Эдуард Перруа - Столетняя война

• Название: Столетняя война
• Автор: Эдуард Перруа
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-8071-0109-Х

XII—XIII вв. прошли под знаком подспудной борьбы между двумя самыми могущественными государствами Европы — французским и английским королевствами. Интриги, мелкие стычки, феодальные конфликты и турниры, соперничество на ниве искусства и меценатства составляли неотъемлемую и привычную часть существования монарших дворов. Но в XIV в. противоречий стало слишком много, чтобы их и дальше можно было скрывать под маской рыцарственных и куртуазных отношений. Спесь государей Франции, жаждавших подчинить английских королей своей воле, заставила вспыхнуть долго тлевший конфликт. Война, которая началась, была долгой и кровавой. На полях сражений произошло то, чего никто не ждал — великолепное и надменное французское рыцарство, гордость всей Европы, оказалось повержено в прах стрелами английских лучников. Битва следовала за битвой, но конца войне не было видно. Обе страны устали воевать, но правители упорно не желали заключать мир. В какой-то момент Франция оказалась на краю гибели, её законный король в изгнании и лишь колоссальное усилие вернуло трон французской династии.

---

После этого английские переговоры с арманьяками приняли более благоприятный оборот. Как и его предшественники, Генрих V требовал корону Франции, но, тоже как его предшественники, давал понять, что при надобности удовлетворится территориальными уступками. Казалось, что в конфликте, где столкнулись два суверена, ничего не изменилось. Сначала речь шла о выкупе за Иоанна Доброго, выплаты которого полвека спустя вновь стали требовать; об Аквитании — мол, надо изменить ее границы согласно тому, как предписывал договор в Кале. Кроме того, повторяя жест Ричарда II, король из рода Ланкастеров просил руки Екатерины, дочери Карла VI. Но с каждой новой встречей: в Париже в августе 1413 г., в Лелингене в сентябре, в Лондоне в ноябре, снова в Париже в январе 1414 г. — территориальные требования англичан росли, разбухая до неимоверных размеров. Сначала говорилось только о бывшей империи Плантагенетов — Анжу, Мене, Турени, Нормандии — и оммаже за Бретань. Потом, требуя большего, чтобы получить меньшее, англичане заговорили о суверенитете над Фландрией и Артуа, который бы территориально отдалил Валуа от Кале и сделал герцога Бургундского вассалом Англии; от анжуйских принцев даже потребовали уступить Прованс, не входящий в состав королевства, — в силу прав, которые сто пятьдесят лет тому назад якобы имела жена Генриха III.[112] Устрашенные такими аппетитами, Людовик Гиенский и арманьяки тоже зашли по пути уступок дальше, чем было возможно. Они согласились вернуться к прискорбным временам Иоанна Доброго, выплатив остаток выкупа, оцененный в 1 600 000 экю; дать приданое за юной Екатериной в размере двух миллионов франков; допустить возникновение суверенной великой Аквитании. Но Генрих соглашался отказаться от французского трона, только закабалив его обладателя. Аквитания его не интересовала: он знал, что если Валуа останутся хозяевами провинций к северу от Луары, они рано или поздно сумеют избавиться от опеки. Будучи более тонким политиком, чем Эдуард III, он потребовал, чтобы ему в любом случае отдали Нормандию. Тогда французская монархия, зажатая между крупным фьефом, отобранным у Плантагенетов со времен Филиппа Августа, и бургундскими доменами, оказалась бы в полной зависимости от лондонского правительства и окончательно впала в ничтожество. В конце февраля 1415 г. Парижская конференция закончилась разрывом. Напрасно послы Карла VI в июле еще ездили в Винчестер, сетовали на английское коварство, перечисляли все былые унижения, изобличали все нарушения перемирия, которых за несколько месяцев набралось немало (гасконцы, подстрекаемые герцогом Кларенсом, вновь заняли все крепости, потерянные с 1403 г., захватили Сентонж, угрожали Ла-Рошели, а английские моряки тем временем произвели набег на Дьепп), и повторили свои предложения и уступки. Не получив Нормандии, Генрих выпроводил их, заявив, что скоро отправится за ними сам, и возложив ответственность за войну на Францию.

Конец теплого сезона был уже слишком близок, чтобы думать о долгом походе. Но коль скоро армия была готова, надо было ее использовать. Следовало воспользоваться и выгодным состоянием духа герцога Бургундского, все еще лютующего из-за «остракизма», которому его подвергли арманьяки. Еще осенью 1414 г. умеренные, нашедшие себе вождя в лице Людовика Гиенского, юного семнадцатилетнего дофина, еще раз активно попытались примирить группировки. Но Арраский мир, о котором договорились в сентябре и который с большим трудом удалось ратифицировать в феврале 1415 г., хоть и отменял приговор об изгнании Иоанна Бесстрашного, но не возвращал ему власть и даже не содержал компенсаций за оскорбление, столь необходимых для его тщеславия, а кроме того, под амнистию не подпадало пятьсот его самых верных сторонников. И Бургундец замкнулся, заняв позицию враждебного нейтралитета, хотя, конечно, не помешал своим братьям Антуану Брабантскому и Филиппу Неверскому примкнуть к королевскому войску, в рядах которого они и найдут свою смерть. Сам он не шелохнулся и отрядов не прислал.

