Татьяна Батенёва - Внучка, Жук и Марианна

• Название: Внучка, Жук и Марианна
• Автор: Татьяна Батенёва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02818-1

Любимая бабушка Кати неожиданно умерла, оставив внучке в наследство старый дом на окраине Московской области, кошку Марианну и пса по кличке Жук. Катя попрощалась с бабушкой, более или менее привела в порядок хозяйство и собиралась вернуться в Питер к работе. Но у Жука и Марианны были свои планы… («Внучка, Жук и Марианна»). Давно потерявший своих хозяев пес Арчибальд бродяжничал, пока не оказался под колесами машины Стаса Полякова. Так у него появился новый дом. Однако вскоре Стас попал в беду, и пришла очередь Арчибальда выручать нового хозяина («Боцман Арчибальд»).

---

— Можно? — Катя заглянула в дверь.

Вероника призывно поманила ее рукой, не прерывая разговора. Наконец попрощалась, весело улыбнулась Кате:

— Привет! Что у тебя с утра пораньше?

— Вот, заявление на отпуск. — Катя протянула бумагу.

Вероника прочитала, слегка нахмурив безупречный лоб.

— А что случилось-то? Ты же вроде не собиралась? И потом, на целый месяц, это просто невозможно, у нас контракт с «Фармасьютикал продактс», ты ответственный исполнитель… И срок сдачи проекта — 30 июня. Месяц всего времени. Ты же просто не успеешь!

— Мне очень надо. Бабушка заболела, срочно надо ехать. — Катя не поднимала глаз. — А для «Фармасьютикал» у нас уже почти все готово, придумано — и ролики, и печатная реклама, и баннеры… Марина и Илья закончат без меня.

— Ну, не знаю, а если заказчик потребует переделок?

— Но я же к тому времени вернусь и доделаю, если что…

— А бабушке никто другой не может помочь, только ты?

— Никто, только я, — пробормотала Катя.

— Ну ладно, я подпишу, но, если сможешь вернуться раньше, сделай милость.

Вероника ослепительно улыбнулась и шикарным росчерком подписала заявление.

Катя выскочила из стеклянного офиса, мечтая не просто уехать, а улететь, испариться, исчезнуть. Чтобы не видеть ни этой победительной улыбки, ни длинных ногтей с замысловатым маникюром, ни модной стрижки колорированных волос. И вообще никогда в жизни больше не видеть красавицу и умницу Веронику.

Кто ловит мышей

Медсестра Тоня вышла на крылечко, перекрестилась на небо и, по-старушечьи покачав головой, бочком стала слезать с высоких ступенек.

— Совсем плохая Васильевна, надо же, — бормотала она себе под нос. — Надо Геннадию Трофимовичу сказать, пусть бы зашел сам…

Марианна проводила ее долгим взглядом, зевнула и принялась приводить в порядок блестящую шерсть. Утренний визит медсестры нарушил ее привычный режим, пришлось раньше времени прервать туалет. Да и вообще чужие в доме, их голоса, запахи, шаги ее раздражали.

— Слышь, Мариванна, а чего это Тоня сказала такое про Бабушку? — свесил лохматое ухо набок сидящий под крылечком Жук. — Я не понял, чего это «совсем плохая»?

— Не Мариванна, а Марианна, а коротко Мэри, мужлан, — презрительно скосилась на него Марианна. — Сколько раз говорить!

— Да ладно тебе, какая разница! — тявкнул Жук. — Ты дело говори!

— Болеет Бабушка, что тут непонятного! — Марианна несколько раз лизнула грудь, приглаживая растрепавшиеся волоски. — Болеет, а из больницы сбежала. Тоня уколы делала, ругалась.

— Ох, только бы не померла наша Бабушка, — пригорюнился Жук. — Куда мы с тобой тогда денемся, пропадем совсем… И супу сегодня не даст, наверное. Опять придется всухомятку…

— Тебе лишь бы пожрать! — фыркнула Марианна. — Какой ты все-таки болван! Никаких чувств, одна миска со жратвой на уме!

— Да-а-а, тебе хорошо, — заныл Жук. — Ты мышь поймала — и сыта, а мне куда деваться? По помойкам шляться, как в молодости? Так там этот Одноухий со своими шавками все с утра подчистил. Сиди теперь голодный!

— Ну так и ты лови мышей, кто тебе мешает, — съехидничала Марианна, которая никогда не ела пойманных мышей. Охотиться, выследить, поймать — другое дело, но чтобы есть сырую мышь, да еще в шерсти — фи! Но она прекрасно знала, что Жук на дух не выносит даже мышиный запах.

— Фу, гадость какая! — взвился Жук. — Что я тебе, кот какой-нибудь облезлый, чтобы по мышам шарашить?

Марианна засмеялась и одним прыжком вскочила на забор, прошлась по нему, извиваясь всем телом и выражая крайнюю степень презрения. Она никогда не считала Жука за стоящего пса, хотя порой беззастенчиво пользовалась его защитой в ссорах с соседскими кошками. Когда перевес был явно не на ее стороне, она стремглав мчалась к будке Жука и пряталась за его лохматой спиной, куда не рискнула бы сунуться ни одна из этих деревенских дур.

