус. Можно говорить о соли, знать ее химический состав и т. д., но непосредственное ощущение вкуса соли возникнет у вас только тогда, когда вы ее попробуете. Это ощущение невозможно получить рассудочным путем, его невозможно передать словами. Если мы попробуем объяснить его человеку, который никогда не пробовал соль, он не сможет понять ощущение, которое испытали мы. Если же мы говорим с тем, кто уже имел это ощущение, то оба знаем, о чем идет речь. Так и с учениями. Именно так следует их осваивать: прочитать или выслушать, обдумать, прийти к выводу относительно смысла и обрести этот смысл в непосредственном переживании.

В Тибете, чтобы сделать новые кожи мягкими, их натирают маслом и кладут на солнце. Практик — все равно что новая кожа: жесткий и неподатливый, с узкими взглядами и твердыми установками; учение (Дхарма*) — все равно что масло, проникающее внутрь благодаря практике, а непосредственное переживание — все равно что солнце: когда присутствуют оба фактора, практик становится мягким и податливым. Но в кожаных мешках хранят и масло. Если продержать его в таком мешке несколько лет, кожа задубеет как дерево и ее уже не размягчишь, сколько ни натирай маслом. Того, кто много лет изучает Дхарму, занимаясь лишь умствованиями и не получая практических переживаний, можно сравнить с такой задубевшей кожей. Учения могут размягчить жесткую кожу неведения и обусловленности, но если хранить их в уме, не втирая практикой и не подогревая непосредственным переживанием, человек может закоснеть в своем интеллектуальном понимании. Тогда новые учения не смягчат его, не проникнут сквозь грубую кожу и не смогут его изменить. Нужно стараться не накапливать учения только как рассудочное понимание, чтобы это рассудочное понимание не стало препятствием к Знанию. Учения — это не умные мысли, которые можно коллекционировать, а путь, по которому нужно идти.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Природа сновидений

1. Сновидение и реальность

Все мы видим сны, независимо от того, помним мы их или нет. Мы видим сны в младенчестве и продолжаем видеть их до самой смерти. Каждую ночь мы попадаем в неведомый мир. Мы можем оказаться самим собой или кем-то совсем другим. Можем встречать людей, которые нам знакомы или незнакомы, живы или умерли. Мы летаем, видим существ, не похожих на людей, переживаем блаженство, смеемся, плачем, испытываем ужас и восторг, меняем облик. Однако обычно мы уделяем этим удивительным переживаниям мало внимания. На Западе многие из тех, кто проявляет интерес к этим учениям, подходят к сновидениям с мерками, почерпнутыми из психологии, а потому, начиная увлекаться использованием снов в духовной жизни, обычно уделяют основное внимание содержанию и смыслу сновидений и редко исследуют природу самого сновидения. Когда же это происходит, такое исследование приводит нас к загадочным процессам, которые таятся в основе всего нашего бытия, а не только жизни в сновидениях.

В практике сновидений первый шаг — совсем простой: нужно осознать те огромные возможности, которые сновидения открывают для нашего духовного пути. Обычно мы считаем сны чем-то «нереальным», в противоположность «реальной» жизни наяву. Однако нет ничего реальнее сновидения. Это утверждение имеет смысл только в том случае, если вы понимаете, что обычная явь точно так же нереальна, как и сон. Тогда можно понять, что йога сновидений распространяется на все переживания — не только на ночные сны, но и на сны наяву.

2. Как возникают переживания

НЕВЕДЕНИЕ

Все наши переживания, в том числе и сновидения, берут начало в неведении. На Западе такое утверждение может вызвать удивление, поэтому давайте сначала разберемся, что подразумевается под неведением (маригпа*). В тибетской традиции проводится различие между двумя видами неведения: врожденным и обусловленным культурой. Врожденное неведение является основой сансары и отличительной чертой обычных существ. Это незнание своей истинной природы и истинной природы мира, а результат — то, что мы пребываем в плену заблуждений двойственного ума.

Двойственность порождает противоположности и дихотомию. Она расчленяет нераздельное единство переживания на то и это, верное и неверное, ты и я. На основе такого умозрительного разделения у нас возникают предпочтения, которые проявляются как влечение и неприязнь — привычные реакции, образующие большую часть того, что мы отождествляем с собой. Мы хотим это, а не то, верим в это, а не в то, уважаем это и презираем то. Мы хотим удовольствий, покоя, богатства и славы и стараемся избежать страданий, бедности, тревог и позора. Мы хотим всего этого для себя и для тех, кого любим, а до других нам нет дела. Мы хотим иных ощущений, нежели те, которые у нас есть, или хотим удержать ощущение и не допустить неизбежных перемен, которые привели бы к его утрате.

Есть и второй вид неведения, который обусловлен культурой. Он выражается в склонностях и запретах, которые укоренились в обществе и вошли в систему ценностей. Например, в Индии индуисты убеждены, что говядину есть нельзя, а свинину можно. Мусульмане убеждены, что допустимо есть говядину, а свинина для них запрещена. Тибетцы же едят и то, и другое. Кто же из них прав? Все они уверены, что правы. Разные убеждения исходят из предрассудков и поверий, которые являются частью культуры, а не из исконного знания.

Еще один пример можно увидеть в философских разногласиях. Есть множество философских систем, которые расходятся в некоторых тонкостях. Хотя эти системы призваны помочь людям обрести мудрость, они порождают неведение, поскольку их последователи цепляются за двойственное понимание реальности. Это неизбежно происходит в любой умозрительной системе, поскольку оперирующий понятиями ум есть проявление неведения.

Неведение, обусловленное культурой, развивается и сохраняется в традициях. Оно пронизывает любой обычай, любое мнение, любую систему ценностей и совокупность знаний. И отдельные люди, и общества в целом считают эти предпочтения настолько бесспорными, что принимают их за глас здравого смысла или за предначертанный свыше закон. Вырастая, мы становимся сторонниками разнообразных убеждений, политических партий, систем врачевания, религий, представлений о том, как должен быть устроен мир. Мы оканчиваем начальную школу, среднюю школу, возможно, колледж, и в каком-то смысле каждый аттестат становится наградой за развитие все более утонченного неведения. Образование укрепляет привычку смотреть на мир сквозь особую призму. Можно стать специалистом по ошибочным взглядам, достичь больших успехов в этой области и общаться с другими такими же экспертами. Так бывает и в философии, где изучают сложные интеллектуальные системы, превращая ум в отточенный инструмент познания. Но, пока мы не преодолеем врожденное неведение, все, что мы приобретаем, — это усвоенные предрассудки, а не исконное знание.

У нас развивается привязанность к самым ничтожным вещам: к определенному сорту мыла или к определенной прическе. Если взять более крупный масштаб, то мы создаем системы религии, политики, философии, психологии и науки. Но никто не рождается с убеждением, что нельзя есть говядину или свинину или что одна философская система права, а другая заблуждается, или что одна религия истинная, а другая ложная. Все эти представления необходимо приобрести. Приверженность определенным ценностям — результат неведения, обусловленного культурой, но склонность усваивать ограниченные взгляды берет начало в двойственности, проявлении врожденного неведения.

В этом нет ничего плохого. Так уж повелось. Наши привязанности могут привести к войне, но они проявляются и как передовые технологии и разные умения, которые приносят миру большую пользу. Пока мы не достигнем просветления, наш удел — двойственность, и это нормально. Тибетцы говорят: «Пока живешь в теле осла, наслаждайся вкусом травы». Иными словами, нужно ценить эту жизнь и наслаждаться ею, потому что она исполнена смысла и драгоценна сама по себе, а также потому, что это наша жизнь.