Илья Стальнов - Нереальная реальность

• Название: Нереальная реальность
• Автор: Илья Стальнов
• Жанр: Космическая фантастика

Двое московских ученых прорубают проход в космос, а потом и в альтернативную реальность, где реализованы самые невероятные мечты и кошмары. И не знают,что там их уже ждут.

---

– Царевна Софья – та хоть русская.

– Бороды всем сбрил. Точно – супротив Господа пошел. С немчурой связался.

– Верно говорят – немец – то не человек, а черт.

– Вон, к Лефорту, поехал. Фу, глаза бы мои не глядели.

– Да тише ты. Давно батогов не пробовал!..

Тоскливый глубокий аккорд – и вот друзья в другом, мрачном и сыром городе.

Желтые петербургские дома. Спешит куда-то молодой человек, вид у него встревоженный, болезненный. Заметно, что он на грани безумия. Под пальто – топор. Родион Раскольников собственной персоной…

Следующий аккорд – грустно-насмешливый, таинственный, странный.

Патриаршие пруды. Спешит за трамваем человек. Что-то кричит, машет руками. А в трамвай пробивается огроменный черный кот.

– С котам нельзя! – кричит кондукторша.

Кот протягивает гривинек и берет билет.

Аннушка уже пролила масло…

Новый аккорд – на этот раз какой-то корявый, натужный, никчемушный.

Плещется синее море. На горизонте устроился античный город, вокруг него раскинулся военный лагерь. На берегу сидит тип, похожий на слегка облагороженного грузчика из супермаркета.

– Э, Афина, как мне одолеть эту дерьмовую Трою? – спрашивает тип по-английски.

– Тут, парень, надо котелком поработать, – объясняет смазливая разбитная деваха, которой в самый раз служить в престижном публичном доме.

– Ну как? Как подпалить задницу этому Приаму? – обхватив голову руками раскачивается из стороны в сторону «грузчик».

– Ну, Одиссей, понимаешь, можно сделать деревянного коня.

– Да ты чего плетешь? Кому нужен деревянный конь?

– Молчи, когда с тобой разговаривает богиня, – вдруг капризно взбрыкивает девица. – Сделаете коня. Скажете, что от меня. Я подтвержу.

– Ух ты, а дальше?

– А дальше…

Да, кто-то сильно потоптался по классике…

Чего только не насмотрелись Лаврушин и Степан, слоняясь по измерениям. Видели рокеров, которые гонялись на мотоциклах за Ромео и Джульеттой. Попали на улицу уездного городка, по которой как сумасшедшие, высоко вскидывая колени, метались полоумные жители и что есть силы визжали:

– К нам едет Ревизор!

Смотрели из кустов, как торговались о продаже вишневого сада.

Видели, как двое – пухлый бородач и долговязый лысый очкарик дрались из-за стула.

Видели, как в покосившуюся церквушку вели Хому Брута. И слышали потом крики, доносившиеся оттуда.

Были на площади, где пытались казнить укрывателей Ходжи Насреддина.

Лаврушин наслаждался своим могуществом. На него снова и снова накатывала волна понимания и узнавания.

– Куда мы скачем? – спрашивал Степан.

– Я ищу, – коротко отвечал Лаврушин, его взгляд рассеянно блуждал по окрестностям.

– Что ты ищешь, Сусанин?

– Я пытаюсь понять.

– Что ты пытаешься понять, Сократ ты наш?

– Хочу нащупать какое-то главное звено этих миров. Пока не вырисовывается. Но оно должно быть.

– Сколько можно?

– Вот найдем Цитадель…

Залихватская, разухабистая короткая мелодия – и вот перед друзьями мощеная камнем тесная улочка.

– Один за всех и все за одного, – орет один из мушкетеров, и начинается жуткая кровавая драка на шпагах…

Уродливый раздрай мелодии.

Толпа улюлюкает. Толпа счастлива. Толпа ликует. По помосту катится голова Марии Антуанетты…

В некоторых мирах они задерживались на день и более. Другие проскакивали, как скорый поезд захудалый полустанок.

– Я, кажется, нащупал ноту, – наконец, сказал Лаврушин, когда они находились в Шервудском лесу. Недалеко в стороне пели стрелы и лязгало железо.

Он вытащил «пианино» и задумался.

– Лаврушин, сейчас схватка досюда докатится. Давай поищем место получше! – нервно произнес Степан.

– Не мешай, – Лаврушин собрался, прикрыл глаза.

И потекла прекрасная мелодия. Что-то в ней было такое, что затрагивало самые тонкие струны души.

Возникла воронка. Засосала друзей. И выбросила в необычном месте.

– Дела-а, – прошептал Степан и натужно улыбнулся. – Дискотека.

– Это бал, деревенщина.

