Василий Немирович-Данченко - На кладбищах

• Название: На кладбищах
• Автор: Василий Немирович-Данченко
• Издательство: Русская книга
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2001

В. И. Немирович-Данченко родился в Тифлисе, в семье офицера; учился в Кадетском корпусе. Результатом его частых путешествий по России и зарубежным странам стали многочисленные художественно-этнографические очерки. Немирович-Данченко был военным корреспондентом на трех последних войнах Российской империи — на русско-турецкой войне 1877–1878 гг., на русско-японской войне и на первой мировой войне. Русской армии посвящено много его художественных и документальных произведений, но наибольшую популярность у читателя он приобрел как автор развлекательных исторических романов («Королева в лохмотьях» и т. п.). Накануне революции вышло его неполное собрание сочинений в 50 томах.

Свою жизнь писатель закончил в эмиграции, в Праге.

---

А настоящий писатель стал поневоле молчальником и копит у себя в портфеле свои работы…

Я, напр., отогревался в это время, когда мне становилось особенно трудно, на воспоминаниях о далеком теплом юге. Многое из написанного в это время поставлено в рамки яркой и пышной природы. Авторская наблюдательность беспрестанно снимает помимо желания негативы с окружающей действительности, но они складываются далеко в уголках души до поры, до времени. От суровой яви — входишь в чистое художество. Чем мрачнее кругом, тем ярче пестрядь укладывающихся в строки старых впечатлений, встреч, переживаний. Уравновешивается неизбежное настоящее с навсегда ушедшим прошлым. И как это ни странно, но чуждая грезе и мечте обыденщина вызывает неудержимую потребность отдаться им на бумаге. Думаю, это и помогло многим легко пережить голодовку страшных месяцев, так трагически отозвавшихся на других моих товарищах. Только энергия и работа мысли спасают писателя. Но не подумайте, чтобы я оставался равнодушен к нашей яви. Я отходил от нее временами, как солдат в зимнюю ночь на позициях к костру согреться. Она выдвигает такие грандиозные события и картины, перед вами носятся такие стихийные в полмира фантомы, что для оценки их и воплощения в точные образы и типы нужно время и даль. Это придет своим чередом, если удастся пережить еще зиму.

Я прошел громадную жизнь. Сознательно я начал ее в эпоху, когда рухнуло крепостное право, и кончаю, когда весь мир в небывалой грозе, в страшных катаклизмах перестраивается заново. Живой свидетель этого, я был бы счастлив, если бы судьба дала мне возможность в моих последних работах создать нечто достойное этой эпохи трагического крушения отгнившей стари и новой борьбы титанов. Я не только задумал, но и набросал несколько глав романа-трилогии, с одними и теми же действующими лицами. Собственно, это три романа: первый — Россия до войны, второй — Россия во время войны и третий — наше отечество теперь уже за порогом беспримерной не только политической, но и социальной революции. Я довел эту трилогию до 1914 года, т. е. до конца первого тома.

Что я написал за эти годы еще?

Никогда во всю жизнь я не работал для театра. В последние месяцы меня потянуло к нему. Я окончил драматические сцены в одном акте: «Тот, чья жизнь бесполезно разбилась», в двух актах две пьесы: «Джордано Бруно» и «Народный вождь». Думаю — на этом свои попытки и покончить. В старости поздно учиться ходить по канату.

Полюбилась идея рассказать несколько поэтических легенд — одни и те же — каждую в три эпохи с их характерным освещением, согласно менявшемуся воззрению народа. Так, напр., я взял «Правдивое сказание о том, как сестра Изабель — монахиня из обители св. Терезы — была Мадонною возвращена миру». Оно мною изложено стилистически в трех вариантах: в духе слепо веровавшего наивного XV века, скептического и насмешливого XVIII и атеистического XX. Думаю также обработать и другие.

Из более крупных вещей за это время написаны: «На безвестном острове», «Мисс Эльсбет, Лючия Кафарелили и Povero Giacomo», «Сказание о добродетельном дураке», «Боюсь одна!», «В садах Вальдемосы», «Ледяной гроб», «Веселые оболтусы». — «За океаном». Божественный Аретино — Вечерние призраки. — Солнечный Рай. — «Пока что». — Прощальный свет. — Ряд воспоминаний и др.

Приготовлены к печати «Облетевшие листья»: это несколько томов небольших (часто в одну, две до пяти страничек), лирики в прозе, красочных очерков, афоризмов, параллелей, сцен, миражей, сравнений, мыслей, много лет тому назад записывавшихся и продолжающихся накопляться и до сих пор… Впечатления через призму писательской души.

Вы меня спрашиваете, сколько лет я в работе?

