Светлана Воинская - Стервятница

• Название: Стервятница
• Автор: Светлана Воинская
• Жанр: Криминальный детектив

1913 год, Австро-Венгерская империя. В Вене арестована шайка «Стервятников» — мародеров, осквернителей могил. Но одной преступнице удалось остаться на свободе…

---

— Расскажи что-нибудь. Я хочу слышать твой голос.

Ее голос… К ней не приходили слова. Лишь бестолковый бред. И каждое прикосновение прерывало глупый монолог. Минуту назад казалось, она владела ситуацией, но вот Валентино уже целует ей грудь.

Моника попыталась сопротивляться.

— Тебе это неприятно?..

Нет, это было приятно. Но Моника так чувствовала себя впервые: робкой и неловкой, и неумело пыталась защититься. Мысли бешено крутились в голове. Быстрее бежать отсюда! Но Фред и Ромео… Стоили ли они этой жертвы, пока совсем не мучительной? Ведь она уже думала о неотвратимости близости с Валентино и хладнокровно рассчитала, что пойдет на это, заранее решив судьбу сегодняшней ночи. Но сейчас она не чувствовала, что продает себя.

Валентино покусывал соски, и судороги электрической волной пробегали по ее изнывающему телу. Нет, с Германом все было как-то проще, примитивнее, он не будил в ней изысканной чувственности. Монику преследовала мысль, что Герман лишил ее чего-то, и она недооценила любовь. Валентино хотел ее губ, но они не предназначены для деловых партнеров, и Моника отворачивалась, отдаваясь горячей власти его рук. Она теряла ощущение действительности. Но вдруг все закончилось.

Она удивленно взглянула на него. Валентино стоял на коленях у ее постели, и Моника заметила задержавшуюся у ширинки руку. Чуть дольше, чем это можно было счесть естественным жестом. Валентино поднялся, медленно направился к двери, и она осталась одна. Моника дотронулась до ковра у подножия кровати и нащупала капли еще не впитавшейся влаги. Почему он сделал это без нее? Большой оригинал?

Моника не долго оставалась лежать, обдумывая происшедшее. Накинув халат, она босиком выбежала из спальни. Незнакомые комнаты, погруженные во тьму, были пусты. Она искала телефон. Облазив первый этаж, вскоре обнаружила его. Моника помнила нужный ей номер, и когда телефонистка соединила, прошептала в трубку:

— Будьте добры — Стеф к аппарату…

Знакомый голос вызвал у нее слезы радости. Эхо из другого мира, который она покинула раз и навсегда.

— Это Моника, Стеф.

— Моника! Боже мой! Где ты? Газетная статья… Я прочла. Правда ли это?…

— Стеф, дорогая, нет времени что-либо объяснять. Ты мне скажи, ты должна знать: Патрик и Герман бежали? Их имен нет в газетах.

— Ах, это все так ужасно. Но эти оба — подлецы, настоящие предатели, Моника. Патрика выкупил отец. Герман избежал участи, потому что сразу во всем признался полиции, все рассказал и обещал всяческое содействие в раскрытии преступления, и те его освободили.

Моника села и пролепетала:

— А отец, наш отец пытался выкупить Фреда?

— Нет. Я надеялась, что Патрик выкупит Фреда… Но…

— Напрасно?

— Ты прости меня, я попыталась сама и продала драгоценности. Помнишь мой рубиновый браслет? Но было уже поздно: газеты напечатали обо всем, и полиция не хотела больше денег, ей хотелось славы.

Глаза Моники бесцельно блуждали по враждебно торчащим из темноты углам.

— Спасибо, Стеф. Фред всегда дорожил тобой, — и Моника повесила трубку. Она плохо соображала. Зачем Герман все рассказал? Еще немного, и она спасла бы их. Стоп! Спасла бы… Разве? Это глупо. В тишине раздался едкий смех, ее смех. Глупая надежда, ведь Валентино солгал ей. Уже дважды.

Голова гудела подобно мотору, виски пронзала короткая боль. Все кончено, ей надо бежать. С самого начала сеньора Леоне советовала ей исчезнуть. Отчаянье… Моника всегда страшилась отчаянья у других, всегда избегала его, отделывалась — деньгами, поддержкой, вниманием, только бы не впитать даже толики его. Она пыталась сохранить в себе жизнь, любовь к жизни и боялась прикасаться к ее жестокой стороне. Может быть, поэтому судьба всегда старалась столкнуть ее с тем, что всегда оставалось для нее за стеной. Отчаянье — каждый день, тупое от боли выражение лиц провожающих покойников, их вой, слезы. Ее будто учили оставаться равнодушной, принимать жестокость мира и отпускать ее без боли.

Моника очнулась, потому что Валентино был рядом.

— Голова… — прошептала она пересохшими губами.

— Пойдем, — он вел ее по коридору к себе. Там, рядом с постелью Моника увидела тот самый сейф, который «не разрежешь ни одним инструментом». Под пальцами Вегетарианца, набравшими нужную комбинацию шифра, щелкнул замок, и Валентино достал знакомую черную бутыль. Моника послушно приняла наполненную рюмку и выпила бальзам, отдавшись его целительной силе и зная, что нестерпимая боль уйдет. Но ей хотелось большего — забыться.

