Евгений Шалашов - Десятый самозванец

• Название: Десятый самозванец
• Автор: Евгений Шалашов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0848-3

Имя Тимофея Акундинова, выдававшего себя за сына царя Василия Шуйского, в перечне русских самозванцев стоит наособицу. Акундинов, пав жертвой кабацких жуликов, принялся искать деньги, чтобы отыграться. Случайный разговор с приятелем подтолкнул Акундинова к идее стать самозванцем. Ну а дальше, заявив о себе как о сыне Василия Шуйского, хотя и родился через шесть лет после смерти царя, лже-Иоанн вынужден был «играть» на тех условиях, которые сам себе создал: искать военной помощи у польского короля, турецкого султана, позже даже у римского папы! Акундинов сумел войти в доверие к гетману Хмельницкому, стать фаворитом шведской королевы Христиании и убедить сербских владетелей в том, что он действительно царь.

Однако действия нового самозванца не остались незамеченными русским правительством. Династия Романовых, утвердившись на престоле сравнительно недавно, очень болезненно относилась к попыткам самозванцев выдать себя за русских царей… И, как следствие, за Акундиновым была устроена многолетняя охота, в конце концов увенчавшаяся успехом. Он был захвачен, привезен в Москву и казнен…

---

— Ну, приказной люд, ерунды не болтать! — с нарочитой строгостью насупился дьяк. — День-то не скоромный, а вы…

Подчиненные притворно притихли, а Назарий Петрович продолжил рассуждать о поварне:

— Ну, надо бы все обдумать да обсчитать, а там уж и решать — челобитную государю подавать или нет. Даст боярин Морозов денег — тогда можно. Ну а ежели не даст? Ну да ладно, — заключил он, — поварня от нас не уйдет. Жили мы как-то без нее и еще проживем…

— Дело, стало быть, спешное есть, — вздохнул Алмаз Иванович.

— Ну, может, не столько спешное, сколько важное, — кивнул Чистой, вытирая руки рушником.[9] — Помолимся да поговорим…

Поблагодарив Господа за трапезу крикнули Гришку, чтобы тот убрал со стола. А после того, как Котошихин сгреб всю посуду и протер столешницу, посольские чины принялись за дело. Бумаги, присланные из Константинополя-Стамбула, читались вслух самим дьяком, а потом перечитывались наособицу.

— Не густо примет-то Телепнев накопал, не густо… — вздохнул Назарий Петрович. — Лет, может, под тридцать, а может, чуть поболе… Волос черен, лицо продолговатое… Хм. Нет бы шрамы какие там на теле… Или пятна там, родинки. Как искать-то будем?

Алмаз Иванович читал грамотки более вдумчиво, посему первым нашел кое-какую зацепочку:

— А вот, Назарий Петрович, пишет Телепнев, что переводчик при посольстве, Зульфикар-ага, сказал, что сей самозванец по-турецки говорит чисто, но так, будто татарский язык вначале учил… И вот, еще… Хвастал оный самозванец, что в Польше бывал и язык польский разумеет, впрочем, обронил еще в беседе, что Москву тоже хорошо знает.

— Ну и что? — пожал плечами Чистой. — Ну, знает… И что с того, что знает-то? Чем нам это помочь-то сможет?

— Так подумать нужно, чем… — задумался Иванов. — Может, прикинуть, кто у нас такой умный-то может быть? Кто ж он таков-то — Иоанн Васильевич Каразейский-Шуйский?

— Ну так где тут зацепочка-то? — хмуро сказал начальник приказа. — Ну, то, что не Шуйский, — понятно. А Иван? Иванов-то у нас пруд пруди. А может, имя-то совсем другое… Из княжат или из детей боярских? Ну, из этих-то — вряд ли… Телепнев бы узнал.

— Может, из купцов? — предположил Унковский. — Купцы-то могут и языки хорошо знать. Как считаешь, Алмаз Иванович?