Они действительно находились на балу…

* * *

Хрустальные колонны взмывали вверх и расцветали там мраморными цветами, образовывая резные своды. В фонтане плескалась вода, подсвеченная синими и зелеными светильниками. Тяжелые, из бронзы и хрусталя, люстры отбрасывали на танцующих самые причудливые блики. Играла средневековая музыка.

И пары кружились в центре зала в странном, каком-то скованном, но все равно красивом танце. Кружились прекрасные дамы с высокими прическами, в длинных, шитых золотом и серебром, платьях. Кружились их кавалеры.

Более пеструю публику трудно было себе представить. Здесь присутствовали и подтянутые молодые люди в мундирах с эполетами и аксельбантами, и военные в форме времен второй мировой войны. На паре человек вообще были комбинезоны, которые лучше подошли бы для космических просторов.

Звенели бокалы. Лилось вино. Слышался веселый смех и шутки.

На возникших изниоткуда в уголке огромного зала друзей обратили до обидного мало внимания. Люди просто раздвинулись, кто-то вежливо поклонился им, кто-то сказал «Добро пожаловать». Оркестр грянул веселую мелодию.

Подскочил слуга в красной ливрее с золотыми вензелями.

– Рады приветствовать вас, господа, – он поклонился. – Я распорядитель. Ужин? Вино? Ваш заказ?

– А мы где? – спросил Лаврушин.

– Как где? – с легким недоумением, переходящим в тяжелые подозрения, спросил распорядитель.

– Что это за мир? – плюнув на все, попер напролом Лаврушин.

– Это Цитадель, – холодно произнес распорядитель. И тут его взгляд упал на «пианино». Он начал бледнеть, потом краснеть, наконец, нашел в себе силы низко поклониться и произнести: – Извините. Я должен был понять сразу. Еще раз простите. Конечно…

Он был смущен, растерян.

– Пожалуйте, – он поклонился и указал рукой перед собой.

Лаврушин пожал плечами. Возражать смысла не было.

Они прошли через зал. Некоторые, кто видел «пианино», видимо, знали, что это за штука, и их реакция не заставляла себя долго ждать – лица вытягивались, дамские ладони тянулись к воротам платьев или сердцам, губы что-то шептали.

За дверьми начиналась длинная анфилада комнат, обставленных старинной мебелью разных эпох. Прямо Эрмитаж – тем более украшенные росписями стены плотно увешаны картинами в золоченых рамах. Солдаты в красных камзолах, перепоясанные кожаными ремнями, разводили перекрещенные алебарды и распахивали двустворчатые массивные двери. На плечах служивых висели вполне современные автоматы.

Путь закончился в квадратной просторной комнате, где по углам на карауле стояло восемь человек, а один, судя по всему, старший, сидел за столом с золотыми кривыми ножками и водил гусиным пером по гроссбуху.

– Срочный доклад Светлому Князю Властимиру, – молвил распорядитель, останавливаясь перед столом.

Старший поднял глаза, недоуменно осмотрел пришедших, при виде «пианино» стандартно побледнел, засуетился, пробежал в соседнее помещение, вернулся через минуту и кивнул:

– Ждут!

Следующий зал сильно уступал по размерам бальному, но тоже был достаточно просторен и вычурен – золото, зеркала, росписи по потолку с видами сражений древности. В центре стоял длинный и широкий стол. На нем прочно утвердился беспорядок – валялись военные карты, бумаги, стояли два компьютера с метровыми жидкокристаллическими дисплеями. В углу матово светился телеэкран метра три по диагонали.

Во главе стола сидел благородный белобородый человек огромного роста, косая сажень в плечах. На нем была горностаевая мантия. Его мудрый взор видел все. Помимо проницательности в его глазах была доброта. И понимание. Это и был Светлый Князь Властимир.

На стульях с высокими резными спинками и кривыми ножками устроилось еще человек двадцать – сборище не менее странное, чем на балу: люди в защитных комбезах и в кольчугах, в переливающихся доспехах и непонятных одеждах. Их роднило одно – принадлежность к ратному делу.

– Музыкант, – торжественно изрек распорядитель, пропуская друзей в зал.

После этих слов повисла такая тишина, что, казалось, она не нарушается даже стуком сердец и дыханием.

Среди присутствующих Лаврушин заметил двоих знакомых. Это был Конан, не расстававшийся со своим мечом, опиравшийся о него, как о посох. И человек в синем плаще – Дункан. Похоже, они наваляли в Москве и рокерам, и собакам с их хозяином, да еще и вырвались целыми-невредимыми. Отрадно.

Светлый Князь захлопал в ладоши. Остальные тоже зааплодировали.

Лаврушин поежился. Он терпеть не мог находиться в центре внимания. И совсем худо, когда непонятно, с каких таких заслуг ты угодил в этот самый эпицентр внимания.

– Займите свои места, – властно произнес Светлый Князь.

Три стула были свободны. Друзья заняли два из них. И Лаврушин неожиданно ощутил, что нашел свое место. Именно этот неудобный стул предназначался для него. И удостоится его для простого смертного ох как нелегко.