Алексей Разин - Изяслав-скиталец

• Название: Изяслав-скиталец
• Автор: Алексей Разин
• Жанр: История

---

- Князь Изяслав Ярославич! - сказал он. - Братья твои, князь Святослав и князь Всеволод, тебе шлют поклон. Всеслав бежал: так не води ляхов к Киеву. Противника у тебя нет, ворота Киева тебе отворены, иди и не неси с собой гнева. Если же не перестанешь сердиться и захочешь погубить город, то знай, что князьям жаль отцовского стола.

- Конечно, жаль, - отвечал король Болеслав. - Город-бунтовщик должен быть примерно наказан: камня на камне не должно остаться.

- Нет, Болеслав Казимирович, - заметил князь Изяслав, - у нас так не водится; если князья-братья прислали мне сказать, что им будет города жаль, то это означает совсем другое. Послы у нас сказывают посольские слова мягко, а что за этими словами стоит, мы расспросим у бояр. Все ли вы посольское сказали, бояре?

- Все-все, - отвечали посланные.

- Ну, так садитесь с нами и потолкуем, - сказал Изяслав.

Послы уселись, и мало-помалу из разговоров стало ясно, что губить Киева никак нельзя, что за него князья пойдут на Изяслава ратью, потому что это город не его, а отцовский, дедовский, что он принадлежит всей семье Ярославичей и один из них не должен губить общего семейного достояния своею личною местью. Решено, что двое-трое крикунов, зачинщики смуты, должны быть наказаны, что польское войско возвратится домой, а с князем и с королем войдет в город только небольшая дружина, человек пятьсот. Вперед поедет старший сын князя Мстислав с боярином Тукы, чтобы все приготовить для приема почетных гостей. На беду, боярин был самым дурным советчиком молодого князя. Только он въехал в город, как принялся под рукою разведывать: кто первый посоветовал освободить Всеслава? Человек полтораста тогда рассадили по тюрьмам, и так как Изяслава ожидали назавтра, то боярин поспешил из них семьдесят в ту же ночь удавить, а остальным выколоть глаза по царьградскому обычаю. Сколько тут невиноватого народу погибло понапрасну, никто не знает, потому что суда не было никакого, виноватые набирались в тюрьмы по слухам, а по слухам всякий может быть виноват.

Изяслав вошел с поляками в Киев, и никто ему не обрадовался, потому что ослепленные люди были выпущены из тюрем, а родственники удавленных рано утром получили тела для погребения.

Король Болеслав был в родстве с русским княжеским родом: он женат был на русской княжне Вышеславе, а Изяслав - на сестре короля. Но никакой на свете народ не любит многочисленного войска в своих стенах. Братья тоже не встретили старшего князя: узнав об избиении людей в тюрьмах без суда, они осердились и воротились с дороги домой. Изяслав не исполнил данного им обещания и казнил жителей Киева без суда и справедливости.

Но князь не унывал: он знал, что переговорами он дойдет до мира с братьями. А между тем времени он не терял и, присоединив к своей дружине польский отряд, двинулся в Полоцк. Князь Всеслав, услышав о прибытии русского и польского войска, бежал, а в Полоцке сел княжить старший сын князя, Мстислав Изяславич.

Всеслав появился на устье реки Невы и стал собирать там удальцов, пришел с ними к Новгороду; но посадник Остромир не дремал. В один день собрал новгородских молодцов и насильно задержал князя Глеба Святославича. Этот бедный князь два раза бежал из Тмутаракани от брата Ростислава и думал, что так и следует делать всякий раз, как кто-нибудь вздумает на него нападать. Но Остромир не был на это согласен.

- Как ты хочешь, князь, - говорил он Глебу, - а я отпустить тебя не могу. Мои люди никак не удержатся, если только проведают, что князь бежал: они подумают, будто дело опасно и им не одолеть. А с войском так нельзя. Бойся про себя сколько хочешь, а вслух не сомневайся ни в чем и делай вид, будто победа - решенное дело. А нам уступить вожанам нельзя: Вотская пятина - наша новгородская земля, и нам все равно, с кем пришли вожане - с Всеславом или с кем другим, это не годится! Они должны сидеть смирно и против Новгорода, как против отца родного, не сметь подниматься. Уж как ты там знаешь, батюшка-князь, скрепись хоть на малое время, а не уезжай...

- Оставь меня, дяденька Остромир, - отвечал на это князь Глеб, полумертвый от страха, - я этих сражений до смерти боюсь. Изгой Ростислав так меня раз напугал, еще там, в Тмутаракани, что я только подумаю о сражении, у меня в глазах темнеет...

- Ну, вот и хорошо, так и будем знать, - отвечал посадник. Ростислав от сражения отучил, а Остромир приучил. Поводья я тебе в руки не дам, а сам буду держать, и поездим перед полком так только, для видимости...