— Может, — согласился приказной дьяк Иванов, который и сам был из московских гостинодворцев. — Только что-то не припомню такого…

Алмаз Иванов задумался, но, не упомнив, кто из знакомцев мог бы подойти под описание вора, покачал головой.

— Может, из приказных? — предположил Унковский.

— Из приказных? — недоверчиво спросил Назарий Петрович. — Много ли приказных, чтобы по-татарски, по-турецки да по-польски говорить умели? Ну, по-татарски, положим, — принялся рассуждать думный дьяк, — многие знают да понимают. А по-польски? Тоже есть такие. А так, чтобы сразу да три языка? Наш ежели приказ взять, так и то — не более пяти-шести человек наберем. Грамотный да иноземную речь знающий? Вот я таких за двадцать лет службы не упомню.

— А Костка Конюхов? — вспомнил вдруг Алмаз Иванович. — Умнейшей головы мужик был, хоть и пьяница. Все грамотки, хоть русские, хоть иноземные, читал как Псалтырь. Пропал он, не то три, не то четыре года назад.

— Да нет, — покачал головой Чистой. — Не Костка это. Тому, сколько помню, и лет-то уже к полcта, да и приметы другие. Длинный он, сутулый, да и волос не черный. Он, помнится, весь уж седой был. Вроде бы спился да помер. А так… светла головушка была! Васята, а ты что скажешь?

— А что сказать? — спросил Унковский, которому было не впервой работать «гончим псом» Посольского приказа. — Среди беглых приказных надо искать. Сейчас возьму молодших подьячих да по приказам разошлю. Поспрошают, списки составят — всех, кто без вести пропал али в бега подался. Потом приметы их сверять будем… А вот Алмазу Ивановичу — в Разбойный бы приказ сходить. Пусть приказные тамошние посмотрят — нет ли у них кого похожих людей в розыске, с такими вот приметами. Мне-то могут и не сказать… Ну, чует мой нос, что что-нибудь там да должно быть — такое… такое… любопытственное. Может, где-нибудь да и всплывет рыбка-то наша…

* * *

— Ну, нашли чего? — с надеждой посмотрел Чистой на вошедших в палату дьяка Иванова и старшего подьячего Унковского.

— Вроде бы… — неопределенно ответствовал Унковский, вытаскивая из-за пазухи несколько грамоток.

— Ну садитесь да толком разъясните, — осерчал дьяк. — Почитай, цельную неделю по приказам лазили, так не тяните кота за хвост! Меня же нонеча боярин грозился к царю отвести, чтобы о деле потолковать…

— Алмаз Иванович, ты начнешь али я? — почтительно спросил Унковский.

— Ну, давай я вначале скажу, а ты — продолжишь, — предложил Иванов. — Пришел, значит, я в приказ Разбойный да попросил, чтобы рассказали — не было ли каких-нибудь с приказными происшествий? Может, пропадал кто, может — убили. Вначале-то они поворчали: мол, таких случаев в Москве — пруд пруди. Ну где ж им всех приказных упомнить? Каждый год бегут, кто — в Литву, кто — на Дон да на Запорожье. А уж мертвыми-то кажий месяц одного-другого находят. А я им тут приметы-то и обсказал… Старшой подьячий сразу тут вспомнил, что был у них мужик с такими приметами. Только вроде погиб мужик-то — года три назад пожар на Тверской случился. Может, помнишь, Назар Петрович?

— Ну, где же мне все пожары-то на Москве упомнить? — буркнул было дьяк, но тут же спохватился: — Постой-постой… Это не тот ли пожар, когда дом шведского посланника едва не сгорел? Еле-еле отстояли. Ну и что же?

— А вот что! Разбойный приказ, когда сыск по пожару чинил, обнаружил, что начался-то он с дома Тимошки Акундинова. Уголья да бревна горелые разобрали да там труп нашли. Он хотя и горелый весь, но видно, что бабий. Соседи по одеже да жуковиньям[10] опознали, что труп тот супружницы Тимошкиной, Таньки. Ну, а Тимошкина-то тела нигде не нашли. А в доме, окромя Акундиновых, жил еще Костка Конюхов. Так вот, Конюхов-то тоже куда-то делся. Смекаешь, господин дьяк?

