Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста

• Название: Другая сторона Эвереста
• Автор: Мэтт Дикинсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

Перед нами перевод книги английского восходителя Мэтта Дикинсона о штурме Эвереста с севера. Автор книги не профессионал. Он отправился в горы по предложению одной из телекомпаний снять фильм о восхождении на высочайшую точку Земли и планировал подъём до той предельной высоты, которая будет ему доступна, как неопытному высотнику. Съёмку на большой высоте должны были вести другие операторы. Однако сложившиеся обстоятельства неожиданно предоставили возможность автору книги стать одним из покорителей Эвереста.

---

— Посмотри, сможешь ли ты отойти в сторону и дать крупный план, когда они подойдут.

Я должен был несколько раз перевести дыхание, чтобы ответить.

— Хорошо, — Ал привязал рюкзак к одному из перильных ледовых крючьев и легко отошел по крутому склону, не оставляя следов от кошек на твердом как железо отполированном льду. Он выбрал место в пятидесяти метрах по склону и проворно вырубил ледорубом для себя площадку.

Ал снимал участников, бредущих по крутой первой части ледового склона, ежеминутно спрашивая моего совета и докладывая, что он отснял. Брайан передвигался медленно, часто останавливаясь, чтобы отдышаться. В одном месте он картинно повалился на колени. Идущие сзади него терпеливо ждали, радуясь возможности немного отдохнуть.

— Сними Брайана поближе, — крикнул я Алу.

— Он как раз на пределе увеличения. Камера немного трясется, — у Ала не было штатива, чтобы стабилизировать камеру, и он держал её в руках.

— Попробуй хоть как-нибудь.

— Хорошо.

Через двадцать минут Брайан и все остальные подошли ко мне. Брайан принес извинения за свою медлительность.

— Простите, дорогие, — он задыхался, — немного вымотался, всё. Но я взойду, чёрт меня побери!

Выглядел он отвратительно. Слюни застыли на его бороде, а его лицо было призрачно белым от солнцезащитного крема. Я стоял рядом, пока Барни пристегивал его к крюку, чтобы дать ему немного отдохнуть. Без сомнения, ему было труднее, чем любому из нас. Его возраст сам по себе лишал его преимущества, и хотя с начала экспедиции он изрядно сбросил вес, он все ещё был тяжелее остальных.

Ал и я нашли рюкзаки и пошли вперед искать следующее место для съемки. Вскоре ритм подъёма снова стал ровным: шаг вверх, подъём зажима в новое положение, пауза, перевод дыхания, шаг вверх и т. д. После десяти — пятнадцати шагов я должен был отдыхать подольше, на большее я был неспособен. Я был потрясен своей медлительностью, но идти быстрее не хватало сил. Лазать на высоте чуть больше 7000 метров — то же самое, что ехать с нажатыми тормозами.

Ал шёл мощно, как силовая машина, останавливаясь только, чтобы подождать меня.

Перила извивались между двумя ледовыми выступами и исчезали где-то слева над нами у подножья крутой трехсотметровой стены. Когда мы наблюдали в бинокль за другими группами, проходящими этот участок маршрута, мы даже удивлялись их медленному темпу. Я видел, как одна группа потратила почти час на преодоление пятидесяти метров перил. Теперь, испытав на себе в полной мере влияние высоты, я тоже продвигался очень медленно, желанные пятнадцать шагов без отдыха превратились в десять, потом в пять.

Через три часа восхождения по ледовому склону мой темп снизился до двух-, трехминутного перерыва между каждым шагом. Я стал часто опираться на ледоруб, удлиняя отдых. Часто кусая шоколад, я поддерживал уровень сахара в своем организме, но на жаре я почти допил два литра апельсинового сока.

На половине маршрута мы перешли через заполненную снегом трещину, а затем склон стал положе, образовав ровную полку, достаточную, чтобы на ней могли отдохнуть десять-пятнадцать человек. Я повалился на эту полку и допил оставшуюся жидкость.

С этого места во всем своем величии открывался ледник Восточный Ронгбук, изящно вытекающий, подобно реке, из объятий Эвереста, устремляясь на север. Слева, под северо-восточным гребнем Чангцзе, виднелись едва различимые цветные точки палаток передового базового лагеря.

Когда Брайан добрался до полки, ему было плохо. Он повалился на бок, кашляя, и потом зашелся в приступах рвоты. Барни помог ему снять рюкзак и протянул ему бутылку с водой.

— Возьмите кто-нибудь мой рюкзак, — голос Брайана звучал, как жалобный хрип.

Барни и Саймон обсудили положение и пришли к выводу, что только без рюкзака Брайан сможет достичь седла. Но кто понесёт его рюкзак? Чтобы помочь Брайану, они решили вызвать одного из шерпов из лагеря 4, и вскоре к нам спустился Кипа Шерпа. Он уже поднимался на седло сегодня, и я был поражён, с какой безотказностью он принял поручение, которое вынуждало его работать намного дольше, чем он ожидал. Он взвалил на плечи рюкзак и пошёл вверх по перилам с феноменальной скоростью.

