Грэм Грин - Суть дела

• Название: Суть дела
• Автор: Грэм Грин
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Грэм Грин (Henry Graham Greene, 2.X.1904 — 3.IV.1991) — английский писатель, в 1940-е годы — сотрудник британской разведки. В 1956 отказался от Ордена Британской империи; принял Орден Кавалеров Славы в 1966 и орден «За заслуги» в 1986. Лауреат Иерусалимской премии (1981). Почетный доктор Кембриджского (1962), Оксфордского (1963), Эдинбургского (1967), Московского (1988) университетов.

С 1941 по 1944 Грэм Грин, как сотрудник министерства иностранных дел находился в Западной Африке, где и разворачиваются события его романа «Суть дела» (The Heart of the Matter, 1948), принесшего ему международное признание.

Западная Африка в годы Второй мировой войны. Заместитель начальника полиции портового городка Скоби — человек абсолютной честности. За пятнадцать лет службы никто не смог сбить его с «пути истинного», тем паче, что он — верующий католик. Но неожиданная любовь меняет всё — незаметно для себя герой всё твёрже идёт дорогой лжи, которая ведёт к смерти.

---

— Вы же отказались от трети страховки три года назад.

— Да, в тот год, когда Луиза ездила на родину делать операцию.

— Не думаю, чтобы вы много выплатили в счет остальных двух третей.

— Но все же страховка вас гарантирует на случай моей смерти. Не правда ли?

— Да, если вы будете аккуратно делать взносы… А какая у нас в этом уверенность. Скоби?

— Никакой, — сказал Скоби. — Это верно.

— Мне очень жаль. Скоби. Не думайте, что это относится лично к вам. Такие уж у банка правила. Если бы вам нужно было фунтов пятьдесят, я бы дал вам их сам.

— Не стоит об этом больше говорить, Робинсон, — сказал Скоби. — Не такое уж это спешное дело. Ребята из Администрации скажут, что мне легко набрать эти деньги взятками, — застенчиво засмеялся он. — Как поживает Молли?

— Очень хорошо, спасибо. Жаль, что не могу этого сказать о себе.

— Вы слишком много читаете медицинских книг.

— Надо же человеку знать, что у него болит. Приедете вечером в клуб?

— Вряд ли. Луиза немножко прихворнула. С ней всегда это бывает перед дождями. Простите, что отнял у вас время. Мне пора двигаться.

Понурив голову, он быстро пошел вниз. У него было скверное чувство, будто его поймали в каком-то неблаговидном поступке, — он выпрашивал деньги, а ему отказали. Луиза заслуживает большего. Ему казалось, что в каком-то смысле он оплошал как мужчина.

2

Дрюс сам выехал на «Эсперансу» со своим отрядом береговой охраны. На трапе их ждал буфетчик, который передал приглашение капитана выпить с ним у него в каюте. Начальник морской охраны был уже на борту. Это была часть церемониала, повторявшегося два раза в месяц: устанавливались дружеские отношения с командиром нейтрального корабля; принимая его приглашение, пытались подсластить горькую пилюлю досмотра; в это время внизу, под капитанским мостиком, обыск шел полным ходом. Пока у пассажиров первого класса проверяли паспорта, их каюты обшаривал отряд береговой охраны. Другие осматривали трюм — там происходила унылая, бессмысленная процедура пересыпки риса. Как сказал Юсеф? «Вы когда-нибудь нашли хоть один маленький алмазик? Неужели вы верите, что найдете?» Через несколько минут, когда все выпьют и дружеские отношения наладятся; Скоби предстоит неприятная задача — обыскать каюту самого капитана. Принужденный, несвязный разговор вел в основном морской офицер.

Капитан отер одутловатое, желтое лицо и сказал:

— Конечно, к англичанам я питаю в своем сердце огромное восхищение.

— Нам, поверьте, и самим это противно, — уверял лейтенант. — Просто беда, что вы — судно нейтральной державы!

— Мое сердце полно восхищения перед вашей величественной борьбой. В нем нет места обиде. Кое-кто из моих людей обижается. Я — нет, — говорил португальский капитан. С лица его ручьями лил пот, белки были воспалены. Он все говорил о своем сердце, но Скоби подумал, что трудно было бы найти это сердце даже при помощи серьезной хирургической операции.

— Весьма признательны, — отвечал лейтенант. — Мы глубоко ценим ваше расположение…

— Еще по рюмке портвейна, джентльмены?

— Что ж, спасибо. Такого на берегу не найдешь. А вы, Скоби?

— Нет, благодарю.

— Надеюсь, майор, вы нас здесь не задержите на ночь?

— Боюсь, что вам не удастся выйти раньше, чем завтра в полдень, — ответил Скоби.

— Мы сделаем все, что возможно, — утешил лейтенант.

— Положа руку на сердце, — джентльмены, могу вас заверить, что среди моих пассажиров вы не найдете ни одного преступника. Ну, а команда — их-то я всех знаю, как свои пять пальцев.

— Такой уж теперь порядок, капитан, — сказал Дрюс, — мы не имеем права его нарушать.

— Возьмите сигару, — предложил капитан. — По особому заказу. Бросьте вы эту сигарету.