— Взгляни, я изменил шифр: теперь на диске для букв буду набирать твое имя — Моника, а цифровой комбинацией будет день нашей встречи — 17, 09, 1913.

Боль отступала, но еще медленными толчками напоминала о себе. Голос Моники звучал глухо:

— Валентино, я прошу откровенности, — на языке еще оставался горьковатый привкус бальзама, и Моника сглотнула эту горечь, — я знаю, что ты не выполнил нашего договора.

Вегетарианец усмехнулся:

— За последние два дня, я вижу, ты многому научилась. От былой наивности не осталось и следа.

— Валентино, я хочу, чтобы ты мне помог уехать из Вены. Купил билеты и дал денег. Я их заслужила. Я продала твой дом.

Его взгляд ужалил ее.

— Нет, я ошибся. Ты осталась той же наивной дурой. Ты права, освобождать Рики я не стану — он не сохранил тайну о смерти Альберто. Я не буду подвергать опасности своих людей ради твоего брата. Но тебя… Тебя я не отпущу!

— Зачем же тебе нужна наивная дура?

— Наивность твоя сейчас пропадет. Ты воспитана преступлением. Может быть, торгуя одеждой мертвецов, ты этого и не осознавала, но это так. И потом твой голос… Твоя страсть врать… Одно путешествие по Египту чего стоит! Это шедевр вранья!

Тот джентльмен, маску которого всегда надевал Валентино, вмиг исчез, представляя взору Моники грубую суть воспитанного на улицах бродяги.

— Ты думаешь, я стремился продать свой дом, испугавшись наговоров мальчишек? Мне надо было посмотреть на тебя в деле. И я доволен: ты неотразима.

— Позволь мне уйти, — в ее спокойном голосе не было мольбы. Моника знала, что уйдет.

— Уйти?! Ты хочешь в тюрьму, к своему братцу? Во всех газетах — твоя фотография, а завтрашние новости будут пестреть описанием твоего мошенничества с домом. Кнаппы даже перескажут газетчикам твою историю про Египет. Как рад будет твой папа!

— Валентино, — девушка странно рассмеялась, — я и правда дура. Я знаю, что ты обманул этих добрых толстяков, но в чем состоял обман?

— В том, что этот дом не мой! И хозяин, настоящий хозяин возвращается завтра. Он встретит Кнаппов у порога.

— Понятно, — Моника разразилась хохотом, и его нельзя было унять. Забыть, забыть, все забыть! Но как назло, после бальзама ее голова соображала на редкость четко. Его губы поймали ее смеющийся рот, от ее дыхания исходил горький аромат лечебных трав. Моника закрыла глаза, ее желание забыться сейчас исполнят, она лишь шептала: — Дольше, пожалуйста. Надолго… навсегда…

И ее голос заставлял его не торопиться. Медленно он исследовал ее тело, задерживался, отыскав особо чувствительную к ласкам зону, и только изучив каждую клеточку, плавно вошел в нее… Валентино вдруг замер и прорычал, терзая ее быстрее, с силой:

— Кто был с тобой?! Рики? Или этот тощий заморыш-банкир?! Кто? Говори, отвечай мне. Кто из них?

Валентино был зол, она обманула его. Он долго мечтал попробовать такую, из другого мира. Но этот образ, взлелеянный его фантазией, включал не только образованность и манеры, но и чистоту, ту самую береженую девственность. И она позволила кому-то из этих глупых детей дотронуться до себя! Шлюха.

Монику обрадовала его злость, она поняла причину, почему он так деликатно оставил ее в прошлый раз — готовил.

— Ты не заслужил быть первым. Наивный дурак! — Моника со смехом приняла бессильную пощечину, и когда он снова рванулся губами к ее сладкому рту, больно укусила. Все было похоже на драку, от былой нежности не осталось и следа, ласки отзывались мукой, вкус крови вызывал удовлетворение, признание в ненависти возбуждало.

Пробуждение оказалось тяжелым, ощущение разбитости испытывала каждая клеточка измученного тела. Щурясь от утреннего света, Валентино попытался подняться. Он не сразу вспомнил о ней — только при наборе дрожащей рукой нового шифра. Его состояние походило на похмелье, он хотел излечиться горечью бальзама. Тяжелая дверца открылась — пусто. Валентино еще больше ссутулился, медленно прошел в ванную, где в зеркальном простенке встретил свое отражение: запекшаяся на губе кровь, царапины на смуглой груди, укусы.

— Наивный дурак! — процедил он тому, в зеркале.

Глава 8

Моника прислонила к стволу две драгоценные бутыли и попыталась дотянуться до нижней ветви — ей пришлось прыгнуть, чтобы ухватиться. Она вспомнила ловкие движения Фреда и нащупала в темноте нужный сук. Пусть медленно, но она продвигалась все выше. Балкон Стеф почти рядом… Надо только дотянуться. Осторожно держась за ветку, перелезть. Моника перевела дух. Выбраться из дома Валентино, пешком преодолеть несколько кварталов, влезть на дерево и не почувствовать усталости! Все дело в бальзаме, Моника позволила себе небывалую дерзость — допила начатую бутыль до конца. Теперь все ее богатство составлял литр настоя, запечатанный в двух черных сосудах.