Брайан Ламли - Дом над прудом

• Название: Дом над прудом
• Автор: Брайан Ламли
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Полиграфиздат
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064761-3

Вселенная Говарда Лавкрафта – величайшего писателя-визионера первой половины XX века.

Вселенная, где путь между миром человеческим и миром древних и страшных Богов-демонов открыт практически постоянно. Здесь идет непрестанная борьба между Светом и Тьмой, между магией Добра – и магией Зла. Ибо несть числа Темным Богам – и велика сила Ктулху.

У Говарда Лавкрафта было множество последователей.

Однако в полной мере приблизиться к стилю и величию его таинственной прозы сумел только известный английский писатель Брайан Ламли – признанный мастер литературы ужасов и черной мистики, хорошо известный и отечественным читателям.

Итак. Путь в мир Темных Богов открыт снова.

И поведет нас по нему достойнейший из учеников Лавкрафта!

---

– Да ну? – воскликнул я и мысленно похвалил себя за то, что воздержался от поспешных обвинений в его адрес. – Ты, великий викинг, готов сложить оружие перед головной болью?

– Викинг? – нахмурился он. – Ах да, ты ведь уже называл меня так. Моя внешность обманчива. На самом деле мои предки родом из Венгрии, из городка под названием Стрегойкавар.[2] И скажу тебе вот что: ведьм там сожгли даже больше, чем у вас в Шотландии!

В ту ночь я не сомкнул глаз и задремал лишь ближе к утру – вернее, меня сморило прямо за письменным столом, при неярком свете настольной лампы. А до этого, подгоняемый чувством, что близится нечто неизбежное, я погрузился в старые книги и документы, собранные моим дядюшкой, медленно, но неуклонно составляя в единое целое фрагменты огромной разрезной головоломки, которые тот собрал за долгие годы.

Теперь работа продвигалась с куда большим трудом. Дядюшкины заметки стали полны туманных намеков, почерк – едва читаем. Утешало одно: собранный им материал был мне уже неплохо знаком. В частности, я принялся изучать длинную генеалогию моих предков, обитавших в Темпл-Хаусе с момента строительства дома двести сорок лет тому назад. И пока я работал, глаза, вопреки моей воле, то и дело возвращались к темному пруду в окружении полуразрушенных колонн. В лунном свете их руины отливали серебром – в точности как на картине Карла. Неудивительно, что мысли мои вернулись к моему другу.

Сейчас он уже крепко спал. Однако я никак не мог выбросить из головы новой загадки. Карл Эрлман… В звучании его имени явно было что-то венгерское. Или, по крайней мере немецкое. Интересно, а как звучала его фамилия изначально? Эрлихман? Арлман? Да и само имя наверняка писалось на немецкий манер.

Значит, его семья родом из Стрегойкавара. Это название было мне знакомо. Помнится, оно встретилось мне на страницах опуса фон Юнцта «Unaussprechlichen Kulten». Точно. Стрегойкавар. Название крепко засело у меня в памяти, потому что переводилось как «город ведьм». Среди последователей Хоразоса и его мерзкого культа были и венгры. Так что вполне возможно, что генетическая память Карла сохранила некие смутные воспоминания о его предках. И пруд с порушенными колоннами наверняка пробудил в нем образы давно ушедших времен. А как насчет цыганской музыки, которую он якобы слышал в тот первый вечер? Пусть Карл молод и крепок телом, но за внешностью атлета кроется чувствительная душа истинного художника…

Согласно данным, раскопанным дядюшкой Гэвином, мой прапрадед, Роберт Ален Мак-Гилкрист, был точно таким же – романтик и мечтатель, которому в темноте ночи вечно мерещились какие-то голоса. Никто, кроме него, их не слышал. Жена Роберта, устав от чудачеств своего благоверного, покинула его, и в течение долгих лет старик жил здесь один, занимаясь литературным творчеством и разного рода историческими изысканиями. Мой предок снискал себе имя одним трудом, посвященным Лэмбтонскому Червю из графства Нортумберленд. Согласно легенде,[3] это был не то огромных размеров червь, не то дракон, который обитал в колодце и вылезал оттуда по ночам, чтобы пожирать «младенцев и животных, а также припозднившихся путников». Кроме того, мой прапрадед опубликовал работу, посвященную наядам, обитавшим в озерах Инвернесса. А его изданная малым тиражом книга «Заметки о Несси: секреты озера Лох-Несс», выйдя в свет первый раз, даже вызвала сенсацию.

Именно Роберт Ален Мак-Гилкрист восстановил старые шлюзы на плотине, чтобы контролировать уровень воды в пруду. Но это было его последнее начинание. Однажды утром пастух нашел его тело, переброшенное через ворота шлюза. Одной рукой мой предок сжимал кольцо, которое регулировало их высоту, а верхняя часть его тела была погружена в воду. По всей видимости, он поскользнулся и упал, и ему сделалось плохо с сердцем. Пугало другое – перекошенное ужасом лицо. Даже бальзамировщики, готовившие тело к погребению, оказались бессильны что-либо с ним сделать, и было решено предать его земле как можно скорее.

