Иван Апраксин - Поморский капитан

• Название: Поморский капитан
• Автор: Иван Апраксин
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63047-9

Шестнадцатый век…

Два молодых помора, Степан да Лаврентий, прослышали, что московский царь Иван Грозный ведет войско к Варяжскому морю, чтобы отбить у шведов исконно русские земли. Уж очень захотелось этим крепким парням, которые нерпу убивают из лука, попадая прямо в глаз, освоить искусство стрельбы из пищали. Да и красные кафтаны стрельцов из тонкого немецкого сукна поносить захотелось. Вот и завербовались Степан с Лаврентием в стрелецкое войско под командованием боярского сына Василия Прончищева. Но не повезло поморам. Под Нарвой попали они в шведский плен. Так и сгинуть бы им в том плену, если бы Лаврентий не унаследовал от своего деда-колдуна магический бел-горюч камень Алатырь…

---

– Вы правы, моя уловка насчет возраста дочери выглядит нелепо. Я сам старше своей жены на двадцать лет, так что глупо было с моей стороны упоминать эту тему. Но Ингрид я за вас не отдам все равно, будь вы хоть трижды правы.

– Но почему? – взорвался Хаген, с него в один миг слетела наигранная учтивость и самоуверенность. – Почему?

– Потому что я не доверяю вам, Хаген, – твердо и нарочито спокойно ответил Александр. – Штурман вы хороший, и даже очень. Я ценю вас как штурмана, вы это знаете. Вести корабль вместе с вами – одно удовольствие. Но вы плохой человек, Хаген, и вы это знаете. Вы стремитесь к злу, в вашем сердце нет закона и справедливости. У меня такое чувство, что вы знаетесь с самим Дьяволом – врагом рода человеческого.

Хаген нервно засмеялся при этих словах и краем скатерти вытер вспотевший от волнения лоб.

– Напрасно смеетесь, милейший, – заметил капитан Нордстрем. – Вынужден все это вам говорить, раз уж вы сами напросились. Вас пока что спасает то, что вы плаваете под моим начальством. У вас связаны руки, я не даю вам своевольничать. А если бы не я и вы бы действовали по своему собственному усмотрению, то давно уже болтались бы в петле на рее королевского корабля. Вы так не считаете?

Лицо Хагена все время окрашивалось в разный цвет. Сначала, когда хозяин дома начал говорить, штурман побагровел. Затем кровь отлила от его лица, и оно стало бледным. Теперь же, после последних слов, штурман вновь начал наливаться кровью.

– Вы так добры, капитан, – сдавленно проговорил он. – Без вас я бы погиб? Что ж, я очень признателен вам за то, что вы для меня делаете…

Отец смерил гостя тяжелым взглядом и острым концом ножа поковырял у себя в зубах.

– Только не надо паясничать, – сказал он. – Вы сами вынудили меня сказать вам это. Нечего теперь обижаться. Я думал, что вы сами понимаете свое положение и у вас хватит ума не набиваться ко мне в друзья, а уж тем более – в родственники. Ума, как видно, не хватило. Мне пришлось сказать вам обидное. Моей дочери вам не видать никогда, запомните это. Если пришла охота жениться, то найдите себе другую девушку. За вас многие пойдут охотно – вы хороший штурман и зарабатываете неплохо. И когда вы соберетесь жениться, то пригласите нас – мы всей семьей охотно будем танцевать на вашей свадьбе.

Хаген был обескуражен и подавлен этой прямой речью сурового, но честного человека. Но он был не из тех, кто сдается.

– Я люблю вашу дочь, капитан, – подавив в себе злобу и обиду, сказал он, – я люблю Ингрид и хочу жениться именно на ней, а не на какой-то другой девушке.

– Про любовь оставьте, господин Хаген, – покачал головой Александр Нордстрем. – Оставьте, прошу вас. Пусть в любовь играют совсем молодые люди, им это пристало. Для двух таких старых моряков, как мы с вами, любовь – это не тема разговора.

Штурман открыл было рот, чтобы перебить и что-то сказать, но хозяин дома повелительным движением руки заставил его замолчать и слушать.

– Вы хотите жениться на Ингрид просто потому, что так принято, – сказал Александр. – Да, я согласен с вами, так действительно принято. Штурман женится на дочке своего капитана и таким образом становится полноправным участником дела, а затем и наследником. Так многие делают, и это нормально, я не осуждаю. Но в вашем случае так не будет. Я не отдам за вас Ингрид именно поэтому: я не хочу, чтобы вы становились участником моего дела. Не хочу впускать в свое дело такого человека, как вы. Кажется, теперь я уже достаточно прямо выразился. Вы не можете пожаловаться на туманность и неопределенность моих слов, не правда ли?

