Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории

• Название: Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории
• Автор: Дэвид Чалмерс
• Издательство: Книжный дом «ЛИБРОКОМ»
• Жанр: Психология
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-453-00045-6 , 978-5-397-03778-5

Эта книга, впервые опубликованная в 1996 году, стала одним из самых заметных философских трактатов конца XX века. В наши дни уже не удастся найти серьезных работ по проблеме сознания, в которых не было бы ссылок на Чалмерса.

«Сознающий ум» — увлекательный философский рассказ о глубочайших парадоксах и тайнах сознания. Это провокативная работа, в которой сделана попытка обосновать «натуралистический дуализм», исходя из тезиса автора о нефизической природе сознания и его зависимости от функциональных схем в мозге. Чалмерс также утверждает, что его теория открывает новые перспективы для интерпретации квантовой механики и позволяет говорить о возможности сознательных роботов.

Ясность изложения, смелость идей, изобретательность мысленных экспериментов, точность рассуждений и широкая эрудиция автора делают эту книгу настоящим подарком для всех, кто интересуется философией.

---

Кто-то мог бы проявлять беспокойство и по поводу всех относительно сложных систем обработки информации, которые существуют в мире и которые можно найти где угодно, от моего проигрывателя компакт-дисков до моего желудка. Можно ли считать, что все они являются сознательными индивидами, наделенными сложными переживаниями? В ответ стоит заметить, что эти системы лишены даже подобия когерентной когнитивной структуры, присущей нашей системе, так что любые связанные с ними переживания скорее всего совершенно непохожи на наши. Если, к примеру, с проигрывателем компакт-дисков связаны какие-то переживания, то они, скорее всего, сводятся лишь к «плоской» структуре битов; и если информация, имеющаяся в моем желудке, связана с опытом, то нет оснований считать, что этот опыт соответствовал бы тому, что трактуется нами как ментальное начало. Имеющиеся у нас разновидности опыта возникнут лишь при формировании эволюцией таких систем обработки информации, которые обладают сложными, когерентными когнитивными структурами, отражающими богатое представление о внешнем мире. Вероятно, лишь очень ограниченная группа субъектов опыта обладала бы психологической структурой, требующейся для того, чтобы можно было с полным на то основанием считать их агентами или личностями.

Тем не менее столь значительная пролиферация опыта, особенно в пределах одного мозга, могла бы быть причиной дискомфорта. Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что при наличии некоего информационного пространства обычно не составляет труда отыскать множество несколько иных информационных пространств — для этого нужно лишь по-другому индивидуализировать релевантный каузальный путь или несколько иначе вычленить релевантные эффекты («различия», производимые информацией). Должны ли мы предполагать, что вокруг всех этих информационных пространств витают различные группы переживаний? Если так, то процессы в моей голове могли бы порождать множество очень близких, но в чем-то и разнящихся феноменальных родственников!

Альтернатива состоит в том, чтобы ограничить двуаспектный принцип для сужения класса физически реализованных информационных пространств, имеющих феноменальные корреляты. Наиболее естественной может оказаться стратегия ограничения способа обработки информации. В конце концов, я уже говорил, что информация в моей системе, наиболее непосредственным образом соответствующая моему опыту, это информация, напрямую доступная для глобального контроля. В таком виде этот «критерий» наверняка не будет играть никакой роли в фундаментальном законе, так как он выражен слишком размытым высокоуровневым понятием; в самом деле, мы можем использовать этот принцип лишь в том случае, когда мы уже индивидуализировали высокоуровневую систему, такую как личность или мозг. Но не исключено, что существует и более точный и простой критерий, который мог бы выполнить подобную работу.

Одна из возможностей состоит в существенности усиления информации. Физически реализованная информация реализуется также и в опыте лишь при определенном усилении информации, когда ее можно будет использовать для больших изменений в каких-то каузальных путях. Не исключено, что можно было бы даже сказать, что интенсивность опыта соответствует степени усиления, или что-то в этом духе.

Это могло бы хорошо сочетаться с критерием глобальной доступности, хотя здесь могли бы возникнуть другие проблемы: скажем, существует немало примеров усиленной информации, интуитивно не являющейся сознательной; и не очевидно, каким именно образом надо было бы уточнять понятие усиления.

