Ник Мейсон - Inside Out личная история Pink Floyd

• Название: Inside Out личная история Pink Floyd
• Автор: Ник Мейсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

В книге, написанной бессменным ударником «Pink Floyd» Ником Мейсоном, прослежен творческий путь великой рок-группы — от первых проб и ошибок до всемирной популярности.

---

В сентябре 1963 года, когда мы уже учились на втором курсе Политеха, Клайв и Кит решили прорываться сами по себе, в качестве дуэта, так что следующая версия группы стала срастаться вокруг дома, которым владел Майк Леонард. Майк, которому тогда было за тридцать, по совместительству преподавал в Политехе и, кроме архитектуры, увлекался этнической перкуссией и взаимодействием ритма, движения и света, о чем он с энтузиазмом вещал нам на своих лекциях. В сентябре 1963 года, став вдобавок преподавателем школы искусств Хорнси, Майк приобрел дом в северном Лондоне и решил взять постояльцев, чтобы снизить расходы.

Дом номер 39 по Стэнхоуп-Гарденз в Хайгейте являет собой одно из удобных эдвардианских строений с просторными комнатами и высокими потолками. Майк тогда как раз пытался обустроить на первом этаже квартиру (соответствующую его весьма экзотическим представлениям о жилье) и чертежный кабинет наверху. Он оборудовал на крыше обширное пространство, идеально подходящее для проведения там репетиций, но (к счастью для него) лестница была слишком крута и мы редко находили в себе достаточно энергии, чтобы затащить наверх всю нашу аппаратуру.

Майк также нуждался кое в какой помощи в конторе: там он проектировал новые школьные туалеты по заказу Лондонского совета округа, что давало ему возможность дома конструировать различные проекционные агрегаты. Для них использовался перфорированный металл или стеклянные диски с плексигласовыми элементами, которые вращались при помощи электромоторов, чтобы проецировать наши световые картинки на стену. Предложение Майка стать его жильцами показалось идеальным решением, и мы с Роджером туда въехали. За последующие три года Рик, Сид и множество других самых разнообразных знакомых тоже в различные периоды жили в этом доме. Атмосфера этого места была зафиксирована в раннем документальном фильме «Завтрашний мир» на Би-би-си, где показывали одну из проекционных машин Майка в действии, пока мы репетировали внизу (фильм выдал отважное предсказание, что в 1970-х каждая жилая комната в стране будет оснащена подобным проектором).

У Майка имелись два кота, которых звали Танджи и Макги — один бирманский, другой сиамский. Помимо самого хозяина к ним особенно привязался Роджер. В результате Роджер на долгие годы сохранял теплые взаимоотношения с котами. Думаю, он находил их надменную агрессивность весьма утешительной.

Стэнхоуп-Гарденз внес существенные перемены в нашу музыкальную активность. Теперь, благодаря снисходительному домовладельцу, у нас имелось постоянное помещение для репетиций, так что сам дом мы вообще какое-то время называли по имени хозяина Леонардз-Лоджерс. Репетиции проходили в передней комнате дома, где все оборудование было уже заранее установлено. К несчастью, это делало любую учебу весьма затруднительной, а сон — почти невозможным, поскольку то же самое помещение служило нам с Роджером спальней. Соседи, естественно, жаловались на шум, хотя их угрозы о судебном запрете так никогда и не материализовались. Однако порой, просто на всякий случай, мы облегчали их страдания, снимая репетиционный зал в расположенной неподалеку, на Арквэй-роуд, «Рейлвэй таверн».

От Майка никогда никаких жалоб не поступало. По сути, он даже стал активным участником репетиций. Майк прилично играл на пианино, так что мы убедили его приобрести электроорган «Farfisa Duo» и стать на время нашим клавишником. Майк по-прежнему хранит этот инструмент у себя. Другим колоссальным плюсом стало то, что Майк предоставил нам доступ к экспериментам со светом и звуком, продолжавшимся в школе Хорнси. Роджер провел там много часов, работая с проекционными машинами, и стал для Майка чем-то вроде добровольного ассистента.

Итак, на всем протяжении второго года в институте мы жили в Стэнхоуп-Гарденз, репетировали, изредка выступали и в то же самое время кое-как продолжали учиться. Следующей по-настоящему существенной переменой в наших судьбах стало появление в сентябре 1964 года Боба Клоуза. Боб, еще один продукт воспитания Кембриджширской средней школы для мальчиков, приехал в Лондон с Сидом Барреттом и поступил в архитектурный институт на два года позже нас. Бобу удалось сразу же поселиться в Стэнхоуп-Гарденз, поскольку я на лето съехал оттуда и вернулся домой в Хэмпстед. Мне было совершенно очевидно: если я намерен остаться в Политехе, что в то время казалось совсем неплохой идеей, мне необходимо подтянуть учебу, а заниматься в Стэнхоуп-Гарденз было совершенно немыслимо.

