Александр Лидин - Обратная сторона Луны

• Название: Обратная сторона Луны
• Автор: Александр Лидин
• Жанр: Мистика

Мистический боевик «Обратная сторона Луны» — заключительный роман из цикла «Льды Ктулху»

---

Наконец, я добрался до дворца Юсупова, до того самого знаменитого дворца, где погиб Распутин. Мне показалось, что на это ушла целая вечность, хотя от Николаевского вокзала до дворца было не так уж далеко. Единственное, в чем я ошибся, так это в том, что пришел с парадного фасада, со стороны канала Грибоедова. Убедившись, что парадный вход наглухо заколочен, я отправился в обход.

На Театральной площади стояло орудие, возле которого дежурил очередной патруль. А за их спинами, словно не замечая этого надругательств над городом, раскинулся Марииненский театр — мертвое здание на фоне новых вандалов.

Проскользнув мимо патрульных я зашел с черного хода. Ворота были нараспашку, и это должно было меня насторожить, только вот не насторожило. А может все дело в том, что я слишком устал. И только когда дуло пистолета уперлось мне в затылок, я замер поняв собственную ошибку.

— Не стоит делать резких движений, — голос был грубым, хриплым и мне показалось, что «взявший меня на мушку» не слишком трезв.

Я очень медленно кивнул.

Тем временем из-за колонн вышло три солдата в таких же потертых шинелях, как у меня, только у каждого на груди был приколот красный бант. И все трое были вооружены до зубов.

— Что ты тут делаешь?

— Было открыто, я зашел.

— Значит мародер? А ты знаешь, что по закону революционного времени мародеры расстреливаются на месте.

— Я искал родственника. У меня есть бумага…

— Бумага, говоришь, — и пистолет исчез. — Доставай, только двигайся медленно, спешить не надо.

Я в очередной раз запустил руку за пазуху и выудил спасительный мандат. Тот, кто стоял у меня за спиной забрал бумагу, потом снова ткнул мне в спину дулом револьвера и объявил:

— А теперь не спеша ступай к дому. Там с тобой начальство разберется.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться.

— Чего с ним церемонится? — заступил дорогу один из солдат.

Тот, что конвоировал меня, грязно выругался.

— Ты дураком был, дураком и останешься. От этого бродяги голубой костью за версту несет. Пусть как лучше с ним товарищ Константин побеседует.

После этого меня без дальнейших разговоров препроводили в особняк. Внутри все было перевернуто, словно тут что-то искали: вся мебель отодвинута от стен, ящики во всех шкафах и комодах выпотрошены.

В угловом кабинете за широким столом сидел руководитель этот бедлама — то и дело к нему подходил кто-то из революционных солдат показывал какие-то бумаги, вещи, после чего некоторые из них оставались на заваленном всякими предметами столе, а часть возвращалось на свои места.

Потом он повернулся ко мне, и я обмер, почти сразу же узнав старого знакомца. Передо мной сидел… тот самый товарищ Константин. По крайней мере, так называли этого человека тогда… в далеком девятьсот пятом.

Он тоже сразу узнал меня.

— Что ж, господин ба-гх-он, гх-ад приветствовать вас в гх-еволюционном Пет-гх-ог-гх-аде. Удивлен. Я думал, вы погибли тогда… в Ка-гх-а-Кумах…

— Аналогично…

— Но что п-гх-ивело вас, ба-гх-он в дом убийцы и загово-гх-щика?

* * *

С Дмитрим Павловичем я встретился в Хамадане в марте 1917 году. Он тогда только прибыл в Персию из обезумевшего Петрограда, спасаясь от гнева Александры Федеровны. Мы были знакомы и ранее. Он знал меня, как верного человека, на которого в трудной ситуации всегда можно было положиться. Но только «Приказ № 1» Февральской революции подвиг Дмитрия Павловича на откровенный разговор. Сам по себе этот «Приказ» Временного Правительства был истинным безумием (по крайней мере, нам тогда так казалось), но Великого Князя больше всего взволновал пункт 3. Там говорилось о том, что отныне солдаты во всех политических выступлениях должны слушать не офицеров, а подчиняться выборному комитету и Советом.

— Знаете ли, Григорий Арсеньевич, мне сейчас просто необходимо быть в Петербурге.

Мы беседовали в чайхане на окраине Хамадана. В полутемной зале, устланной старыми коврами, кроме нас было несколько стариков из местных. Я бы сам никогда не зашел в подобное заведение, но Дмитрий Павлович вызвал меня запиской, сообщив, что хочет поговорить со мной, но разговор будет приватным и желательно, чтобы не было никаких свидетелей. Я согласился.

— В Петербурге… Но вы же только оттуда?

— И вы в курсе того, почему мне пришлось покинуть столицу?

Я кивнул. Какое-то время Дмитрий Павловаич молчал, но когда он снова заговорил, в голосе его зазвучало напряжение, словно говорил он через силу.

