Василий Болотов - Лекции по истории Древней Церкви. Том IV

• Название: Лекции по истории Древней Церкви. Том IV
• Автор: Василий Болотов
• Издательство: Третья государственная типография
• Жанр: История
• Год: 1918

Василий Васильевич БОЛОТОВ. ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ. Том 4. Санкт-Петербург Аксион эстин 2006

© Сканирование и создание электронного варианта: издательство «Аксион эстин» (www.axion.org.ru), 2006.

---

'Όρος иконоборческого собора, составляющий единственный документальный памятник воззрений этого лагеря, сохранился текстуально в 6 деянии VII вселенского собора. 338 отцов, во Влахернском «храме святыя пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии» собравшиеся, высказывают такой взгляд на иконопочитание:

1. Диавол, научивший людей служить твари вместо Творца, по ненависти к человеческому роду, спасенному Христом, «под видом исповедания христианского учения незаметно ввел идолослужение» (έν προσχήματι χριστιανισμού τήν είδώλολατρεΐαν κατά τό λεληθος επανήγαγε).

2. Но сам Христос воздвиг «подобных апостолам верных наших царей» (τών αποστόλων εφάμιλλους πιστού; ήμων βασιλείς), которые созвали вселенский собор. Отцы собора рассмотрели вопрос о чествовании икон, согласно ли оно с учением предшествующих шести вселенских соборов, и нашли, что употребление икон противно основному догмату христианства, учению о лице Богочеловека, и, следовательно, ниспровергает все шесть вселенских соборов. Именно — {стр. 525}

3. чествующие иконы впадают или в несторианство, или в монофиситство (арианское или евтихианское). Икона Христа, по намерению писавшего ее, изображает Христа. Но Христос — Богочеловек; следовательно, икона изображает или самое божеское естество Христа, или божеское и человеческое естество вместе, или же только одно человеческое отдельно от божеского. В первом случае получается (συναχθήσεται ουν) «божество описуемое, τό θειον περίγραπτον» (арианство), во втором «божество слитое с плотию, τό θειον τη σαρκί σογχοθέν» (евтихианство), В третьей «τό σώμα τού Χρίστοού άθέωπον καί διηρημένον και πρόσωπον ιδιούπόστατον» (νεστοριανών θεομαχία). Итак, изобразить неизреченную тайну единения двух естеств во Христе невозможно·, след. икона Христова по самому существу дела невозможна.

4. Но, сверх того она и не нужна: ни Христос, ни апостолы, ни отцы не заповедали чествования Христа под видом иконы; и нет молитвы («ευχήν ιεράν»), претворяющей икону, как предмет, вышедший из рук обыкновенного живописца («κοινή καί άτιμος»), во святыню. Истинная икона Христова (ή αληθής τού Χριστού είκών, ή θεοπαράδοτος είκών τής σαρκος αυτού, ή άψεοδής είκών τής ένσάρκου οίκονομίας Χριστού) есть таинство евхаристии, ясно выражающее (φανερώς τρανώσαι) таинство вочеловечения (οικονομίας) [132], Самим Господом установленное — «τούτο ποιείτε εις τήν έμήν άνάμνησιν», таинство, в котором хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Христову. Этого «богопреданного образа» для религиозного чувства христианина достаточно [133].

{стр. 526}

5. На возражение: если изображение Христа невозможно по догматическим. основаниям (3), то для чего запрещать возможные иконы Богоматери и святых, ψιλών ανθρώπων όντων και ουκ εκ δύο φύσεων, θεόχητος καί άνθρωπότητος, έν μια ύποστάσει? — собор отвечает: «с опровержением первого (вопроса о чествовании икон Христа) нет нужды и в них» (του πρώτου άνατραπέντος, ουδ’ αυτών έστι χρεία). При том же

6. устроять иконы Богоматери и святых православных «при помощи низменного эллинского искусства» (εν τη χυδαία του έλληνος τέχνη γράφειν;), представляется делом оскорбительным (πώς ουκ έντρέπονται) для святых и недостойно христиан, имущих надежду воскресения: «неимущии упования» язычники стали устроять статуи и изображения умерших лиц, чтобы сохранить по крайней мере их внешний вид, так как не надеялись, что они некогда воскреснут. Изображение, таким образом, есть продукт язычества и (implicite) отрицание воскресения мертвых.

7. Употребление икон воспрещено в Св. Писании Иоан. IV, 24; I, 18; V, 37; XX, 29; Второз. V, 8; Римл. I, 23. 24; X, 17; 2 Кор. V, 16) и отцами церкви (ссылки на имена св в. Епифания кипрского, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Василия В., Афанасия В., Амфилохия иконийского, Феодота анкирского и Евсевия кесарийского).

8. На основании всего этого Собор «единогласно» (όμοφώνως) определяет во имя Св. Троицы: всякую икону, из различного вещества сделанную, должно отвергнуть (απόβλητον εινα πάσαν εικόνα έκ παντοίας υλης καί χρωματουργίκής της ζωγράφων κακοτεχνίας πεποιημένην); тем, кто впредь дерзнет устроять иконы, покланяться им, ставить в церкви или у себя дома или скрывать их, собор назначает священного сана лицам — низложение (καθαιρείσθω), мирянам и монахам — отлучение от церкви (άναθεματιζέσθω) и наказание по императорским законам.