Доверив регентство в Англии своему брату Джону, герцогу Бедфорду, и выпустив бесстыдные прокламации, где он бахвалился, что едет восстановить мир и процветание в истерзанной Франции, Генрих V 10 августа погрузил войско на корабли. Ночью с 13 на 14 августа он высадился в Шеф-де-Ко в устье Сены, в той самой Нормандии, которую хотел завоевать в первую очередь. Почти месяц ему понадобился, чтобы добиться падения Арфлёра, который, не получив вовремя подкреплений, 14 сентября капитулировал. Намереваясь сделать из этого города второй Кале, Генрих изгнал из него жителей и привез английских колонистов. Потом, как Эдуард III в 1346 г., он отошел к северу, не желая проводить холодный сезон на земле противника. Арманьякское правительство сумело собрать вокруг Руана армию вассалов, но из-за отсутствия бургундских и бретонских отрядов в ней с самого выступления возникли зияющие бреши. Тем не менее она была многочисленней и по боевому духу превосходила захватчиков, вынужденных оставлять по дороге гарнизоны и больных. Она лихо пустилась в погоню за отступающим противником, вопреки советам старого и осторожного герцога Беррийского, который предпочел бы тактику уклонения от боев в духе Карла V. И допущенная при Креси ошибка через семьдесят девять лет была повторена вновь. Генрих, увидев, что путь к отступлению ему отрезал маршал Бусико, шедший за ним по пятам, дождался своих преследователей на плоскогорьях Артуа, в Азенкуре, невдалеке от бургундской резиденции Эден. Его пехота выстроила укрепления, лучники отличались меткой стрельбой, к тому же почва была размыта от проливного дождя, и потому французским рыцарям пришлось сражаться спешенными. 25 октября их перебили. Победитель в первую очередь поспешил уйти в Кале и 16 ноября отплыть восвояси.

Однако азенкурский поход не оказал решающего воздействия на ход войны. Это был не более чем рядовой набег, как множество других. Побежденное, но не сломленное правительство Карла VI попыталось привлечь себе на помощь друзей извне. В то время как д'Арманьяк, назначенный коннетаблем, тщетно пытался отбить Арфлёр, было дано согласие принять посредничество императора Сигизмунда. Младший брат Вацлава Чешского Сигизмунд Люксембург, благодаря удачному браку ставший королем Венгрии, был монархом слабым, но тщеславным и пребывал в убеждении, что рожден для великих дел. Несколько лет судьба ему улыбалась. После смерти в 1410 г. Рупрехта Пфальцского, хотя Вацлав, все более и более спивавшийся, был еще жив, немецкие князья выбрали римским королем Сигизмунда. В его глазах сан императора наделял его высшим духовным влиянием на весь христианский мир. Он решительно взял в свои руки дело водворения единства в церкви, дело, которое Валуа оставили в небрежении после Пизанского собора и начала гражданской войны. Хотя большинство монархов признало Александра V, а после — Иоанна XXIII, ставших папами вследствие пизанского мятежа, но и оба других понтифика — Бенедикт XIII, укрывшийся в Перпиньяне, и Григорий XII, сидевший в Римини, — еще имели приверженцев. Чтобы положить конец «трехглавой» схизме, был необходим вселенский собор. Сигизмунд потребовал, чтобы он был созван на немецкой территории, в Констанце. Тут же он объявил себя его главой, опорой и руководителем. Он поддержал отцов церкви в борьбе с Иоанном XXIII и способствовал его смещению. Он вынудил баварских князей отступиться от Григория XII. В конце 1415 г. он приехал в Южную Францию, договорился в Нарбонне с испанскими монархами, добился от Кастилии и Арагона отказа от поддержки Бенедикта. В Констанце споры между бургундскими докторами университета и арманьякскими делегатами, между англичанами и французами могли бы затянуть дело избрания единого папы и реформирования церкви до бесконечности. Чтобы завершить начатое, Сигизмунд навязал Ланкастеру и Валуа свое посредничество.

Сначала, в марте 1416 г., он прибыл в Париж, где обедневший двор, подавленный после военного поражения и из-за траура по многим погибшим, принял его весьма скупо. Дворец Сен-Поль был теперь не более чем жилищем безумного и обедневшего короля; эхо былых празднеств затихло в его печальных стенах. Потом он направился в Англию. Генрих V, льстя его тщеславию, показал ему великолепные представления, продемонстрировал угодничество народа перед собой, без труда выставил напоказ роскошь и могущество. Большего и не требовалось, чтобы непоследовательный Сигизмунд склонился на сторону англичан. Согласно Кентерберийскому договору, подписанному 15 августа 1416 г., он стал союзником Ланкастера, признал его права на корону Франции, обещал вступить в войну против узурпатора Валуа. На самом деле у него не было ни намерения, ни возможностей выполнить свое обязательство. Но его измена стала последним ударом, добившим престиж Валуа. Почуяв, что ветер переменился, Иоанн Бесстрашный в это же время возобновил переговоры с лондонским двором. 6 октября он встретился в Кале с Генрихом V и, проявив обычное свое двуличие, дал тому понять, что станет его вассалом и поможет свергнуть Карла VI. Для Генриха настало время воспользоваться своими дипломатическими победами, за которыми последуют его союзы с рейнскими князьями, с Ганзой[113], с Арагоном. От английского народа теперь требовалось новое усилие: была нужна новая экипированная армия. В августе 1417 г. после двух лет отсутствия Генрих V вновь вступил на нормандскую землю. На этот раз он задумал не просто набег. При бездействии арманьякского правительства, которое не может противостоять одновременно захватчикам и бургундской армии, стоявшей лагерем в регионе Парижа, Ланкастер начал методичное завоевание столь желанной провинции. Крепости и города Нижней Нормандии и Котантена пали друг за другом. Замок Кан, в оборону которого было вложено столько средств, капитулировал 20 сентября; в октябре настала очередь Аржантана и Алансона. До конца следующей весны была завоевана уже вся эта область от Шербура до Эврё. Еще сопротивлялись лишь монахи Мон-Сен-Мишель, запертые на своей скале с горсткой верных рыцарей.