Брайан отдохнул, восстановил дыхание и продолжил подъём значительно быстрее и веселее, чем с грузом на спине.

До лагеря 4 мы сняли ещё только одни эпизод — пятнадцатиметровый ледовый участок, который, несомненно, является самым трудным на всем переходе. Я знал, что у нас получится хороший метраж, если нам удастся снимать альпинистов сверху на фоне простирающейся под ними долины. Я также предполагал, что для многих альпинистов этот участок потребует большого физического напряжения, и им будет не до камеры, что даст возможность получить неотразимый эффект.

Через четыре часа лазанья мы подошли к крутому участку. Был полдень, жара достигла апогея, превращая твердый лёд в гранулированный снег, ещё больше замедляющий наше движение. Мы траверсировали склон под угрожающим сераком. Я двигался с максимальной для себя скоростью, не доверяя снегу, который, как я мог судить, созрел для схода лавиной. Каждый неловкий шаг вызывал мини-лавинки, некоторые из них катились по склону метров пятнадцать и только потом останавливались.

Снег приобрёл консистенцию полурастаявшего мороженого, и вырубленные в нём ступени, на которые мы рассчитывали, обтаяли. Пару раз моя нога соскальзывала в откровенную слякоть. Я втыкал ледоруб поглубже для большей надежности и двигался как можно быстрее.

Перед началом крутого участка я отдохнул минут пять, чтобы восстановить дыхание. Грудные мышцы начинали болеть от тяжелой ноши.

Ал был уже на половине крутого участка, и я последовал за ним, вставив перильную верёвку в зажим, полагаясь на силу своих рук. Это была самая тяжелая работа, с которой нам приходилось сталкиваться. Ступени здесь тоже оказались разрушенными жарой, и приходилось с силой вколачивать ноги в замерзшую под слякотью твердь.

— Мы слегка припозднились, нам надо выходить раньше, — окликнул меня Ал.

У меня не хватило дыхания, чтобы ответить.

Наконец, я добрался до верха и пристегнулся к ледовому крюку для страховки. Ал уже вырубил для себя небольшую площадку, с которой собирался снимать. Его работоспособность на большой высоте была поистине впечатляющей, и пока вся команда приближалась к основанию крутого участка, Ал уже был готов к съемке.

Интересно, что Брайан оказался одним из сильнейших исполнителей в этой трудной сцене, гораздо сильнее, чем Роджер, Сандип и Тор, которым пришлось так же тяжело, как и мне. Его тело было создано дня этой тяжелой физической работы, он поднимался мощными толчками, глотая огромные порции воздуха сквозь стиснутые зубы.

— Туристы, вы похожи на жалких туристов, — кричал Ал вниз.

— Мы идем в лоджию Кхумбу, — кричал в ответ Саймон, — мы правильно идем?

Роджер поднялся на самый верх крутого участка, тяжело дыша, и оперся о свой ледоруб.

— Самое плохое, — сказал он, когда вновь обрел дыхание, — это то, что я за всё это заплатил.

Он выдавил из себя улыбку и пошёл траверсом по более пологому склону, ведущему к седлу и гостеприимному убежищу — лагерю 4.

Сандип и Тор подошли без слов, занятые одним серьёзным делом — снабжением своих легких воздухом.

Я был очень рад, что съемочный день оказался столь плодотворным, но для его завершения надо было отснять прибытие команды в лагерь 4. Я пошёл вперед, чтобы занять удобную позицию для съемки. До цели оставалось пройти одну верёвку.

Дойдя до седла, я был удивлен его малым размером по сравнению с южной стороной. На картинах Южное седло изображали, как огромное плато, занимающее акры территории. На Северном седле количество мест, пригодных для лагеря, было ограничено, командам приходилось вжиматься в узкую полоску на подветренной стороне гребня, получая, таким образом, желанную защиту от преобладающих западных ветров.

Стеснённость усложнялась наличием большой трещины, которая разверзлась прямо под гребнем. Из месяца в месяц она расширялась, невольно напоминая, что лагерь на Северном седле разбит на вершине огромного куска льда, который в один прекрасный день может обрушиться. Я успокаивал себя мыслью, что полный вес нашей экспедиции ничто по сравнению с весом миллионов тонн льда, и он ни на йоту не ускорит этот процесс.

Я проходил мимо палаток других экспедиций, приветствуя, знакомые по ПБЛ лица. Дело шло к вечеру, и многие палатки уже были заполнены изможденными альпинистами и шерпами, которые вернулись после заброски грузов в лагерь 5.

Прибывшие первыми заняли лучшие места на седле, оставив нам дальний и менее защищенный конец гребня. К моему приходу клубящиеся облака срывались с гребня в наши палатки.

Отсюда просматривался маршрут по северному гребню и далее по северному склону к вершинной пирамиде. Гребень купался в последних лучах заходящего солнца, и, пока я наблюдал, они угасали, оставляя лёд непривлекательным и серым как сталь. Маршрут казался бесконечным, и наш сегодняшний тяжкий подъём на седло вдруг показался мелким и незначительным. Мне даже не удалось увидеть ни лагерь 5, ни 6, они были слишком далеко для невооруженного глаза.