Андрей Лестер - Москва 2066. Сектор

• Название: Москва 2066. Сектор
• Автор: Андрей Лестер
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-079831-5

Москва. 2066 год. Из-за случившегося апокалипсиса мир полностью изменился. Люди разделились на два разных вида. Избранные, или «тихие», в результате Переворота фактически правят миром, другие – отверженные – живут на окраине Москвы в так называемом Секторе.

Главный герой Чагин попадает в Сектор, где ему надо не только спасти жену и сына, оказавшегося в лапах настоящих отморозков, но и разгадать тайну жутковатого гетто.

Один из лучших романов жанра, абсолютно достоверно показывающий наше возможное будущее…

---

«Очень кстати», – подумал Никита.

Без пяти десять внизу в открытое окно стал слышен нарастающий гул мощного автомобильного электродвигателя. Затем шум прекратился, хлопнула дверца автомобиля, и спустя минуту раздался звонок в дверь.

На пороге, возвышаясь на несколько сантиметров над дверным проемом, стоял Виталий в сером костюме с отливом. Чагин машинально осмотрел пуговицы – на этот раз все были пришиты как надо. Пахло все теми же духами.

Чагин впустил гиганта в прихожую, но пройти в дом не пригласил.

– Еду один, – сказал он. – Это вас устраивает? Поговорили с президентом?

– Поговорил, – ответил Виталий своим низким хрипловатым голосом. – Она согласилась.

– «Она»? – спросил Чагин.

– А что?

– Да так, ничего.

В коридоре появилась Вика и поздоровалась с Виталием, залившись счастливой краской.

– Зря жену сразу с собой не берешь, – сказал Виталий. – А вы не боитесь его одного к нам отпускать? – улыбнулся он Вике.

– Но это же ненадолго. – Вика вопросительно посмотрела на мужа. – Он скоро нас заберет. Обживется и заберет.

– А где сынок? – спросил Виталий сладеньким голосом.

– В школе, – быстро ответил Никита. – Вопрос. Если все действительно окажется, как вы рассказывали, как я сообщу жене, что она может ехать ко мне?

– Да мы сами заедем за ними, и всё.

– Нет, так не пойдет. Она поедет только после того, как я лично сообщу ей, что ехать можно. Кроме того, им нужно будет собраться, так что предупредить придется заранее.

– Хорошо. – Виталий улыбнулся, но зло. – Напишешь письмо. У нас каждый день экспедиторы ездят к вам за продуктами, попрошу, чтобы заскочили.

– Ладно, договорились. Вы не возражаете, я тут с женой попрощаюсь, – сказал Чагин, подталкивая гиганта к двери.

– Конечно, конечно, – ответил Виталий и, пригнув голову, вышел.

Как только за ним закрылась дверь, Чагин схватил Вику за руку и потащил ее подальше от прихожей.

– Слушай, – сказал он быстрым шепотом, когда они оказались в гостиной. – Слушай внимательно. Вы поедете в Сектор только тогда, когда тебе передадут письмо, написанное моей рукой. Поняла?

– Ладно. А что может быть?

– Тише, прошу тебя. Просто слушай. Помнишь, как мы с тобой переписывались, когда я был в СИЗО? Помнишь?

– Ну, помню.

– В самом начале письма должно быть «Викуля». Поняла? Если этого слова не будет, значит что-то не так, и ты никуда не едешь. Повтори.

– Если не будет «Викули», я никуда не еду. А что делать-то?

– Не будем загадывать. Думаю, что все будет хорошо. Береги Лешу.

Чагин обнял Вику и, попрощавшись, с сумкой через плечо пошел догонять Виталия.

Внутри белый «Range Rover» был обшит светлой кожей. Чагин бросил свою старую сумку с эмблемой «NIKE» на заднее сиденье и сел справа от Виталия.

– Попрощался? – спросил верзила, устраиваясь за рулем.

– Попрощался.

– Можешь ручкой помахать. – Виталий опустил стекло со стороны Чагина. – Они наверняка с балкона смотрят.

– Поехали, – сказал Чагин.

– Ну как хочешь.

Джип тронулся и очень хорошо принял с места, а когда обогнули дом и выехали на дорогу, помчался просто с невероятной скоростью, километров под сто двадцать. У Никиты с непривычки даже засосало под ложечкой. Он не встречал еще таких быстрых электромобилей.

– Нравится? – спросил Виталий. – Спецзаказ. Гудит, правда, как троллейбус. Помнишь, как троллейбусы гудели? А? На Садовом. Зимним утром. Вокруг темно, все синее, снег, троллейбус светится изнутри, как цветочный павильон на колесах. И гудит, даже подвывает. Где теперь Садовое кольцо? На куски порезали… Какую страну потеряли! Козлы.

– Почему «козлы»? И кто? Разве кто-то виноват в том, что случилось?

– Всегда кто-то виноват, дружище. Всегда.

После этих слов Виталий замолчал с таким видом, словно перебирал в памяти вероятных виновников произошедшего, и, судя по его сопению и суженным зрачкам, этим гипотетическим врагам лучше было держаться от него как можно дальше.

