Гельмут Улиг - Будда

• Название: Будда
• Автор: Гельмут Улиг
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00410-4

Вот уже многие десятилетия люди по всем мире проявляют повышенный интерес к буддизму.

Эта книга — о жизненном пути Будды, его учении, о буддизме и его основных направлениях, о современном этапе развития этого религиозного движения. Она вызовет интерес у широкого круга читателей — как верующих, так и атеистов.

---

На это сказал Мара: «Отныне я буду узнавать по тебе каждое движение твоей мысли, будь то желание удовольствия или недоброжелательство, или злодеяние, как только ты об этом подумаешь»; — и чтобы найти в нем какой-либо порок, он всюду следовал за ним, как тень.

Но Бодхисатва, лишенный чувства алчности, отверг обещанное ему господство над миром как сгусток слюны и покинул с большими почестями город в полнолуние Ашальхи, в последний день Ашальхи-Накхага».

В тот же день праздника, в который он, Сиддхартха Гаутама, тридцать лет назад был рожден, он покидает дворец своих родителей, который он воспринимает как тюрьму, как «морг». Он разрывает последние связи с домом, отсылает назад Чанну и становится свидетелем смерти своего любимого коня от боли разлуки.

Оставшись один, он отрезает себе волосы, которые как светящийся знак поднимаются в небо, и надевает монашескую одежду. Так свершается внешняя перемена, которая, однако, как мы увидим позже, не приводит к давно желаемому внутреннему изменению.

Он добился решающей победы над Марой, воплощением зла, при выезде из Капилавасту. Но уже вскоре он вынужден узнать, как многолик дьявол на этой земле и как трудно даже самым доброжелательным утвердить себя в поисках истины.

Родительский дом, семья и благополучие, «жизнь в нормальных условиях», как сегодня говорят у нас, остались позади. Без средств, один в чужом окружении, он был вынужден выпрашивать себе пропитание и искать на ночь сухое место для сна.

Большего контраста, чем между его домом и теперешней его жизнью, представить невозможно. Но чужбина должна была принести ему спасение, отсутствие соблазнов и глубокое познание, на которое он надеялся. Он еще находился между конфликтом и преодолением, между сном и пробуждением. Его целью было окончание запутанного круговорота перерождений — нирвана.

Хотя это слово «нирвана» описывает самое таинственное, к чему может стремиться человек, и труднообъяснимо, и прежде всего небуддистам его почти невозможно сделать понятным, оно, однако, после того, как Будда после долгих земных странствий наконец достиг нирваны, стало целью для многих людей. Поэтому мы хотим, странствуя вместе с Буддой, постоянно держать его в поле нашего зрения.

Уже в первую ночь своего бегства Сиддхартха Гаутама прошел длинный путь. Он верно опасался, что иначе слуги отца нападут на его след и силой вернут назад. Но уже несколько часов спустя он пересек границу родного царства.

Его первой целью была расположенная далеко на юго-восток от Капилавасту Раджагаха, где он встретил молодого царя Бимбисару из Магадха, который предложил ему разделить с ним его власть как великого царя. Но и здесь ушедший в отшельничество остался непоколебимым, как бы царский город Раджагаха ни превосходил блеском и богатством его родной Капилавасту.

На долгое время это стало последней встречей Сиддхартхи с внешним блеском того времени. Он пережил ее уже как изгой, так как слуги царя Бимбисары встретили сына раджи как нищего, просящего милостыню.

Совсем иначе, чем в Раджагахе, выглядел окружающий мир в городах, которые посещал в своих странствиях бездомный. Он встретил странствующих монахов и аскетов, подобных он уже видел в окрестностях своего дворца. Теперь он вплотную соприкоснулся с ними и разговаривал с ними. При этом он установил, что совершенно различные мотивы побудили их покинуть дом и семью. Наряду с действительно ищущими смысл жизни, которые, как он сам, стремились к знанию, было много других, которые покинули своих близких из-за пресыщения, скуки или раздоров. Они уходили от споров и ссор с женой и детьми, а прежде всего от притязаний, которые тогда, как и сейчас, свойственны многим людям. Они ушли, потому что не могли выполнить то, чего от них ждали. Но у большинства причиной была просто нужда, которая гнала их на улицу, делала их бездомными, что во все большей мере мы наблюдаем и сейчас.

Высшей целью для аскетов было отсутствие потребностей. При этом многие из нужды делали добродетель, надеясь получить вознаграждение за свое отречение в этой или в следующей жизни. Многие очень легко воспринимали аскетизм, ели тайно то, что смогли получить. Других фанатизм доводил до голодной смерти. Некоторые придумывали себе диету, согласно которой ели только фрукты или только жидкую пищу. Многие в распределении приема пищи следовали космическим законам. Они ничего не ели в новолуние, а потом каждый день до полнолуния на один кусочек больше, после чего опять каждый день до следующего новолуния на один кусочек меньше.

Уже по этому одному вопросу проходили бесконечные дискуссии, одни обвиняли друг друга в приеме запрещенной пищи, в количестве съеденного и неправильном времени приема пищи. Другие смеялись над бесплодным спором. Для многих это было спектаклем и возможностью показать себя, тем более что на улице проходила жизнь не только аскетов.