— Гришка плохо умирал… Пока я с доктором и Пуришкевеичем сидел внизу, Феликс Феликсович накормил Гришку отравленными пирожными и напоил отравленным вином. В них цианида было столько, что полк солдат полег бы… Мы тогда долго недоумевали, в чем дело. Почему яд не берег проклятого Гришку, а потом все стало ясно… Вы когда-нибудь слышали о Ктулху?

Я снова кивнул.

— Да, мне доводилось общаться со старинными врагами Ктулху — Старцами и…

Дмитрий Павлович поднял руку, остановив меня. Лицо у него было словно вырезано из камня — этакий Лик печали.

— Я не хочу знать ничего об этом… Все это ересь, и… Впрочем, я хотел лишь сказать, что когда Гришка умер, у него обнаружили дьявольские жемчужины. Именно благодаря им он и стал… Впрочем я не об этом. Знаете ли, Григорий Арсеньевич — вы, единственный на кого я могу положиться. Больше всего я боюсь, что эти «икринки Ктулху» попадут в плохие руки. Еще одного проходимца в духе Распутина России не пережить. Ах, если бы я мог вернуться в Петербург! — На мгновение он замолчал, а потом повернулся ко мне, взял меня за руку и внимательно посмотрел мне в глаза. — Я должен попросить вас, Григорий Арсеньевич отправиться в Петербург. Я скажу вам, где спрятаны колдовские жемчужины, и вы уберете их… уничтожите… или, по-крайней мере, убедитесь, что они надежно спрятаны. «Жемчужины» не должны попасть в руки негодяев, а иначе я не могу назвать Керенского и его подхалимов. Боже мой, мне кажется Россия гибнет… Гибнет… Пообещайте, что всенепременно отправитесь в столицу и сделаете все, что зависит от вас, чтобы ближайшие лет десять никто не смог добраться до тайного знания.

Что мне оставалось делать. Как монархист и человек не разменивающий присягу на вольности безумной республики, я сразу согласился. К тому же меня подогревала мысль о том, что в моих руках может оказаться источник невероятной силы и богатства. Нет, я, естественно не собирался, предав Великого Князя, заниматься спекуляцией, но почему бы не заняться самосовершенствованием? То, что я понимал все языки, части выручало меня, так почему же я должен был отказываться от удачи, которая сама шла мне в руки? Однако Дмитрию Павловичу я об этом ничего не сказал. Он просил меня спрятать «жемчужины», чтобы они не попали в плохие руки, то есть к представителям новой власти. Что ж, извольте. Об остальном Великому Князю лучше было не знать.

Однако случилось так, что в Петербург я попал почти через год и первый, кого я встретил, оказался мой старый знакомец — товарищ Константин.

Единственное, что порадовало меня, когда я увидел весь этот разгром — большевики до сих пор не нашли «жемчужины». Да и в самом деле сыскать их было довольно трудно, если не знаешь о потайных ящиках в головах скульптур мавров, стоящих в Мавританской зале дворца…

* * *

— Но что п-гх-ивело вас, ба-гх-он в дом убийцы и загово-гх-щика?

За прошедшие годы товарищ Константин почти не изменился, лишь чуть больше стала его плешь, да морщинки легли в уголках запавших проницательных глаз.

— Итак, господин хо-гх-оший, я жду ответа. Вот и това-гх-ищи полны нетерпения.

Я лишь покачал головой.

— Я зашел лишь для того, чтобы повидать своего друга Феликса Феликсовича.

— Ай-я-яй! — покачал головой товарищ Константин. Улыбка его стала еще шире. — Как вы меня гх-асст-гх-аиваете. Вы ведь благо-гх-одный человек, офице-гх, а в-гх-ете как институтка на панели. Подумайте, батенька, куда это вас п-гх-иведет. Вы ведь ве-гх-ующий? Так? А гх-азве ве-гх-ующие, если в-гх-ут пе-гх-ед сме-гх-тью, в гх-ай попадут? Не попадут!

— Странные у вас понятия, — возразил я. — К тому же лгать мне нет причин. Я и в самом деле надеялся застать тут или самого Феликса Феликсовича, или кого-то из его родственников или слуг, кто смог бы подсказать мне, где его искать.

— Нехо-гх-ошо настаивать на собственной лжи. Вп-гх-очем, какая гх-азница. Так или иначе, но мы отыщем «жемчужины знания», — тут товарищ Константин сделал паузу и лукаво так посмотрел на меня, — С вами или без вас. Только вот п-гх-идется пот-гх-атить на это несколько часов моего д-гх-агоценного времени. Ну а пока… Голубков! — тут же один из матросов бросил копаться в бумагах и, подскочив к товарищу Константину. — Вот, това-гх-ищ Голубков, наш в-гх-аг — офице-гх, п-гх-едсмтавитель класса эксплуатато-гх-ов, носитель «голубой» к-гх-ови. Не хочет помогать новой власти. Так что вы его напоите чаем… а потом гх-асст-гх-еляйте… — Матрос, хотел было что-то возразить, но товарищ Константин снова улыбнулся. — Вп-гх-очем, насчет чая я пошутил. Некогда нам чаи гх-аспивать. Не в-гх-емя! Гх-еволюция, това-гх-ищ! Так что поставьте его к стенке без лишних затей, да и дело с концом.