Екатерина Владимирова - Крик души

• Название: Крик души
• Автор: Екатерина Владимирова
• Жанр: Современные любовные романы

Тяжелое детство, ограниченное четырьмя стенами обветшалого дома и рыночной площадью, на которой она, всегда с протянутой рукой, просила подаяния, поставили на Даше очередной незаживающий рубец.

Слишком рано она стала взрослой. Слишком рано поняла, что в этом мире не нужна никому. Слишком четко осознала, что за выживание нужно платить.

Она никогда не знала, кем является на самом деле, и этот странный мужчина, который внезапно оказался рядом с ней, не смог бы дать ответ на этот вопрос.

Счастливое детство в любви и богатстве, рядом с отцом-профессором, никогда не ставили под сомнение рождение под счастливой звездой Антона, получавшего в этой жизни все, что он желал.

Слишком рано он осознал, чего хочет от жизни. Слишком рано стал успешным и самостоятельным. Ему ли не знать цену всего, что в этом мире продается?..

Он знал, кто он есть, и чертил невидимые границы между собой и теми, кто был не из «его круга», но ответа на вопрос, почему на жизненном пути судьба свела его именно с ней, девочкой, стоящей за этой невидимой гранью, не мог найти даже он…

---

Ему можно было верить. Он знал цену дружбы и боль предательства.

Они сошлись даже очень быстро, и Олег дивился этому. Жесткий, волевой Пашка, в определенных кругах именуемый Дамоном, становился восковой фигуркой в руках одиннадцатилетней девочки. И молчаливая, несловоохотливая Даша, девочка, не сказавшая своим одноклассникам больше слов за два года, чем сказала за полтора месяца этому парню. Они разговаривали, как старые знакомые, улыбались друг другу и распознавали все оттенки чувств, эмоций и настроений друг друга, будто общались всю жизнь. Это казалось странным, даже подозрительным. Но это было закономерностью.

Лишь потом стало ясно, что, как и в случае с Лесей, не сойтись они не могли. Одинаковые в своей беде, трагедии, в своем горе и нелегкой судьбе, заключенной в обшарпанных стенах старых домов или же складских помещений, в окружении безразличных к чужому горю или помешанных на деньгах людей.

Дети улицы, которым проще всего было найти друг с другом общий язык.

Они очень много времени проводили вместе. Те места, по которым Даша и Павел раньше ходили одни, теперь видели их только вдвоем. Кафе, зоопарк, парки и скверы, площади, набережная, — они обошли почти весь город, разговаривая обо всем, что приходило на ум, открыто и непринужденно, как давние друзья. Даша рассказала ему о Лесе и их дружбе, а Пашка коротко поведал ей о том, что два года назад поступил в университет, почти переломив тем самым собственную судьбу. Даша поведала ему о том, что раньше жила в Калининграде, что потеряла здесь брата, а Паша рассказал своей новой подруге, что у него никогда не было семьи, кроме младшей сестренки, которая умерла много лет назад в пятилетнем возрасте. Казалось, между ними не существовало запретных тем, кроме единственной темы, которая оставалась запретной — обстоятельства знакомства Пашки с дядей Олегом и причины скорого отлета Даши из Калининграда. Паша не упоминал об этом, а Даша не спрашивала. Они стали очень близки за какой-то месяц, и когда пришло время расставаться, Даша чуть ли не плакала. Пашка вызвался провожать их в аэропорт и теперь стоял напротив малышки, засунув руки в карманы джинсов.

— Ты ведь будешь мне писать? — опустив взгляд, спросила девочка. — Не забудешь?

И в тот момент он почувствовал к ней такую нежность, такое тепло, такую… искреннюю любовь, что, поддавшись внезапному порыву, потянул ее на себя и сжал в своих медвежьих объятьях. Поцеловал в висок и зашептал на ухо:

— Я никогда тебя не забуду, егоза, — она почувствовала его улыбку кожей, и сердце ее задрожало от счастья. — Я всегда буду с тобой. Где бы не был я, где бы не находилась ты, — он заглянул ей в глаза. — Ты мне веришь?

Даша кивнула. А затем наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я буду ждать, — тихо сказала она. — Тебя, — заглянула в серо-зеленые светящиеся глаза. — Я буду ждать.

Отстранившись, потупилась, потом улыбнулась.

— Я очень рада, что у меня появился такой друг, как ты, — призналась она.

Пашка почувствовал, как острый комок, разъедая горло солью, застревает внутри.

— Я тоже, егоза, — прохрипел он ей в ответ. — Я тоже.

Всего на мгновение их глаза встретились вновь, но уже тогда оба понимали, что все произошло не просто так. И та дружба, связь, ниточка, что скрепила их судьбы, была неслучайной.

Глядя в иллюминатор и наблюдая за превращающимся в черную точку Пашкой, девочка улыбалась.

Даша была счастлива. Наконец, у нее было то, о чем раньше она и мечтать боялась. Дядя Олег, Леся, теперь еще Пашка!.. Разве можно желать чего-то еще? Она уже стала верить в постоянство счастья, думала, что ее мир больше не пошатнется.

Но она ошиблась.

Уже осенью все изменилось.

У Олега обнаружили рак.

