Алла Кроун - Перелетные птицы

• Название: Перелетные птицы
• Автор: Алла Кроун
• Издательство: Книжный клуб «Клуб семейного досуга»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9910-2215-6

Конец ХІX века. Сирота Анна, компаньонка знатной дамы, совершила ошибку, отдав свое чистое сердце и юное тело графу Персиванцеву. Ее счастье было недолгим, а в память о страсти осталась малютка дочь Наденька.

Прошло время, настал полный тревог 1917 год. И вновь сердце Анны разрывается от боли — Надя влюбляется в племянника ее соблазнителя графа Персиванцева, Алексея. Юноша без ума от Наденьки, но не смеет нарушить волю родителей и женится на богатой наследнице. Он предлагает Наде стать его любовницей. Оскорбленная девушка отказывается, а вскоре получает весть о гибели семьи возлюбленного — восставшие солдаты разграбили дом графа и убили всех. Позже Надя с помощью белогвардейских офицеров уезжает в Сибирь, где в госпитале неожиданно встречает… Алексея. Но жестокая судьба вновь разводит их. А много лет спустя Марина, дочь Надежды и Алексея, вопреки испытаниям разлукой и ревностью, будет бороться за право быть рядом с любимым.

---

— Наденька, дорогая, папа умер. — Сергей обнял ее и крепко прижал к себе. — Он не мучился. Слышишь, совсем не мучился.

Надя вырвалась из его рук и отступила.

— Умер? Нет!.. Боже милосердный, нет!

Эсфирь подошла к подруге сзади и положила руки ей на плечи. Надя тихо произнесла:

— Как? Ты видел… Ты видел, как это случилось?

Сергей покачал головой.

— Нет. Мы опоздали. Мы с Вадимом бежали всю дорогу и все равно опоздали.

— А где Вадим? Куда он пошел? Опять за сахаром?

Сергей подвел Надю к креслу и усадил. Потом повернулся к Эсфири.

— Принеси воды. — Он подождал, пока жена наполнила стакан из графина на кухонном столе, и повернулся к Наде, которая дрожала всем телом.

— Наденька. Возьми себя в руки. Не только папа погиб. Вадима тоже не стало.

— Не стало? Что значит… не стало?

— Его застрелили, когда он пытался меня защитить. Там были солдаты, один целился в меня, а Вадим хотел отвести ружье. Мы упали, и они решили, что мы оба мертвы. Мне пришлось уйти самому. Я не смог вынести тела.

Тела. Вот чем они теперь стали! Наде показалось, что стены комнаты сдвинулись, вытеснив из нее воздух. Она начала задыхаться.

— Нет… Нет… — без голоса, одним дыханием произнесла она. И голова, и руки ее задрожали. Папа. Вадим. Оба сразу. Нет! Боже, нет! Этого не может быть! Мертвы… Убиты… Отец. Муж. Мертвы.

Потолок, стены давили на нее, она погружалась все ниже и ниже, в черную яму, но потом разум смилостивился над ней и затуманился.

Пришла в себя Надя уже на кровати. Открыв глаза, она увидела лица Эсфири и Сергея. Они то расплывались, то снова становились четкими.

Она попыталась подняться, но Сергей удержал ее.

— Полежи немного, Надя. На вот, выпей валерьянки. Это поможет.

Надя не хотела лежать. Лежа ей было еще хуже. Она оттолкнула лекарство и села на кровати.

— Расскажи, как это произошло?

— Зачем мучить себя, Наденька? — произнесла Эсфирь, нежно гладя ее по волосам. — Это их не вернет.

— Я хочу знать, как это произошло! — вскричала Надя. — Вы не понимаете? Я должна знать! Если ты не расскажешь, я сама начну представлять и мучить себя! Расскажи, слышишь? — В ее голосе появились истерические нотки, но она не могла успокоиться.

Эсфирь положила ладонь на руку Сергея.

— Наверное, лучше будет рассказать. Ей нужно это знать. — Видя, что Сергей колеблется, она добавила: — Разве ты не понимаешь — она должна знать.

Сергей сбивчиво рассказал сестре, как они нашли тела Антона Степановича и Персиянцевых и как умер Вадим. Надя слушала, спрятав лицо в ладонях и твердо уперев ноги в пол. Папа умер быстро и без мук, от одного выстрела. И Вадим умер быстро, но не так безболезненно. И до последней минуты он сжимал в руке сахар, который нес своей беременной жене. «Царство небесное вам, дорогие. — Она машинально перекрестилась. — Покойтесь с миром. Боже мой, они, наверное, все еще лежат там, на полу, а может, их грубо оттащили в сторону. Безвольные руки и ноги, свисающие головы… Господи, нет! Нет!»

— Сережа, мы должны… Нужно забрать… — Она не могла заставить себя произнести слово «тела». — Нужно забрать оттуда папу и Вадима и похоронить их рядом с мамой.

Сергей не пошевелился, и Надя крикнула:

— Ты слышишь?! Попроси Облевича помочь. Солдаты, рабочие должны знать его. Наймите телегу. — Представив себе телегу и громыхающие в ней гробы, Надя расплакалась. — Сережа, я не хочу, чтобы они остались там, как… как… — Она покачала головой и зарыдала еще сильнее.

Сергей опустился на колени рядом с ней.

— Наденька, послушай! Мы не можем пойти туда. Там выставили посты, и теперь солдаты охраняют дворец. Если мы попробуем, то можем сами погибнуть.

— Ты не понимаешь? Мой отец и мой муж лежат там, брошенные…

Сергей поднялся. На щеке его дернулся мускул.

— Надя, будь благоразумна. Если что-нибудь случится со мной, то не только вы с Эсфирью останетесь без защиты, но и ребенок тоже.