Отец Ингрид сделал все от него зависящее, чтобы неприятный разговор не превратился в ссору: он совсем не хотел терять хорошего штурмана. Он был отличным капитаном и прекрасно знал моря-океаны, разбирался в картах и в звездном небе. В людях он разбирался гораздо хуже…

Ему казалось, что, отказав в руке дочери, можно сохранить нормальные деловые отношения. Наверное, с самим Александром Нордстремом такое и было бы возможно: каждый ведь судит о людях отчасти по себе самому. Но только не с Хагеном. Недобрый штурман имел два главных качества – злопамятность и упорство.

Когда он ушел и Ингрид помогала служанке собирать тяжелую оловянную посуду со стола, Ловийса спросила мужа о причинах такого дурного отношения к Хагену.

– Он хочет торговать людьми, – ответил отец, – все время только об этом и говорит. Это – выгодное дело, но я никогда на это не пойду. Наше дело – возить грузы, а не заниматься торговлей рабами. К тому же Хаген хочет торговать белыми людьми, а это уж совсем плохое дело.

С Ингрид родители о случившемся даже не говорили. Девушка была свидетельницей того, как штурман просил у отца ее руки и как получил суровый отказ, но ее саму никто не спросил, что она думает об этом. Да и вообще, она постаралась выбросить эти мысли из головы, потому что штурман Хаген ей совсем не нравился. Ну, просто ни капельки…

* * *

Спустя год Александр Нордстрем не вернулся из плавания. Корабль пришел цел и невредим, вот только капитана на его борту не было.

Хаген спустился на берег первым. Он был тих и торжественен. Приблизился к Ловийсе и взял ее за руку. Потом проникновенно посмотрел на стоявшую рядом Ингрид и сообщил о том, что отважный капитан заболел лихорадкой и черной меланхолией на острове Майорка.

– Мы спешно пошли назад, – сказал он. – И ветер был попутный, но сразу после того, как мы прошли Гибралтар, наш капитан не смог больше бороться с болезнью и умер.

Зюйд-ост дул в паруса, корабль несся на север, к родным берегам, а тело капитана Нордстрема, завернутое в холстину, лежало на палубе. Вся команда собралась вокруг, и штурман Хаген под завывания попутного ветра громко прочитал стихи из Евангелия от Иоанна: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: «Я иду приготовить место вам». И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтоб и вы были, где Я».

Подавленная команда молчала, ветер рвал в руках штурмана страницы Библии, и мертвое тело ждало своего погребения в морскую бездну.

В первые же дни после возвращения судна несколько моряков с него зашли в дом Ловийсы и Ингрид со словами соболезнования. Они рассказали, как могли, о том, что произошло с капитаном. По их словам, Александр Нордстрем действительно начал испытывать недомогание в то время, когда корабль стоял в порту на острове Майорка в Средиземном море. Ни на что конкретное он не жаловался – ничего не болело. Сначала поднимался жар, потом быстро спадал. Затем жар стал проявляться чаще и чаще, силы постепенно стали оставлять капитана. Сначала он бодрился и надеялся, что все пройдет – он ведь еще не старый человек, и у него ничего не болело.

Но с каждым днем слабость все больше и больше одолевала. Капитан перестал выходить на палубу, все лежал в своей каюте на корме. Всех, кто заходил к нему отчитаться о сделанной работе или спросить приказания, поражал его апатичный вид и полное безразличие ко всему, нараставшее день ото дня. Тогда и заговорили о черной меланхолии – известной и очень опасной болезни моряков. Она случается во время длительного плавания, когда организм человека перестает бороться и умирает от тоски по суше.

Правда, с Александром Нордстремом был совсем не тот случай: уж не такое длительное было путешествие по морю. Корабль вез товары и заходил поочередно в несколько портов. Кто мог предположить, что для капитана это обычное плавание окажется последним?

– Но я знала, – сказала Ингрид Степану, когда в своем повествовании дошла до этого места, – я уже тогда знала, что смерть отца – дело рук Хагена. И мама знала – это было наитие, мы обе догадывались. Только не знали, как он это сделал. Все время вспоминали, как убежденно говорил он о том, что Хаген – очень плохой человек…

– Слабость, – задумчиво вдруг произнес Лаврентий, внимательно слушавший разговор, – ты говоришь, что твой отец умер от слабости, да? Как будто зачах? Как будто из него высосали жизненные силы? Верно?

– Верно, – Ингрид кивнула. Она испуганно посмотрела на Лаврентия. Он до этого с ней не разговаривал, но что-то в его облике смущало девушку…

– А не говорили моряки, что Хаген все время был с ним во время болезни? Часто заходил, сидел рядом, обихаживал?

– Нет, даже наоборот, – покачала головой девушка. – Когда отец заболел, Хаген стал меньше с ним общаться. Он стоял на мостике и правил судном, чтобы быстрее прийти домой, в Або. Все моряки как раз отмечали, что Хаген, став командиром судна, был очень занят все обратное плавание. К тому же он сам болел всю дорогу.

– Да? – оживился Лаврентий. – И чем же он болел?

– Почти тем же, что и отец, – ответила Ингрид. – У него была лихорадка и слабость во всем теле. Он стоял на мостике у руля, едва превозмогая себя.