И отчет оставшейся беззаботной и радостной жизни рядом друг с другом вместо долгих и счастливых лет стремительно пошел на дни.

Из дневника Олега Вересова. Запись от 4 октября 2001 года

Опухоль мозга. Неоперабельная.

Когда впервые услышал диагноз, мне показалось, что я ослышался. Первые мои мысли: нет, не со мной, не сейчас. А потом… Как же моя девочка!? И после — что станет с Антоном?..

Мир словно раскололся на две части для меня в тот момент. На одной чаше весов стоял я и все, что мне было дорого, Даша и Антон, а на другой — моя болезнь. И казалось, что почва уходит из-под ног.

Я еще уговаривал врача проверить результаты, пройти обследование еще раз. Чтобы уточнить, выявить ошибку, выяснить все наверняка. Хотел удержаться, как утопающий за соломинку, за этот последний шанс, который давал мне надежду на счастливое окончание этой истории.

Не вышло. Счастливого окончания истории — не вышло. Не в этот раз. Ведь жизнь — не книга.

Я помню глаза врача, их выражение с потухшими искрами внутри зрачков в тот момент, когда он, качая головой, сказал, что повторное обследование возможно, но вряд ли оно покажет иные результаты.

Я согласился. Тогда я еще верил в то, что для меня возможен иной исход. Но я ошибся. Его не было.

Мне дали полгода. Какой ничтожный срок! Какой ничтожно маленький срок для человека, который планировал дожить до глубокой старости! Который так много хотел, мечтал сделать в этой жизни. И не только для самого себя, но больше для тех людей, которых любил!

Наверное, именно это и называют иронией судьбы?.. Я поверил в ее существование именно в тот миг, когда услышал результаты повторного обследования, ничуть не отличавшиеся от первого. Рак.

По чести сказать, я узнал о подозрениях на страшный диагноз еще в конце мая этого года. Промолчал, скрывался и шифровался, делая вид, что все в порядке, никому ничего не сказал. Ни Даше, моей крошке, — зачем ей тревожиться раньше времени? Ни Антону я не позвонил… Точнее, я ему позвонил, да и сам он звонил довольно часто, но наши разговоры никогда не имели удобного случая для подобных объяснений. Да и не скажешь этого просто так. Как сказать о скорой смерти, какие подобрать слова? Он и так винил себя за то, что сделал, когда мы с Дашенькой были в Лондоне, и теперь, если обо всем узнает, будет корить себя еще и за то, что меня не уберег… Будет. Я знаю, что он всю вину повесит на себя. А этого я не хотел. Как не хотел расстраивать и Дашу, хотя и понимал, что это неотвратимо.

Было больно оттого, что я лгал им — своим самым близким людям. Но я считал это правильным.

Мне предлагали дорогостоящее лечение за границей, назначали курсы химиотерапии, но не давали гарантий. Рак — болезнь двадцать первого века, разрушительный и уничтожающий, такой же страшный, как и СПИД. Но думал я совсем не об этом…

Лишь одна мысль терзала мозг каждую ночь с того дня, как я узнал диагноз… Как же справится Даша? Как моя девочка выдержит еще одну потерю? Что с ней станет? Совсем одна в этом грубом, жестоком мире, уже не раз опробовавшем ее на прочность. Неужели это справедливо?! Маленькая, беззащитная крошка вновь будет оставлена на произвол судьбы!? Без поддержки, без заботы, без людей, которым она смогла бы доверять, рядом с ней! И что потом?.. Детский дом?! Опять — улица?! Попрошайничество и схватка за жизнь с самой жизнью?! Опять — выживать, платить за жизнь золотой монетой собственного счастья, никому не доверять и исподлобья взирать со стороны на жадность, жестокость и безумство этого мира?! Вновь оказаться наедине с собой, загнанной в угол силой обстоятельств?!

Боже, какая дикая, ужасающая несправедливость! Опять. Как не сломаться, как выжить?..

И что будет с Антоном? Как справится с потерей он? Мой мальчик, мой сын, такой же беззащитный и одинокий, как и моя крошка…

Я уже бросил его однажды, вынудил его оставить все, что он любил и чем дорожил, ради счастья моей малышки. Не нарочно, не специально, ведь он сам избрал свой путь… Но я, именно я, был виноват в том, что только этот путь ему показался единственно верным! Если бы я тогда удержал его на пороге, не позволил уезжать!.. Мне нужно было найти слова, подобрать аргументы, настоять на своем. Мне нельзя было его отпускать. Ведь я знал, что он уже не вернется назад. И больнее было не только от самого его ухода, а оттого, что я понимал, — всё произошло по моей вине.

Сможет он когда-нибудь меня простить?.. Будет ли у нас время на то, чтобы он смог это сделать?!

Как изменился мой мальчик с тех пор! Я подивился этим переменам, когда увидел его в Лондоне. Вроде бы тот же самый Антон, мой сын… Но что-то было не так, по-другому. И эти перемены не пришлись мне по душе. Хотя я и понимал, что изменить что-то уже не в силах. Колесо судьбы было запущено. Он отчаянно был не согласен с присутствием Дашеньки в моей жизни, и никогда не скрывал своей неприязни к ней. Он был жесток и несправедлив в своей ненависти, считая себя правым.