Я читал старые записи, листал страницы пахнущих плесенью томов, но глаза мои то и дело возвращались к пруду с его порушенными колоннами и старым шлюзом, который намертво приржавел к подъемному механизму. Изнутри меня пожирало чувство неминуемого ужаса, вскоре превратившееся в плотный узел страха в груди. Господи, когда же наконец прекратится эта ужасная жара?… Отпустило бы хоть на денек… Тогда бы я закончил свои изыскания и разгадал тайну раз и навсегда.

И вот тогда, при первых проблесках зари над восточными горами, я понял, что мне нужно делать. Темпл-Хаус пугал меня – точно так же, как и многих моих предшественников. У меня не было ни завидного упорства, ни работоспособности дяди Гэвина. Он намеревался довести поиски до конца, но что-то – то ли переутомление, то ли «проклятие», то ли подорванное долгими трудами здоровье – помешало ему завершить задуманное.

Однако у меня оставался выбор: продолжать работу – либо раз и навсегда поставить на всей этой истории жирную точку, взорвав Темпл-Хаус. Что ж, пусть так оно и будет. Какой смысл оттягивать неизбежное? Пусть постоит еще денек, от силы два, пока Карл не закончит свою чертову картину, а потом я исполню завет Гэвина Мак-Гилкриста. Стоило мне принять окончательное решение, как у меня словно камень свалился с души. Меня тотчас сморил сои, и я уснул прямо за письменным столом, где и сидел.

Разбудил меня плеск воды. А еще кто-то звал меня по имени. Солнце только что встало; после бессонной ночи я чувствовал себя совершенно разбитым, словно от похмелья. Какое-то время я продолжал сидеть, устало опустив голову на стол. Затем встал, размял затекшие члены и, наконец, повернулся к окну. Там я увидел Карла – в одних шортах, он лежал, вытянувшись во весь рост, на широкой, толстой доске и руками греб к середине омута.

– Карл! – крикнул я ему. В моем голосе слышался неприкрытый страх. – Карл, это опасно! Ведь ты не умеешь плавать!

В ответ он лишь повернул голову и весело улыбнулся мне:

– Не бери в голову. Я в полной безопасности, главное – не свалиться с доски. А какая вода, Джон! Это восхитительно! Впервые за всю неделю я ощутил настоящую прохладу!

К этому моменту он догреб до середины пруда, где остановился, опустив руки в зеленую воду. За ночь уровень заметно понизился, так как горный поток, питавший водоем, практически иссяк. Водоросли, которые в изобилии произрастали на дне пруда, по мере испарения воды превратились в спутанную осклизлую массу и казались гуще, нежели я их помнил. Каким же безжизненным казался этот старый водоем – ни всплеск рыбы, ни прыжок лягушки не нарушал его застывшей зеленой поверхности…

Неожиданно мне к горлу подкатил комок страха.

– Карл! – крикнул я и не узнал собственного голоса, хриплого и надтреснутого. – Карл, немедленно возвращайся к берегу!

– Что ты сказал? – крикнул он в ответ, даже не повернув головы. Взгляд его был устремлен в глубину, будто он что-то там высматривал. Рука его отвела водоросли в сторону…

– Карл! – вновь обрел я голос. – Кому говорят, возвращайся!

Голова и руки Карла дернулись, словно его ошпарили кипятком. Доска закачалась, а сам он едва не соскользнул в воду. Затем последовали отчаянные попытки вновь вскарабкаться на доску. Карл силился грести к берегу, отчаянно шлепал ладонями по воде, поднимая фонтаны брызг. Это зрелище мгновенно вывело меня из оцепенения, и я сломя голову бросился вниз. Выбежав на улицу, я зашел по колено в ненавистную воду и в буквальном смысле стащил друга с его доски. Карл нервно смеялся, и нас обоих била дрожь, хотя солнце уже взошло, а воздух вновь приобрел температуру раскаленной духовки.

– Что случилось? – спросил я у него.

– Мне показалось, будто я что-то увидел, – ответил мой друг, – на дне пруда. Наверно, это было мое собственное отражение, но я все равно испугался.

– И что же ты увидел? – потребовал я ответ, чувствуя, как спина моя покрывается холодным потом.

– А что, по-твоему, я мог там увидеть? – ответил он дрожащим голосом и попытался улыбнуться. Улыбка вышла кислой и неубедительной. – Разумеется, лицо – мое собственное лицо, обрамленное водорослями. Правда, почему-то я не был похож на самого себя.

VIII. Паразит

В свете того, что мне теперь известно – и о чем можно было бы догадаться гораздо раньше, – мой поступок недалек от преступного бездействия, ибо остаток того дня я провел наверху, у себя в спальне. После утреннего случая на пруду меня мучили кошмары. С другой стороны, я почти не спал накануне, и кроме того, едва не приключившаяся с Карлом беда сильно меня взбудоражила. Так что если я тогда не разглядел опасности, – как близко она ни подкралась к нам, – то моя близорукость вполне простительна.

В любом случае ближе к вечеру я стряхнул с себя сон, спустился вниз и выпил чашку кофе с печеньем, а заодно заглянул к Карлу. Он с головой ушел в работу – так, что пот катился с него градом. Не замечая ничего вокруг себя, мой друг продолжал наносить новые мазки на свою омерзительную картину, которую почему-то не желал мне показывать. Впрочем, с меня хватило и ранее увиденного. Отчего-то я не торопился ставить его в известность, что работу нужно завершить в течение двух последующих дней, поскольку в пятницу или, самое позднее, в субботу старый дом должен был взлететь на воздух.