Надя перестала плакать. Она медленно подняла голову и посмотрела на брата. Вадим умер для того, чтобы Сергей жил. Если бы случилось наоборот, было бы ей легче? Нет! Она закрыла глаза и попыталась унять горючие слезы. Больше она не увидит милого лица Вадима, но брат еще жив, и она не имеет права подвергать опасности его жизнь. И все же, как можно оставить там Вадима и папу, не обмыть, не похоронить? Папа… Наде был уже двадцать один год, и она сама скоро должна была стать матерью, но в ту минуту женщина почувствовала себя осиротевшей маленькой девочкой.

Сирота. Персиянцевы тоже были мертвы. Еще одно звено цепочки, соединявшей ее с Алексеем: они потеряли своих близких в одно и то же время, в одном и том же месте. Она еще должна радоваться: Сергей, любимый брат, жив. И Эсфирь. Ее семья. Дорогие ей люди. И ребенок, который скоро родится, эта частичка Вадима, которую она будет любить вечно.

А Алексей? У него никого не осталось. Он был единственным сыном в семье. Правда, еще был дядя, граф Евгений, который жил где-то в Париже. Но он давным-давно не приезжал в Россию, и она не слышала, чтобы Алексей когда-нибудь о нем упоминал. Может быть, стоило написать Алексею? Сказать, что есть человек, который скорбит вместе с ним. Нужно будет подумать об этом. Но сейчас Надя больше всего хотела, чтобы папа и Вадим оказались дома.

— Сережа, если ты не пойдешь, попроси Облевича. Он со Шляпиными сможет уговорить солдат разрешить забрать папу и Вадима. Пожалуйста, поспеши, пока они их не убрали.

— Надя, любого, кто будет спрашивать о телах, сразу начнут подозревать, а это очень опасно. Я не могу просить кого-то рисковать жизнью вместо себя.

Эсфирь с заплаканным лицом встала между братом и сестрой.

— Сергей, я понимаю, что чувствует Надя. Со мной случилось то же самое. Мне не позволили вернуться и похоронить родителей. И я до сих пор не могу этого забыть. — Она опустила голову. — Я так и не узнала, что сделали с папой и мамой.

— Ты думаешь, мне не больно?! — вскричал Сергей дрожащим голосом. — Я был там. Я видел их… — Голос его сорвался, он закашлялся, потом продолжил: — Мне так же хочется их забрать, как и вам, но нельзя же терять голову. Все, что мы можем для них сделать, — это помнить и ценить то, чем они пожертвовали ради нас. — Он грохнул по столу кулаком. — Черт возьми, мы не можем вернуть их к жизни. Мы должны думать о живых! — Он со злостью показал на живот Нади. — Подумай о новой жизни!

Надя медленно встала и обвила руками шею брата. Кровь на его рубашке засохла и потемнела. Она прижалась головой к его щеке. Конечно, он был прав. Разум соглашался с ним, но сердце продолжало саднить. И вдруг — так неожиданно, что она охнула и вскрикнула, — Надя почувствовала острую боль внизу спины. Резь была такой пронзительной, такой внезапной, что она с большим трудом устояла на ногах.

Надя схватилась за поясницу рукой, и в тот же миг сильнейший спазм сжал низ ее живота. Второй рукой она взялась за живот и посмотрела на брата полными ужаса глазами.

— Боже мой! Не может быть! Мне же еще месяц…

Могло быть. И она знала это. Надя слышала о том, что такое бывает при сильных переживаниях. Это называлось преждевременными родами.

Сергей обнял ее за талию.

— Наденька, не волнуйся. Не так уж и рано. Хорошо, что ты дома. Идем со мной, устроим тебя поудобнее, а потом я позову коллегу. Он примет роды. Он совсем рядом живет.

Брат провел ее в рабочий кабинет отца и бережно помог ей лечь на стол. Надя ахала и стонала. Боль заставила ее позабыть о горе. Сергей ненадолго ушел, а когда вернулся, Надя услышала, как он дает Эсфири быстрые, четкие указания. Сергей склонился над сестрой.

— Коллеги нет дома, и я не хочу тратить время на поиски кого-то другого. Придется мне самому принимать роды. — Он повернулся к Эсфири. — Принеси полотенец и поднос с инструментами.

Наде казалось, что кто-то разрывает ей спину пополам и выкручивает внутренности. Где же эти чередующиеся схватки, о которых она слышала? Все ее тело как будто избивали и ломали.

— Давай, Надя! Тужься!

Голос Сергея долетел откуда-то издалека. Он дал ей лауданум, Надя выпила, и теперь для нее главным делом стало избавиться от боли. Она, держась за руку Эсфири, стала тужиться, но не выдержала и закричала. Как долго это продолжалось? Сколько часов? Ей показалось, что время остановилось и боль никогда не закончится. А потом, словно по мановению волшебной палочки, агония прекратилась. Облегчение было таким мощным, что она откинулась на подушки. Мышцы расслабились, тело обмякло, и вдруг раздался самый милый, самый прекрасный из всех на земле звуков — пронзительный крик новорожденного ребенка. Ее ребенка.

— Надя, у тебя девочка! О, слава Богу, здоровенькая малышка Катя!

Надя заплакала, заревела по-женски от счастья. Боже, ее собственная малышка, которую она будет любить, которую станет воспитывать. Наверное, это Вадим рассказал Сергею, что они хотели назвать девочку Катей. Вадим! Он не увидит свою маленькую дочь. Слезы, которые текли из ее глаз ручьем, приносили покой и утешение, вместе с ними из тела изливалась боль. Эсфирь вытирала ее лицо полотенцем, гладила ее мокрые волосы, убирала со лба прилипшие пряди. Надя повернулась и сжала ее руку.