Эта ли видимость помогла или что другое, только новгородцы искрошили вожан и остатки погнали. Князь Глеб после того две недели был болен и, как стал поправляться, говорил Остромиру:

- Нет, дяденька, ты этим не шути. Что было перед сражением и после того, как началась драка, я не помню, а помню только, что лежит отрубленная рука и к ней прилип тяжелый меч, прилепился черным сгустком крови. И дальше ничего не помню, так замертво и повалился. Чья это рука была, дяденька Остромир?

- Э, князь! Есть о чем толковать! - отвечал Остромир. - Мало ли рук и голов там валялось? А ты вот посмотри на князя Всеслава. Он ли не в самой горячей свалке рубился? Он ли не получил десятка два ударов по шелому и броне? А ты слышал, он опять набрал удальцов, подступил к Полоцку и выгнал князя Святополка Изяславича. Старший-то сын князя Изяслава, Мстислав, скончался, на место его сел Святополк, да недолго усидел - бежал в Киев.

- Ну, Всеслав - другое дело, - сказал Глеб. - Он кровожаден от природы. Ведь у него в мозгу прирожденная язва и носит он заколдованную болячку, от нее-то он лют на брани, не может не воевать. Сохрани меня, Господи, чтобы я чем-нибудь был похож на того изверга...

А тем временем князь Изяслав опять послал против племянника войско. Однако меж тем, веря в силу переговоров, послал к нему своего боярина Чудина. А переговоры были ему нужны, потому что братья все не мирились с ним от души, не приезжали в Киев, отговариваясь то недосугом, то нездоровьем. А от людей своих он узнавал, что братья на него гневаются и нередко зовут клятвопреступником.

Однажды был и такой случай, что Изяслав готов был собрать войско и идти против брата. В пещере киевский старец Антоний основал монастырскую обитель. Князья и народ уважали святого мужа, знаменитого кротостью, младенческим простосердечием и строгою жизнью. Многие бояре оставляли мирские почести и в тесных пещерах Антония принимали иноческий сан, и на это князь Изяслав гневался.

Когда Всеслава привезли связанного и посадили в киевскую тюрьму, Антоний громко порицал клятвопреступника. После, когда Изяслав вернулся в Киев с поляками и, не сдержав обещания, данного братьям, казнил в тюрьмах невинных вместе с виноватыми, старец Антоний опять громко порицал князя.

Изяслав послал в его бедную пещеру боярина Тукы объявить монаху, что князь им недоволен. Антоний благословил вошедшего и спросил, что надо знатному боярину в бедной келье. Тукы старался объяснить монаху, что волю давать языку своему не годится, если хочешь жить в мире, что князь впредь не потерпит, чтобы монахи у него под ногами подкапывали княжескую власть. Старец смиренно выслушал строгий выговор и еще смиреннее отвечал:

- Великий боярин! Я ничего не говорил, ничего не порицал. Это говорила совесть князя Изяслава, и если он впредь не потерпит, чтобы она возвышала свой голос, то и не князем, и не человеком, а зверем хищным будет. Да, моя смиренная пещера у него под ногами, он может засыпать здесь нас всех. Но совесть свою не засыплет он и гробовою своею землей. В обителях небесных она громко возопиет: я клятвопреступник! И не нужно будет князю Изяславу моего слабого голоса, чтобы пойти в геенну огненную: сам пойдет...

Боярина Тукы ничего не смущало, но как поступить с почитаемым всеми основателем Печерской обители, он придумать не мог.

- Прости меня, боярин, - сказал монах, - я говорю то, что приказал мне говорить Господь, и если б я умолчал правду, я утаил бы то, чем держится свет. А если и мы, смиренные иноки, не станем говорить правды, свет стоять не будет.

Боярин ушел, обдумывая, что бы такое сделать с упрямым монахом. И князь был очень сердит. Монахи стали поговаривать, что Антония скоро выкрадут, куда-нибудь свезут и погубят. Какова же была досада князя, когда он услышал, что как-то ночью люди князя Святослава свезли Антония в Чернигов. Там Антоний нашел безопасное убежище, и Святослав часто с ним беседовал.

- Это что же такое будет? - говорил Изяслав своему боярину. - Твой список, видно, опять надо переделывать. Кто же старший-то князь в Русской земле? Младшие делают что им надобно, к старшему и глаз не кажут...

- Дело неладно, князь, - отвечал Тукы, - а поправить можно. Есть у нас сосед, с которым мы давно враждуем, и драться он молодец. Протянем ему руку, он нам пособит у братьев поубавить спеси.

- Это с Всеславом-то помириться? - спросил князь. - Да в уме ли ты, боярин?

- Так-то в уме, что лучше не надобно; Всеслав доказал, что его ничем не угомонишь. Вот и выйдет, что он рука, а мы голова, а здоровой головой с крепкой рукой чего не сделаешь? Все можно сделать...