Эрнст Гофман - Ошибки

• Название: Ошибки
• Автор: Эрнст Гофман
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 985-6175-02-X

Гуляя в Тиргартене, барон Теодор фон С. нашел дамский бумажник, содержавший листок с записями на итальянском языке, и узнал в герое записок себя самого. Спустя год барон пережил из-за этого необыкновенные, неслыханные, загадочные приключения… подробный отчет о продолжении которых автор не преминет сообщить читателю тем же порядком.

---

Увидев своего новогреческого племянника, он отскочил назад, всплеснул руками и громко воскликнул:

— Значит, это правда, что мне говорили! Значит, мой почтенный племянник действительно спятил!

Барон, имевший все причины уважать своего старого богатого холостого дядюшку, поспешил сойти с софы и направился ему навстречу. Но так как он отсидел обе свои ноги, сидя долгое время в непривычной и неудобной позе, то и свалился под ноги дяде, уронил тюрбан и трубку, причем горячий пепел рассыпался по дорогому турецкому ковру. Дядя громко засмеялся, погасил тлевшие искры, помог упавшему племяннику подняться на софу и спросил его:

— Расскажи же мне теперь, что за глупости ты затеял? Правда ли, что ты хочешь ехать в Грецию?

Барон просил дядю выслушать его спокойно и, получив на это согласие, рассказал сначала и до конца всю историю о найденном в Тиргартене бумажнике, об объявлении «Справочного листка для объявлений», о содержании листочка, находившегося в бумажнике, и в конце концов барон сказал, что он хочет ехать в Патрас к Андрею Кондогури, чтобы предъявить ему голубой бумажник и узнать от него дальнейшее.

— Я не заметил, — возразил дядя, выслушав рассказ племянника, — объявления «Справочного листка для объявлений», хотя я не сомневаюсь, что оно там напечатано нарочно с той целью, чтобы возбудить любопытство в нашедшем бумажник, особенно если он так молод и одарен такой пышной фантазией, как ты. Я не спорю и против того, что у тебя есть основание верить всему, что ты мне только что рассказал и что ты вычитал на листке. Я бы счел, однако, особу, написавшую то, что ты мне прочел, за сумасшедшую, если бы только она не была гречанкой. Но если ты изучил путешествия по современной Греции, то ты должен знать, что ее жители слепо верят во всякое колдовство и магию и часто мучаются нелепейшими бреднями, в чем ты много раз…

— Новый аргумент в мою пользу, — вставил барон.

— Я также хорошо знаю, — продолжал дядя, — какую роль должна тут играть таинственная вода, которую девушки молча приносят в Иванову ночь с целью узнать, будут ли они обладать любимым человеком, о котором думают, и потому я не вижу во всем этом ничего странного, и только то, что касается тебя, кажется мне здесь сомнительным… Тут прежде всего является вопрос, ты ли, хотя у тебя и подходящий вид, тот самый Теодор, о котором идет речь, так как тот, кто поместил объявление, мог ошибаться в личности нашедшего бумажник… Довольно и этого! Так как это вопрос невыясненный, то было бы совершенно легкомысленным поступком предпринимать такое далекое опасное путешествие. То, что ты хочешь и должен хотеть объяснения, вполне естественно и понятно, и потому дождись двадцать четвертого июля будущего года и отправься тогда в гостиницу «Солнце» к госпоже Оберман, куда тебя также приглашает объявление.

— Нет, — воскликнул барон, сверкая глазами, — нет, мой милый дядя, не в гостинице «Солнце», но в Патрасе ждет меня счастье моей жизни; только в Греции отдаст мне свою руку милый ангел, благородная девушка, происходящая как и я, из греческого княжеского рода!..

— Что? — закричал старик совершенно вне себя. — Да ты совсем с ума сошел! Ты происходишь из греческого княжеского рода! Глупец в квадрате. Да разве твоя мать не моя сестра? Ведь я был при ее родах, я был твоим восприемником от купели. И неужели же я не знаю своей родословной? Ведь ее с точностью можно проследить в течении нескольких столетий.

— Вы забываете, милый дядюшка, — сказал барон, улыбаясь так кротко и ласково, как мог бы улыбаться только греческий принц, — что мой дед, совершивший свое замечательное путешествие, привез с собою с острова Кипр жену, которая была женщиной выдающейся красоты. Портрет ее и до сих пор висит в нашем родовом замке.

— Ну да, — ответил дядя, — моему отцу можно простить, что он, будучи еще очень молодым человеком и пылкого темперамента, влюбился в молоденькую гречанку и имел глупость, несмотря на ее низкое происхождение, — мне говорили даже, что она продавала на базаре цветы и фрукты, — жениться на ней. Но ведь она очень скоро умерла бездетной.