Мы не можем достаточно красочно представить себе бурное оживление в пригородах, деревнях, рощах и лесах, которое можно и сегодня еще встретить в Индии. Но тогда были не только аскеты, мечтатели, заклинатели змей, целители, фокусники и симулянты. На улицах было также много истинных и мнимых учителей и любителей поспорить.

Они обсуждали философские проблемы, начиная с грубого материализма и заканчивая тонким духовным эзотеризмом. Не было ни одного жизненного вопроса, который не становился бы предметом дискуссий, продолжавшихся и днем и ночью.

Умственные способности аскетов часто контрастировали с их наготой, одичалой внешностью и длинными свалявшимися волосами. Искры ума вспыхивали в их огненных взорах и на до костей исхудавших лицах. Часто из таких уст исходили самые умные замечания. Но Сиддхартха, следивший за своей чистотой и опрятностью и как особенный проходивший через толпу, считал все здесь сказанное и поставленное на обсуждение слишком поверхностным, чтобы оно могло побудить его задуматься над этим. Ему казалось, что сказанное не слишком отличалось от поступков, совершаемых вокруг, будь то аскеты-собаки, которые привязывали себе хвост и с лаем бегали по деревням, или аскеты-летучие мыши, которые висли вниз головой на деревьях, пли нищие, калечившие сами себя в надежде получить большую милостыню, поглотители огня и ходячие скелеты, растягивающиеся на доске с гвоздями. Для них всех аскетизм означал приобрести в десять раз больше тога, от чего они добровольно отказались. Помимо этого, они считали себя способными совершать чудеса: ходить над водой, летать, проходить сквозь стену, подниматься вверх по брошенной в воздух веревке и бегать со скоростью ветра. Такие чудеса, совершенные особенно хорошо образованными ламами[1], подтвердили еще в начале нашего столетия надежные европейские свидетели.

Но для Сиддхартхи все это не имело значения — картинка-лубок различных событий, для того времени не более, чем многообразие телевизионных программ, которые, если мы хотим, день и ночь наводняют нашу комнату. Сиддхартха не хотел этого. Для него важно было нечто большее, чего в многообразии явлений было намного меньше: углубление в себя и просветление. Сначала он попробовал найти наставления на этом пути у рекомендованных ему учителей.

Первого звали Аларо Каламо. Он, видимо, не был знаменитым адептом своего времени, так как, исключая речи Будды, он не упоминается ни в одном сочинении того времени. Богатая индийская духовная история ничего не сообщает о нем. Но он, видимо, был хорошим учителем медитации. Хотя Будда сам позже в своих речах рассказывает о встрече с Аларо и о своем обучении у него, мы ничего не знаем об учении Аларо, который, очевидно, интерпретировал жизнь как небытие. Будда не считает нужным сообщать о нем. Тем более интересно сообщение о его отношении к Аларо, содержащееся в одной из речей, обращенных к монахам. Знаменитый своевольный переводчик речей Будды Карл Нейман сформулировал ее на немецком языке. Там мы читаем:

«Став паломником, в поисках истинного блага и несравненной наивысшей тропы мира отправился я к Аларо Каламо и сказал ему: «Я хотел бы, брат Каламо, согласно этому учению и порядку вести жизнь аскета». На это, монахи, ответил мне Аларо Каламо: «Оставайся, достойнейший! Это такое учение, что смышленый мужчина даже в течение короткого срока сможет понять, освоить и проявить собственное мастерство.» И я постиг, монахи, за короткий срок, очень быстро это учение. Я учился столь долго, пока губы и звуки еще могли что-либо сообщить, учил слово знания и слово старших учеников, и я, и другие знали: мы знаем и понимаем это. Потом пришла мне, монахи, мысль: Аларо Каламо провозглашает не все учение по своей вере. Сам все постигнув и усвоив, я владею им, наверняка Аларо Каламо знает точно это учение. И пошел я, монахи, к Аларо Каламо и так говорил: «Насколько, объясни нам, брат Каламо, мы это учение постигли, усвоили и овладели им?» На это, монахи, представил Аларо Каламо царство небытия. Тут пришла мне, монахи, мысль: «Даже у Аларо Каламо нет уверенности, но у меня есть уверенность; даже у Аларо Каламо нет стойкости, но у меня есть стойкость; даже Аларо Каламо не обладает проницательностью, но я обладаю проницательностью; даже Аларо Каламо не может самоуглубиться, но я могу самоуглубиться; даже Аларо Каламо не обладает мудростью, но я обладаю мудростью. Что если я попытаюсь усвоить это учение, о котором Аларо Каламо говорит: «Сам постигнув и усвоив, владею я им», — чтобы стало оно для меня полностью ясным?» И в короткое время, очень скоро, монахи, понял я это учение, усвоил и овладел им. И пошел я вновь, монахи, к Аларо Каламо и так сказал: «Это и есть ли учение, брат Каламо, насколько мы его поняли, усвоили и постигли?»