9. Но, вслед за этим, собор постановляет, чтобы никто из предстоятелей церквей не дерзал, под предлогом устранения икон (προφάσει έκμείώσεως τής τοιαύτης τών εικόνων πλάνης), налагать свои руки на посвященные Богу предметы (сосуды, напрестольные одежды, завесы), на которых есть священные изображения (τού είναι αυτά ενζωδα). Кто желает переделать их, пусть не дерзает на это без ведома вселенского патриарха и разрешения императоров, «дабы диавол под этим предлогом не уничтожил (ΐνα μή — ταπείνωση) церквей Божиих. {стр. 527} И из светских властей и подначальных мирян пусть никто под этим предлогом не налагает рук на храмы Божии и не пленяет их, как это бывало прежде от некоторых безчинников» (καί τούτους αίχμαλωτίζειν, καθώς τοιαύτα υπό ήνων άτάκτως φερομένον προγέγονεν).

10. В заключение собор в кратких положениях (анафематизмах) авторитетно επειδή καί ήμείς δοκούμεν — άποστοικώς [1 Кор. VII, 40] είπειν — —, άλλά μήν καί πιστεύομεν πνεύμα Χρίστου εχειν излагает учение веры. В 1–7 излагается православное учение о Троице и воплощении (анаф. 3. 4. 5 = текстуально, анаф. 1. 2. 11 Кирилла александрийского. Ан. 8: Εί τις τον θειον του θεου λόγου χαρακτήρα κατά τήν σάρκωσιν δι’ υλικών χρωμάτον έπιτηδεύειν κατανοήται, καί μή εξ όλης καρδίας προσκυνή αυτόν ομμασι νοεροίς, ύπερ τήν λαμπρότητα τού ήλιου έκ δεξιών τού Θεού εν ύψίστοις επί θρόνου δόξης καθημένον, άνάθεμα». «Если кто замыслит представить божественный образ Бога Слова, как воплотившегося, посредством вещественных красок, вместо того чтобы от всего сердца умственными очами поклоняться Ему, превыше светлости солнечной одесную Бога в вышних на престоле славы седящему, — анафема».

Далее осуждаются заблуждения ариан (9), евтихиан (10) и несториан (11–14), усматриваемые иконоборцами в чествовании икон (см. выше п. 3); осуждается чествование икон святых (ан. 16) и предписывается подражать их добродетелям и таким образом «как бы рисовать в себе некоторые живые образы» (оιόν τινας εμψύχους εικόνας έν εάυτω άναζωγραφεΐν); но предаются анафеме и те, кто не чествует Приснодевы Марии, как Богородицы в собственном и истинном смысле, превыше всей видимой и невидимой твари, и всех святых, Богу благоугодивших и честных пред Ним душою и телом (τίμιους είναι ενώπιον αυτου ψυχή τε καί σώματι), и не спрашивает их молитв и предстательства пред Богом (ап. 15. 16. 17). Ан. 18 — против отрицающих воскресение мертвых (см. п. 6 выше). В ан. 19 (и последнем) изрекается «анафема от Отца и Сына и Св. Духа и святых вселенских соборов» на тех, «кто не приемлет наш святый сей и вселенский седьмый собор, но в каком-либо отношении отвергает его (ταύτην ενδιαβάλλει καθ’ οίονδήποτε τρόπον, derogat) и не лобызает с полною убежденностию (ού μετά πάσης πληροφορίας άσπάζεται) его определений, основанных на учении богодухновенного писания». — Затем следует (обычное) запрещение составлять новую веру.

{стр. 528}

1) В аргументации όρος’a сказался восточный характер иконоборствовавших отцов. Имея дело с предметом, из церковной практики, епископы собора трактуют свой вопрос не как одно из явлений нравственной жизни христианина, а как вопрос догматический, возвращаются в привычную для восточных; богословов сферу рассуждений о Троице и воплощении. Все практическое, соединенное с вопросом об иконопочитании, напр., различие между λατρεία и τιμητική προσκύνησις, осталось даже и не затронутым.

2) В попытке — поставить иконопочитание в противоречие с христологией сказалась и относительная сила, и слабость логики иконоборческой. Известная степень силы её уславливалась положением, занимаемым защитниками иконопочитания. Икона в своем первичном элементе есть или портрет, быть может — и не совсем верный (respective историческая картина), или догматический памятник. Первая точка зрения дает возможность обосновать иконопочитание просто и ясно. Ни с психологической, ни с исторической (в данную эпоху) точки зрения не могло быть возражения против чествования известных лиц, оказываемого их портретам. Изображения живых патриархов и епископов в знак уважения к ним и признания их власти ставились в церквах. Не может быть возражений и против того, чтобы это чествование продолжалось и после того, как чествуемые лица почили со славою святости. От святителей — переход к мученикам (= портрет, не имеющий высокой исторической точности), от изображений подвигов мучеников — к изображению событий евангельских и — к иконе Христа. Но иконоборцы совершенно верно угадывают. что поклонение иконе Христовой есть необходимое в сознании христианина завершение всего иконопочитания, что чествовать иконы святых и не чествовать икон самого Христа есть неприемлемое для христианина положение (см. ц. 5: ούδ’αυτών έοτι χρεία). Неудивительно, если полемисты против иконоборчества это завершение избирают исходным пунктом своей аргументации и иконопочитание основывают на том, что Бог Слово во плоти явился, или даже на том, что Бог Отец родил предвечно Свое Слово — Свой образ (είκόνα, Кол. I, 15), и таким образом дают предпочтение второй точке зрения: икона есть догматический памятник. Преимущество этой возвышенной точки зрения — в этих глубокомыслен{стр. 529}ных основаниях, которые она указывала для иконопочитания, но из нее нелегко было вывести право (некоторые из этих полемистов его даже прямо отрицали) — изображать (символически) и Бога Отца, а главное — она открывала противникам возможность — с некоторым видом права предъявлять иконопочитанию требования невозможно высокие, — спрашивать иконы Христа, адекватной догмату вочеловечения Бога Слова (см. п. 3) [134].