— Конюхов? — заинтересовался думный дьяк, припоминая, что разговор о Костке Конюхове и его знании иноземных языков у них уже был. — Хм… А Тимошка, что это за гусь?

— Мужик, говорят, грамотный, родом из Вологды, стрелецкий сын. Отец его, Демид Акундинов, во дворе у владыки Вологодского и Великопермского жил. Ну а за сына Демидова владыка свою внучку, что крестницей у боярина Ивана Патрикеева была, замуж отдал. Приданое хорошее дал да и самого Тимоху к Патрикееву в службу отдал. Патрикеев, до того как в Новую четверть сесть да боярином стать, в Вологде, при воеводе Лыкове служил. Ну а сам князь Лыков Тимоху грамоте-то и обучал.

— Лыков, Лыков… — задумался Чистой. — Если тот, что в Вологде, в воеводах был — так его князь Михайло звали. А князь Михайло, помнится, греческий да латынь хорошо знал! И ежели он Акундинова грамоте обучал, то мог и языкам иноземным научить. Как мыслишь?

Цепкая память да прежний опыт помогали Чистому держать в уме сказки едва ли не на всех служилых людей Российского царства.

— А я об этом и не знал, — уважительно посмотрел Алмаз Иванович на начальника. — У тебя, Назарий Петрович, не голова, а дума Боярская! А я-то решил, что это Конюхов мог его татарскому да польскому обучить!

— Так ведь одно другому не мешает! — хмыкнул польщенный дьяк. — Он ведь мог и у Лыкова поучиться да и у Конюхова чего-нибудь перенять. Парень-то, сам сказывал, толковый. А что там еще-то про пожар-то? Может, они с Косткой-то бабу убили да в бега и пустились. Только зачем?

— Ну, точно-то сказать нельзя, — поднял плечи Иванов. — Но дело-то еще вот в чем… В Разбойном-то приказе, поперву, розыскные листы никуда не рассылали. Ну а вдруг и сам Тимоха в пожаре погиб? Тела-то ведь могли и не найти. Убил он свою бабу или нет — никто не знает. Но вот в приказе Разбойном Васька Шпилькин служит. Его-то на месте сейчас нет, но говорят, что у Васьки на Тимоху вот такой зуб! Якобы взял как-то Акундинов у его бабы ожерелье да зажилил. Ну а еще соседи Тимохины видели, как два воза добра из дома увозили, по виду — скупщики краденого везли. А люди-то сказали, что в доме-то все, что было, — приданое Танькино…

Назар Чистой был умным человеком, посему долго раздумывать не стал:

— Приданое знатное прокутил, ожерелье зажилил… Видимо, для чего-то деньги ему нужны были? Смекаешь, для чего?

— Да кто его знает? Я ведь еще узнал, что Тимошка-то в приказе Новой чети служил, ну а в Новую четь Василий и ходил…

Унковский, что слушал старших, не перебивая, почтительно кивнул:

— Узнал я, что Акундинов сто рублей в приказе получил, да деньги в казну не вернул. Расписочка его лежит. А казначей, что лишние деньги выдал, платит теперь все сполна из собственного жалованья… Боярин Патрикеев как косточки-то крестной увидел, то заплакал да в Разбойный приказ пошел, — ловите, мол, убивца! А приказные тамошние говорят — а где видоки, что зрели, как Тимошка бабу-то свою убивал? Ну, Патрикеев полаял да и отступился. Решили, что грамотки сыскные отправят на Акундинова как на татя,[11] что деньги в казне украл… Ну а коли сыщут его, тогда можно и спросить — убивал он жену-то али нет. Может, от какого воеводы и отписки есть, только на память не вспомнят, а искать долго. Я там человечка посадил, пусть все подряд смотрит — вдруг да чего найдет…