Лэйни Тейлор - Дни Крови и Звездного Света

• Название: Дни Крови и Звездного Света
• Автор: Лэйни Тейлор
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Давным-давно, ангел и демон полюбили друг друга, и посмели мечтать о мире, свободном от войны и кровопролития. Это не тот мир. Художница и ученица монстров Кару наконец-то получила те ответы, которые так стремилась узнать. Кару знает кто она — и что она. Но с этим знанием приходит и иная правда, и девушка отдала бы все, чтобы изменить ее: она полюбила врага, и он предал ее, а мир пострадал из-за этого. В этом потрясающем сиквеле высоко оцененной книги «Дочь дыма и костей» Кару должна решить, как далеко она зайдет в стремлении отомстить за свой народ. Полные горя и красоты, тайн и сложных решений, Дни Крови и Звездного Света расставят Кару и Акиву по разные стороны баррикад, а старая как мир война вернется к жизни. Пока Кару и ее союзники собирают армию из монстров в стране пыли и звездного света, Акива готовиться к битве иного рода: битве за спасение. За надежду. Но может ли надежда возродиться из пепла их разбитой мечты?  

---

— После того, как порталы были сожжены, — сказала Исса, — мы понимали, что долго не продержимся. Иорам стал наседать, как никогда прежде. Численность наших армий таяла прямо на глазах, и к Вратам прибывало все больше и больше народа, чтобы попасть в Лораменди и укрыться там в... безопасности. — Исса сглотнула. Ее голос перешел на шепот. — Город был так переполнен. — Она посмотрела на руки, свои и Кару, которые все еще были переплетены. — Серафимы также несли огромные потери. Иорам отсылал их на смерть (казалось, им нет конца), зная, что мы будем первыми отправлять наших солдат, отражать их нашествие, как мы и делали. После несложных вычислений, можно понять, что Лораменди перешел на осадное положение. Вот, когда Бримстоун... — Голос ее все-таки задрожал, и она выдернула свою руку из руки Кару, чтобы прижать ее к своим губам. Кару все еще держалась за другую ее руку, и девушке очень хотелось сделать еще что-нибудь для Иссы. Ничто не заставляет чувствовать себя настолько бесполезным, как горе другого.

Исса сделала над собой усилие, попытавшись успокоиться. Когда она подняла глаза на Кару, то была убита горем. Она была такое потерянной, что Кару даже на какое-то мгновение стало страшно.

— Исса...

Но Исса не дала ей ничего сказать и затараторила:

— Мы хотели остаться с ним. — Она сжала Кару руки. — Конечно же, мне хотелось вновь с тобой увидиться, и помочь тебе, но оставить его, после... — Она не смогла закончить предложение. Исса сжала губы добела. Все ее лицо было напряженным от прикладываемых усилий, чтобы не расплакаться. Она глубоко вздохнула. И еще раз. — Но мы все еще были ему нужны. Поэтому Язри и я тоже... умерли.

Тоже?

Что она пропустила? Кару охватил неясный ужас. Что же случилось в Лораменди? У нее перед глазами словно закружилась карусель; она тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения. Она видела Иссу с Язри, истекающих кровью, пока их ресницы не затрепетали и глаза не закрылись. Или они потягивали реквиемный чай и погрузились в сон? И в конце ей привиделись Бримстоун с Твигой, сидящие сгорбившись в молчании, стоически пряча в кадильца души двух женщин, которые были им спутницами не одно десятилетие.

— А разве он не мог вывести вас из города живыми? — спросила она печально.

По тому, как Исса посмотрела на нее, Кару поняла, что сморозила глупость. Как будто это решение далось им легко!

— Нет, деточка. — Она была такое печальной. — Даже, если бы нам удалось, что нам было делать дальше, отсиживаться в укрытии, скорбеть и переживать, голодать и страдать от жажды. Ждать, что нас вот-вот обнаружат и убьют? В нашем случае, стазис* был во благо; для этого не обязательно иметь храбрость. Мы, словно послание в бутылке. — Она улыбнулась. — Посланники в бутылке.

И что же это было за послание? Как Бримстоун встретил свою смерть, после того, как начал ее в рабстве, перенося страдания, принося жертвы, приняв участие в затяжной войне, и вскоре завершил свои дни в муках; что он хотел донести до нее? Кару все никак не могла себя заставить спросить, неужели она подвергается какому-то испытанию. Во всяком случае, пока не могла.