Дрюс закурил сигару, которая начала искриться и трещать. Капитан захохотал:

— Я вас разыграл, джентльмены. Невинная шутка. Эту коробку я держу для друзей. У англичан необыкновенное чувство юмора. Я знал, что вы не рассердитесь. Немец непременно бы обозлился, англичанин — никогда! По всем правилам игры, да?

— Забавно, — кисло сказал Дрюс, положив сигару в пепельницу, которую подставил ему капитан. Пепельница (капитан нажал на нее пальцем) заиграла дребезжащий мотивчик. Дрюс снова дернулся: он не получил отпуска, и нервы у него были не в порядке.

Капитан скалил зубы и обливался потом.

— Швейцарская штучка! — сказал он. Поразительный народ. И тоже нейтральный.

Вошел один из полицейских береговой охраны и сунул Дрюсу записку. Тот передал ее Скоби.

«Буфетчик, которого собираются уволить, сообщил, что у капитана в ванной спрятаны письма».

— Пожалуй, пойду, потороплю их там в трюме, — сказал Дрюс. — Идемте, Эванс. Большое спасибо за портвейн, капитан.

Они оставили Скоби наедине с капитаном. Эту часть своей работы Скоби не выносил: такие люди, как капитан, не были преступниками, хотя и нарушали правила, навязанные нейтральным пароходствам воюющими странами. Во время обыска никогда не знаешь заранее, что ты найдешь. Спальня человека — это его личная жизнь; роясь в ящиках, нападаешь на следы унижений, уличаешь в мелких страстишках, которые старательно прячут, как грязный носовой платок; под стопкой белья можно обнаружить беду, которую хозяин всячески старался забыть.

Скоби мягко сказал:

— Увы, капитан, придется мне и у вас тут пошарить немножко. Сами знаете, такой порядок.

— Что ж, исполняйте ваш долг, майор.

Скоби быстро и тщательно обыскал каюту: каждую вещь он заботливо клал на место, как хорошая хозяйка. Капитан стоял, повернувшись к Скоби спиной, и смотрел на мостик; казалось, он не хочет смущать гостя, занятого непотребным делом. Скоби кончил обыск, закрыл коробку с презервативами и аккуратно поставил ее назад, на верхнюю полку шкафчика, где лежали носовые платки, пестрые галстуки и пачка порнографических открыток.

— Все? — вежливо осведомился капитан, поворачивая голову.

— А это что за дверь? — спросил Скоби. — Что там у вас?

— Ванная и уборная.

— Пожалуй, надо заглянуть и туда.

— Прошу, майор, но где там можно что-нибудь спрятать?…

— Если вы не возражаете…

— Конечно, прошу вас. Это ваш долг.

Ванная была пустая и необычайно грязная. На стенках ванны серой каймой осело засохшее мыло, а под ногами на кафельном полу хлюпала вода. Задача состояла в том, чтобы сразу же найти тайник. Долго здесь оставаться нельзя, — капитан сразу поймет, что кто-то донес. Обыск должен носить формальный характер — не слишком поверхностный, но и не слишком дотошный.

— Тут мы скоро справимся, — весело сказал Скоби, бросив взгляд в зеркало для бритья на одутловатое спокойное лицо капитана. Донос к тому же мог быть ложным, буфетчик его сделал со зла.

Скоби отворил шкафчик для лекарств и бегло проверил его содержимое: отвинтил крышечку у тюбика с зубной пастой, распечатал пакет с лезвиями, сунул палец в крем для бритья. Он не рассчитывал там что-нибудь найти. Но поиски давали ему время подумать. Он подошел к раковине, пустил воду, сунул палец в отверстие крана. Осмотрев пол, понял, что там ничего не спрячешь. Теперь иллюминатор: он проверил винты и подвигал взад и вперед задвижку. Всякий раз, оборачиваясь, он видел в зеркале спокойное, покорное лицо капитана. Как в детской игре, оно словно говорило ему: «холодно, холодно!»

Наконец — уборная. Скоби поднял деревянное сиденье — между фаянсом и деревом не было ничего. Он взялся за цепочку и тут увидел, что лицо в зеркале стало напряженным: карие глаза больше на него не смотрели, они были устремлены на что-то другое, и, следуя за этим взглядом, Скоби увидел свою руку, сжимавшую цепочку.

Может быть, в бачке нет воды? — подумал он и дернул цепочку. Журча и колотясь о стенки труб, вода хлынула вниз. Скоби отвернулся, и португалец воскликнул с самодовольством, которого не мог скрыть:

— Вот видите, майор!

И Скоби тут же все понял. «Я становлюсь невнимательным», подумал он и поднял крышку бачка. К ней изнутри было приклеено пластырем письмо. Вода до него не доставала.

Скоби прочел адрес: «Лейпциг. Фридрихштрассе, фрау Гренер». Он произнес:

— Простите, капитан… — Тот не отвечал, и, подняв на него глаза, Скоби увидел, как по воспаленным толстым щекам катятся слезы, смешиваясь со струйками пота. — Мне придется это забрать и сообщить куда следует…

— Проклятая война, — вырвалось у капитана, — как я ее ненавижу!

— Да и нам не за что ее любить, — сказал Скоби.

— Человек должен погибнуть потому, что написал письмо дочери!

— Это ваша дочь?

— Да. Фрау Гренер. Распечатайте и прочтите. Увидите сами.

— Не имею права. Должен сдать в цензуру. А почему вы не подождали с этим письмом, пока не придете в Лиссабон?