— Нет, нет, — горячо возразил Теодор, — эта цветочница была принцессой, и моя мать явилась плодом счастливого брака, продолжавшегося, увы, так недолго.

Дядя отскочил на два шага назад.

— Теодор, — сказал он, — ты бредишь, у тебя лихорадка или ты сошел с ума! Спустя почти два года после смерти гречанки твой дед женился на моей матери, и мне было уже четыре года, когда родилась моя сестра. Каким же образом твоя мать может быть дочерью гречанки?

— Я должен согласиться, — продолжал Теодор спокойно и развязно, — что, если смотреть на дело обыкновенными глазами, то слова мои могут казаться весьма неправдоподобными. Но есть чудные, не поддающиеся рассудку тайны; высшая мистическая тайна вступает порой в жизнь, и тогда самые невероятные вещи оказываются истиной. Вы думаете, милый дядя, что вам было четыре года, когда родилась моя мать? Но не основано ли ваше мнение на каком-нибудь недоразумении? Не входя, однако, в дальнейшее рассмотрение различных мистических комбинаций, переносящих порою нашу жизнь в волшебное царство, я приведу вам, милый дядя, свидетельство, которое одним ударом уничтожит все ваши возражения. Это свидетельство моей матери!.. Вы удивлены?.. Вы смотрите на меня с сомнением?.. Ну так слушайте! Моя мать рассказывала мне, что, когда ей было около семи лет, она вошла однажды, при наступлении сумерек, в зал, где висел портрет гречанки во весь рост, привлекавший ее к себе какой-то невидимой силой. Когда моя мать стала смотреть на портрет с любовью и нежностью, то прекрасные черты портрета стали заметно оживляться, и наконец из рамы вышла прекрасная величественная женщина — это была моя бабушка, которая и обратилась к моей матери как к своей единственной дочери. С того времени этот чудный портрет выказывал самые нежные попечения и заботы относительно моей матери, которая и получила под наблюдением его свое высшее воспитание. Между прочим, портрет этот научил мою мать и новогреческому языку, так что она в детстве не говорила на другом языке. Но так как вследствие таинственных и весьма важных причин происхождение моей матери от портрета должно было оставаться тайной, то все люди принимали новогреческий язык, на котором говорила моя мать, за французский, и сам портрет, появлявшийся иногда за кофе, принимали за гувернантку-француженку. Когда моя мать вышла замуж, портрет снова вошел в свою раму и не покидал уже ее до тех пор, пока моя мать не забеременела. Тогда дорогой, милый портрет открыл моей матери ее княжеское происхождение и сказал, что сын, который родится у нее, вновь приобретет в Греции свои права, считавшиеся уже утраченными. Направит же его в эту страну особое благоволение неба или, как говорят обыкновенно, случай. Затем портрет посоветовал моей матери не пренебречь при моем рождении ни одним из тех священных средств, которые употребляются на ее родине, чтобы предохранить меня от всякой порчи. Поэтому меня, едва я родился, натерли с головы до ног солью, поэтому же по обе стороны моей колыбели клали по кусочку хлеба и по деревянной палочке; потому в комнате, в которой я лежал, всегда находилась добрая порция чеснока, потому же носил я на шее маленький мешочек, в котором лежало три уголька и три зернышка соли… Вы знаете, милый дядя, из книги Зоннини, что именно эти обычаи распространены на островах Архипелага… О, в какой высокий, в какой священный момент моя мать рассказала мне все это! В первый раз в своей жизни она на меня сильно рассердилась… Она нашла в нашей комнате ласочку, которую я собирался преследовать как раз в ту минуту, когда вошла моя мать. Она меня сильно разбранила. Затем она приманила зверька, забившегося под шкап, и сказала ему: «Почтенная госпожа, будьте у меня как дома; никто не смеет вас обидеть; здесь все к вашим услугам»… Слова моей матери показались мне до того забавными, что я громко захохотал, зверек убежал, а моя мать в ту же минуту дала мне такую затрещину, что у меня зазвенело в голове. Я поднял такой рев, что мне до сих пор за него стыдно; но моя добрая мать страшно разволновалась и тотчас же, обливаясь слезами, обняла меня и объявила, что так как она новогреческого происхождения, то не может иначе обращаться с ласочками. Тут рассказала она мне историю с портретом. Конечно, милый дядя, вы теперь убеждены, так же как и я, что находка голубого бумажника и есть тот благоприятный случай, о котором предсказывал портрет моей дорогой бабушки. Таким образом, я поступаю не как неразумный мечтательный юноша, но как мужчина, взрослый и последовательный, когда собираюсь сесть в карету и поехать в Патрас к Андрею Кондогури, который, как опытный человек, конечно, посоветует мне, что делать дальше. Вы видите теперь, милый дядя, и, надеюсь, верите мне, что только таким путем могу я достигнуть высшего счастья моей жизни.