Без ложной скромности могу сказать «неустанной». Может быть, она была неудачна, не на той высоте, как этого хотелось бы мне и читателю (желания обоих часто сходятся). Но никогда я не был рабом ленивым, зарывавшим свой талант (по-евангельски, но не по самомнению) в землю. Я задался целью написать ряд очерков «Народные трибуны, вожди и мученики». Комиссариат Просвещения дал мне для выполнения этого труда командировку (спешу прибавить — без всяких авансов!) за границу. Комиссариат Иностр. дел постановил выдать мне с этой целью паспорт. Я южанин и, как таковой, нуждаюсь в тепле и свете. Работа, заданная мне наркомпросом — была бы первым для меня отдыхом, — и он мне очень-очень нужен… Впервые чувствую себя действительно утомленным. Но все окончилось полной неудачей. Она совпала с шестидесятилетием моей литературной работы — повторяю, безотходной, неустанной… Это был мне первый юбилейный подарок, не примите за сожаление. Товарищи знают, что я всегда по отношению к себе чурался писательских именин. В 25, 30, 40, 50-летия моей писательской работы, когда в Москве Лавров и Гольцев, в П-ге неистовый Филлер подготовляли таковые — я брал заграничный паспорт и на время бежал с поля битвы.

1921

Примечания

На кладбищах

Ревель: Библиофил, 1921. Печ. по этому изд. В публикацию включены три новых мемуарных очерка, увидевших свет после завершения книги «На кладбищах»: «Мои встречи с Некрасовым», «Рыцарь на час», «Как живут и работают русские писатели. Письмо из Москвы».

От автора

…как библейская Руфь… — В ветхозаветной Книге Руфь рассказывается о женщине, которую голод заставил покинуть Вифлеем. Через много лет Руфь Моавитянка вернулась, попав в родной город к началу жатвы ячменя. Вооз застал ее на своем поле за сбором колосьев. Эта встреча привела их к женитьбе. Вскоре у них родился сын Овид, дед будущего великого царя Израиля Давида.

О Чехове

…в печати впервые появился «Антоша Чехонте». — Чехов печатался под псевдонимом Антоша Чехонте в 1880–1882 гг. Так он подписал и свою первую книгу «Сказки Мельпомены» (1884).

Иван Великий — колокольня в Кремле со звонницей в 21 колокол, памятник архитектуры XIV в. Более двухсот лет колокольня была самым высоким (81 м) зданием в Москве.

…Вероны никакой нет. Ее Шекспир выдумал… — Верона — место действия пьес Шекспира: трагедии «Ромео и Джульетта» и комедии «Два веронца».

Больше с Алешей… в винт играл. — Алексей — А. А. Суворин.

В Венеции… памятник Кановы… — Выдающийся итальянский неоклассицист А. Канова изучал в Венеции искусство скульптуры и в 1779 г. создал здесь свою первую значительную композицию «Дедал и Икар».

…конной статуи кондотьери Коллеоне. — Имеется в виду бронзовый конный монумент венецианского наемного полководца (кондотьера) Бартоломео Коллеони, сооруженный в 1490 г. флорентийским зодчим Андреа дель Верроккьо (1435 или 1436–1488).

Собачья площадка — бывшая площадь в Москве в районе улиц Арбат и Большая Молчановка.

«Осколки» — самый популярный юмористический журнал, редактировавшийся Н. А. Лейкиным. Чехов печатался в «Осколках» в 1882–1887 гг.

Театр Корша — антреприза Ф. А. Корша в Москве. В этом театре, просуществовавшем с 1882 по 1917 г., премьеры шли еженедельно, в каждую пятницу.

…люблю Шерлока Гольмса… — Шерлок Холмс — главный герой серии рассказов английского классика детективного жанра Конан Дойла.

«Хороший тон» Германа Гоппе. — Вероятно, имеется в виду журнал Г. Д. Гоппе «Моды и новости», переименованный вскоре в «Модный свет» (1867–1883).

«Мысль изреченная есть ложь» — Из стихотворения Ф. И. Тютчева «Silentium» (1829).

Игнатий Николаевич — И. Н. Потапенко.

…запахнувшись в Чайльд-Гарольдовский плащ… — Чайльд-Гарольд — герой одноименной поэмы Байрона, романтический гордец и разочарованный бунтарь. Татьяна Ларина в романе Пушкина «Евгений Онегин» (гл. 7) создает такой образ Онегина, «москвича в Гарольдовом плаще»:

  …Чудак печальный и опасный,
   Созданье ада иль небес,
   Сей ангел, сей надменный бес,
   Что ж он? Ужели подражанье,
   Ничтожный призрак, иль еще
   Москвич в Гарольдовом плаще,
   Чужих причуд истолкованье,
   Слов модных полный лексикон?..
   Уж не пародия ли он?

… любовницу нашего морского министра… — С мая 1881 по июнь 1905 г. главным начальником флота и морского ведомства был великий князь Алексей Александрович.

Мария Павловна в Академии… — Великая княгиня Мария Павловна заменила на посту президента Академии художеств своего мужа великого князя Владимира Александровича после его смерти в 1909 г.

… был жрецом-скрибом в Мемфисском храме… — Мемфисский храм — несохранившееся культовое сооружение в столице древнего Египта Мемфисе, построенном в 525 г. до и. э.

Луговой Алексис либр-пансером притворяется… — Под псевдонимом А. Луговой печатался писатель А. А. Тихонов. Либр-пансер (от фр. libre penseur) — вольнодумец.