Другая возможность состоит в том, что мы могли бы наложить ограничение на тип причинности, реализованный в системе. Мы видели, что везде, где есть причинность, есть и информация; но, быть может, для индивидуализации информационных пространств, фундирующих опыт, подходит лишь определенный тип причинности. Не исключено, к примеру, что для этого годятся лишь какие-то виды «активных» каузальных отношений или какие-то виды «естественных» каузальных отношений. Интуитивно кажется, что многие из информационных пространств, которые можно отыскать в соответствии с выдвигавшимися выше критериями, в известном смысле неестественны; и, быть может, соответствующее ограничение можно было бы как-то прояснить. Это, скорее всего, все равно оставило бы нам очень широкий класс информационных состояний, но могло бы воспрепятствовать их астрономическому умножению.

Я не уверен, каким именно должен быть релевантный ограничительный критерий, но это не означает, что его вообще не могло бы существовать. Могло бы оказаться даже, что ограничительный критерий ограничил бы соответствующие информационные пространства так, что вычеркнул бы информацию в простых системах, таких как термостаты. Моя интуиция состоит в том, что ограничитель двуаспектного принципа может существовать, но он все же мог бы и не вычеркивать информацию в простых системах, таких как термостаты. Пролиферация множества родственных опытных переживаний в мозге кажется мне более контринтуитивной, чем наличие переживаний у простых систем, хотя ни там, ни здесь вопрос нельзя считать предрешенным. В любом случае, при доработке прототеории в теорию были бы возможны самые разные варианты.

5. Метафизика информации

Но остается вопрос: каким образом надо понимать онтологию двуаспектной концепции информации? Насколько всерьез мы принимаем эти рассуждения об информационных пространствах и информационных состояниях: есть ли они лишь полезные конструкты, или же они в известном смысле онтологически фундаментальны? Является ли информация первичной, или же первичным в действительности оказывается физическое и феноменальное, а информация — это лишь полезное связующее звено?

Все это можно было бы истолковать множеством разных способов. Наиболее простым и наименее рискованным решением было бы признать физическую реализацию информации и феноменальную реализацию информации совершенно отдельными характеристиками, лишенными онтологической связи помимо законосообразного соединения и некоего структурного изоморфизма. Онтология при этом остается прямолинейной онтологией дуализма свойств, с физическими свойствами, отдельными феноменальными свойствами и законосообразной связью между ними. Рассуждения о «двуаспектности» должны пониматься здесь в дефляционистском ключе: это просто цветастая характеристика двух различных видов коррелятивных свойств со сходной структурой. И информация — всего лишь полезный инструмент, используемый при характеристике этой общей структуры: она не соответствует чему-либо онтологически «глубокому».

Такой взгляд на вещи может быть абсолютно верным, но здесь имеются и более интересные возможности. Большинство из них связано с более серьезным отношением к роли информации. Ниже я рассмотрю один из вариантов реализации этих возможностей. Читатель предупрежден, что обсуждение будет проходить в плоскости спекулятивной метафизики, хотя, если мы хотим разобраться с онтологией сознания, нам едва ли удастся избежать обращения к спекулятивной метафизике.

Все из бита

Физики порой высказывают предположение, что информация является чем-то фундаментальным для физики вселенной, и даже что физические свойства и законы могут быть производными от информационных свойств и законов. Эта концепция — «все из бита» — выдвинута Уилером (Wheeler 1989, 1990) и Фридкиным (Fredkin 1990) и рассматривается также в статьях Журека (Zurek 1990) и Метцке (Matzke 1992, 1994). Если это так, мы смогли бы дать информации более серьезную роль в нашей онтологии. Чтобы лучше все это представить, я рассмотрю один из главных путей трактовки информации как чего-то фундаментального в физике. Это не единственный способ преподнесения идей «всего из бита» (в частности, он несколько отличается от трактовки Уилера[175]), но он кажется мне, возможно, самым естественным для обоснования этого понятия. Как мы увидим, эта интерпретация тесно переплетена с «расселианскими» идеями, обсуждавшимися в четвертой главе (с. 197–200).

Данный подход опирается на то наблюдение, что в физических теориях фундаментальные физические состояния фактически индивидуализируются как информационные состояния. Когда мы смотрим на такие параметры, как масса или заряд, мы видим лишь элементарное пространство небезразличных различий. Физика ничего не говорит о том, что такое масса, или что такое заряд, она просто указывает ряд различных значений, которые могут иметь эти параметры, и она сообщает нам, какое влияние они могут иметь на другие параметры. Пока речь идет о физических теориях, конкретные состояния массы и заряда с тем же успехом могли бы быть чисто информационными состояниями: значение имеет лишь их локализация в информационном пространстве.