Марианна приехала в деревню из Москвы совсем крошечным котенком и всегда считала себя столичной дамой, хотя порой ее тревожили россказни Бабушки о том, что ее якобы нашли на помойке в коробке с другими такими же выброшенными за ненадобностью бедолагами. Сама-то она твердо знала, что такого быть не могло, стоит только посмотреть на ее аристократические пропорции, элегантный силуэт и манеры. Она не сомневалась, что произошла от знатных родителей и лишь тайная злоба недоброжелателей или каприз судьбы могли забросить ее в помойную коробку.

Вот почему она так обожала мексиканские телесериалы, которые частенько неотрывно смотрела, устроившись на коленях у Бабушки. Собственно, и свое роскошное имя она получила в честь какой-то героини давнишнего сериала. По молодости лет она тогда и знать этого не знала. Лишь Бабушка иногда рассказывала полузабытый сюжет, но кроме того, что Марианна была бедная-несчастная, а потом стала счастливая и богатая и вышла замуж за своего Рональдо, ничего существенного рассказать не могла.

Бабушка, всю жизнь преподававшая литературу, обожала английские сериалы по классическим произведениям, которые тщательно и любовно следовали перипетиям бессмертных романов. Все прочие — латиноамериканское и отечественное, наскоро сляпанное «мыло» — она смотрела, иронично комментируя, но все-таки смотрела. Марианна понимала почему: после смерти мужа, тоже учителя Сергея Петровича, она страшно тосковала в одиночестве. Но держалась мужественно, навещавшим ее ученикам и коллегам улыбалась весело. И только Марианна слышала, как Бабушка плачет по вечерам, перебирая старые письма и фотографии — Сергея Петровича, дочери Лизы и зятя Александра, внучки Кати… А днем, тщательно прибранная и деятельная, она хлопотала по своему немудреному хозяйству, встречала гостей, читала вслух соседским ребятам или вязала крючком под бормотание телевизора.

На Марианнин изысканный вкус, сериалы подчас действительно были довольно примитивны, но завораживали красотой кадра и обещанием большого счастья. Бабушка, иногда увлекавшаяся сюжетной линией, даже вздыхала, сморкалась в платочек, но Мэри твердо знала, что в конце все будет хорошо: все потерянные дети найдутся, все злодейки получат по заслугам, все невесты выйдут замуж… Она, как могла, рассказывала все это Бабушке, но добрая старушка только крепче прижимала ее к себе, чего Марианна, по правде сказать, терпеть не могла. Но терпела из уважения к Бабушке, хотя потом, когда серия заканчивалась, долго дергала хвостом и приглаживала вздыбившуюся от фамильярности шерсть…

Марианна обошла свои владения, с высоты забора покосилась на известного всей округе бродячего кота Василия, валявшегося под кустом смородины, — в хорошем настроении Мэри звала его иронично Бэзил, в плохом нещадно била по наглой морде когтями, — проверила, не помечены ли чужаками любимые места отдыха…

Июньское солнце пригревало, хотелось тоже завалиться куда-нибудь под куст и поспать… Но тут на крылечко потихоньку вышла Бабушка. Несмотря на жару, она куталась в вязаный платок, мелко переступая ногами в меховых тапках. С трудом села, отдышалась.

— Ох, день-то какой теплый будет, — еле слышно проговорила Бабушка. — Мэричка, иди сюда, ко мне.

Марианна подошла, покрутилась у бабушкиных ног, вспрыгнула на колени. Она чувствовала, как из старушки потихоньку вытекает жизнь, пыталась как-то помочь ей, согреть зябкие руки…

— Что, хорошая моя, поесть хочешь? — Бабушкин голос, совсем слабенький, услышал и Жук. Собственно, услышал он только слово «поесть» и с готовностью подбежал к крылечку, гавкнул приветственно.

— И ты, Жучок, тут? — Бабушка закашлялась. — Сейчас посижу, подождите, вынесу вам поесть.

— Да ладно, Бабушка, успеется, — сконфузился Жук, что есть духу замельтешив хвостом. — Чего там, еще рано…

Мятные пряники

Катя приехала на Ленинградский вокзал в 9.40. Пока переехала на Белорусский, ушла последняя электричка, пришлось ждать конца перерыва, слоняться по привокзальной площади, попить чаю в замызганном кафе.

Она снова и снова перечитывала бабушкину телеграмму, уговаривала себя: старушка просто обиделась на то, что внучка долго глаз не кажет, вот и сочинила такой грозный текст. Но в глубине души знала, что не стала бы бабушка так шутить.

Сердце сжималось. После гибели родителей Катя до сих пор не могла расстаться с чувством жестокого сиротства, хотя дела и жизненные передряги порой заслоняли его — но лишь на время.

Иногда посреди самого обычного дня, а чаще ночью она вдруг абсолютно явственно вспоминала мамину улыбку или отцовскую привычку поднимать очки на лоб, а потом долго искать их… Глаза щипало, ощущение сквозной дыры в груди, через которую дует холодный ветер, охватывало с такой силой, что она поднималась, шла на кухню, включала чайник, забиралась с ногами на стул, брала в руки первую попавшуюся книжку — лишь бы отвлечься, переключить сознание… Утешить ее умел только Алексей, стоило ему пришлепать вслед за ней на кухню, заспанному, лохматому, и крепко обнять, шепча какие-то совсем неподходящие слова… Но теперь он, наверное, точно так же утешает Веронику. Хотя представить себе красавицу и умницу сиротливо сидящей на ночной кухне просто невозможно. Но, может быть, и у нее есть свои тяжелые минуты?