Репутация Боба как гитариста была хорошо известна и во многом заслуженна. Ходить с Бобом в гитарный магазин было сущей радостью, ибо даже самого высокомерного продавца впечатляли джазовые аккорды Микки Бейкера в его исполнении и молниеносная работа пальцев, хотя с нашей точки зрения Боб весьма прискорбно отдавал предпочтение более консервативным полуакустическим гитарам перед «Fender Stratocaster». С Бобом мы чувствовали себя уверенней в музыкальном смысле, но когда Кит Ноубл и Клайв Меткалф ушли и из Политеха, и из группы, нам отчаянно потребовался вокалист. Кембриджские связи снова сработали, и Боб привел к нам Криса Денниса. Он был чуть старше всех остальных и уже прошел через несколько неплохих групп кембриджской музыкальной сцены. Крис работал ассистентом дантиста в Военно-воздушных силах Великобритании, чья контора располагалась в Нортхолте. Машины у него не было (шофером обычно выступал я — по-прежнему за рулем «Корешка»), зато он владел аппаратурой, состоявшей из двух колонок и комбика. При острой необходимости мы могли подключать через комбик и гитары. Со всем этим оборудованием Крису, понятное дело, автоматически была гарантирована позиция вокалиста.

Образ Криса как ведущего вокалиста группы — теперь называвшейся «The Tea Set» — несколько портила дурная привычка делать гитлеровские усики из своей губной гармоники. К тому же, объявляя очередной номер, он мог («со смертоносным апломбом», по определению Боба Клоуза) выдать что-нибудь вроде «Глядя сквозь дырки от сучков в бабулиной деревянной ноге». Впрочем, останься Крис с группой, подобная вычурность могла бы оказаться весьма уместной, когда «Floyd», как мне из надежных источников сообщили, стала любимой группой лондонской андеграундной интеллигенции.

Довольно скоро мы расстались с Крисом, когда Сид Барретт стал играть с нами на регулярной основе. Роджер знал Сида по Кембриджу (матушка Роджера даже учила Сида в начальной школе), и мы планировали подключить его к группе еще до того, как Сид прибыл в Лондон, чтобы учиться в Камберуэллском институте искусств. Вопрос скорее заключался в том, присоединится ли к нам Сид, а не в том, примем ли мы его в группу. Боб Клоуз очень доходчиво описывает этот момент: «Хорошо помню ту репетицию, которая определила судьбу Криса Денниса. Дело было на веранде в Стэнхоуп-Гарденз. Крис, Роджер, Ник и я разбирали какую-то популярную ритм-энд-блюзовую тему. Сид, опоздав к началу репетиции, тихо наблюдал за нами с самого верха лестницы. После окончания репетиции он сказал: „Да, звучит классно, но я просто не понимаю, что мне в этой группе делать“».

Хотя Сид явно не был уверен, сгодится ли он нам, фраза прозвучала так, что в принципе он не прочь присоединиться. В результате дни Криса Денниса и его аппаратуры в нашей группе оказались сочтены. Поскольку именно Боб приглашал Криса, Роджер решил, что он же, соответственно, должен взять на себя церемонию проведения обратной процедуры. В результате Боб провел эту самую процедуру посредством звонка из телефона-автомата на станции метро «Тоттенхэм-Корт-роуд». Что ж поделаешь, Крис в любом случае оказывался за бортом. Таким образом, частично по умолчанию, нашим ведущим вокалистом стал Сид.

Ничего не зная о детстве Сида, могу лишь сказать, что при первой нашей встрече в 1964 году он был просто восхитителен. В тот период, когда все изображали крутых в индивидуалистски-мрачной манере, Сид был немодно дружелюбен; так, яркое воспоминание о нашей первой встрече начинается с того, что он потрудился ко мне подойти и специально представиться.

Кембриджское воспитание Сида было, пожалуй, самым богемным и либеральным среди всех нас. Его отец Артур, практикующий патолог, а также его матушка Уинифред всегда поощряли Сида в плане занятий музыкой.

Они позволяли, даже приветствовали репетиции ранних групп Сида у них в гостиной. В начале 1960-х годов подобное поведение родителей считалось очень прогрессивным. Помимо музыки, во время пребывания Сида в Кембриджширской средней школе стал очевиден его интерес и талант к живописи. После смерти отца Сид перешел в Кембриджский техникум. Его старый знакомый Дэвид Гилмор уже учился там на отделении современных языков. Эти двое отлично ладили (собираясь в обеденные перерывы с гитарами и губными гармониками ради небольшого джема), а позднее провели лето на юге Франции, путешествуя автостопом и выступая в качестве уличных музыкантов.