Автомобиль двигался по-прежнему быстро, очень быстро. Вскоре подъехали к Северной Просеке и повернули вправо, чтобы объехать Просеку с внешней стороны, с той, где раньше был МКАД. Объездная дорога была гладкая, крытая бледно-фиолетовым свежим асфальтом, и Чагин подумал о том, как быстро люди привыкают к новым значениям слов. Еще не так давно «просека» означала полосу вырубленного леса, а теперь наоборот – прорубили широкую полосу в теле города, снесли дома и высадили густой лес.

В Просеке, то есть в лесу, который с необычной скоростью поднялся на месте бывшей городской застройки, никаких дорог не было, и, чтобы попасть в следующую городскую Часть, нужно было сделать немалый крюк. Чагину, когда объезжали вокруг, показалось, что за те несколько месяцев, что он не покидал пределов Северо-Восточной Части, лес разросся в стороны, и Просека стала даже еще шире. Возможно, снесли еще ряд домов вдоль ее края, а возможно, он просто забыл, каким был лес.

Изредка на дороге попадались электромобили, «Range Rover» легко обходил их всех. В обе стороны ехали многочисленные велосипедисты. Девушка в мини-юбке, которая катила на велосипеде с большим багажником-корзиной, помахала высунувшемуся в окно Чагину рукой. В металлической корзине ее багажника лежали тяжелые стопки свежих газет. Проскочили повозку, которую довольно резво катили две серые лошадки с красиво заплетенными гривами. На облучке повозки мужчина в черной джинсовой куртке держал на коленях мальчика лет восьми, который с серьезным лицом учился править лошадьми.

Северная и Северо-Западная Части почти ничем не отличались от Северо-Восточной, в которой жил Чагин. Те же просторные весенние улицы, широкие площади и многочисленные скверы. Много ярко одетых детей, играющих без всякого надзора. Разноцветные секции домов. Велосипедисты в костюмах и в рабочих комбинезонах, упряжки. Красивые женщины. Блеск вымытых окон. Цветущие фруктовые деревья. Чистые троллейбусы.

– Вот и троллейбусы, – сказал Никита. – Чем они вам не нравятся?

– Это не те троллейбусы, дружище. От этих меня тошнит, – ответил Виталий. – Леденцы какие-то. Я люблю лязг, грохот, запах машинного масла…

– И бензина, – вставил Чагин.

Седая голова повернулась, и на Никиту посмотрела пара холодных глаз. У Никиты возникло неприятное ощущение, будто он засланный агент и прокололся, дал понять, что знает секретный пароль, и теперь вражеский главарь раздумывает, не придушить ли его за это струной от рояля.

– И бензина, – произнес, наконец, Виталий, отворачиваясь. – Ты что-то имеешь против бензина?

Чагин промолчал.

– Знаешь, дружище, – сказал через минуту Виталий, – я тебе как-то не очень верю. Вот в это твое опрощение. Тихие – понятно, у них мозги промыты чем-то очень крепким. И, похоже, навсегда. А вот ты… Жилистый мужик, журналист, огонь и воду прошел: бомонд, богема, телки, тачки, пепси, фанта… В тюрьме побывал. Ты должен жизнь любить.

– Это смотря как жизнь понимать, – ответил Чагин. – И любовь.

– Да как ее ни понимай, а жизнь – всегда борьба, движение вперед, развитие. Ну и удовольствия, конечно, не без этого. А свалиться в каменный век и говорить, что тебе нравится греться на солнышке, как старухе из мордовской деревни… В это я не поверю никогда. Вот, например, твоя ситуация. Разве хорошо, что вы в каменном веке живете? Ни Интернета, ни телевизора, ни мобильников, ничего. А не уничтожили бы цивилизацию, ты бы не переживал, не спрашивал меня – «как мне связаться с моей дорогой женой?» – Виталий сделал неудачную попытку передразнить Чагина. – Взял бы мобилу и позвонил. И не надо тебе никаких гонцов, никаких писем, никаких переживаний: доедут – не доедут, привезут – не привезут, прочтет – не прочтет. Согласен?

– И да, и нет.

– А это что еще значит?

– А то, что письмо (настоящее, не компьютерное) – его можно держать в руке. Можно ощутить его вес, смять, понюхать. Можно по почерку угадать настроение. На нем могут быть следы от слез или от чашки с кофе. Из него можно узнать такие недоступные словам вещи, какие никогда не вычитаешь из сообщения в компьютере. Его можно сложить вчетверо и носить с собой в кармане или положить в любимую книгу и доставать иногда. Или спрятать в потайное место и никогда никому не показывать, но знать, что оно есть – тот самый листок бумаги, который держала в руках она, или он, или, может быть, твой отец, которого ты не любил и не понимал, а потом понял, но было поздно; или твой сын; или друг, какого больше никогда не будет… Учитель, читатель, даже какой-то совсем чужой человек, неожиданно оказавшийся близким… Он сидел, склонясь, над этим самым листком, оставил на нем свой пот, свои вибрации…

– Хорошо излагаешь, – сказал Виталий, переключая передачу. Под зеркалом заднего вида закачался амулет в виде игрушечного пластикового мобильничка. – Ход мыслей тебе немного подправить, и будешь незаменим. Мы с тобой горы свернем.