Он отослал их кадильца с птицами-вестниками — вороновыми летучими мышами (таковым был и Кишмиш), чтобы те спрятали их души в каком-нибудь таком месте, где она сможет их найти. Душа Язри, как она узнала, находилась в руинах храма Иллай.

— Неужели он и правда подумал, что я могу туда вернуться? — спросила Кару. — Он мог себе представить, что это место будет что-то значить для меня?

Исса была застигнута врасплох.

— Да, деточка, как только ты сломала косточку и вспомнила...

— Как только я вспомнила, что обрекла свой народ?

— Сладенькая, что ты такое говоришь? Ты нас ни на что не обрекла. Нас обрекли тысячи лет ненависти.

— На войну, возможно. Но не на полное уничтожение.

— Все когда-нибудь закончится. Может через год, а может через сотню лет, но конец всегда приходит. Сколько времени еще может продлиться война?

— Это что, загадка такая? Сколько времени продлится война?

— Нет, Кару. Загадка, вот в чем: каким образом, можно закончить эту опостылевшую войну? Полное уничтожение — это один путь. Этот путь выбрал Иорам, не ты. Ты мечтала найти другой путь. Как и Акива. Ты, вы оба, вы осмелились не предаваться ненависти. Вы обладали смелостью полюбить. Известно ли тебе, что это дар?

— Дар? — поперхнулась Кару. — Дар, больше напоминающий удар ножом в спину! — На кровати зашевелилась спящая Сусанна, и Кару понизила голос. — Это было ложью. Это было безумием. Это было глупостью...

— Это была храбрость, — возразила Исса. — Это была редкость. Это была любовь, и она была прекрасной.

— Прекрасной?! Мы толкуем об одной и той же истории?! Я погибла, а он предал все, о чем мы мечтали!

— Кару, он был опустошен, — сказала Исса. — Как бы ты поступила на его месте?

Кару уставилась на Иссу. Она что, защищает Акиву?

— А что бы ты сделала, если бы серафимы схватили тебя, пытали бы тебя, и заставили бы смотреть, как они отрубают ему голову? И поразмысли вот над чем, что бы вы вместе сделали, если бы Тьяго не остановил тебя? Каким бы мог быть мир сейчас?

— Я... я не знаю, — призналась Кару. — Возможно, Тьяго был бы уже мертв, а Бримстоун был бы жив. — На какое-то мгновение (всего лишь на долю секунды), ей показалось, что все это было виной Тьяго, а не ее. Тогда ей верилось, что судьба на их стороне, но Волк подчинил переменчивую судьбу своей власти и вот результат.

Женщина-змея тихо спросила:

— Скажи мне, дитя, а чем занимаешься ты?

Кару не знала что сказать. Убийством ангелов. Убийством детей. Она сжала губы.

«Мщу за себя», — следующее, что пришло ей на ум, и это лицемерие обожгло ее, словно кипяток. Если это все, чем она занимается, то с какой стати она чем-то лучше него?

Нет. Это не было тем же самым. Она сделала судорожный вздох, и слова, слетевшие с ее губ, больше напоминали шипение:

— Сражением за выживание химеровых племен.

Но сражалась ли она? Восстание было целиком в руках Тьяго, не в ее; и со всеми его секретами и недомолвками откуда ей было знать за что они боролись?

Что тогда Акива сказал ей у реки? Что есть ли у химер будущее или нет, зависит от того, что они сейчас сделают для этого. Да, он много тогда чего сказал. Но Кару настолько была потрясена его появлением и своей яростью (да и своей тоской), что не особо-то и вслушивалась в его слова. Он говорил о жизни и возможностях. О будущем, как будто оно могло быть для них единым.

А что она ему ответила на это? Все, о чем она могла думать, это как бы причинить ему боль.

Она понимала, что должна бы обо всем рассказать Иссе, по крайней мере, о том, как кадильце с ей душой попало в руки Кару. Но было так трудно произнести имя Акивы, и совершенно невозможно встретиться с ней глазами, если бы она все-таки решилась это сделать. Она рассказала о событиях, произошедших с момента возвращения Зири и до появления у реки Акивы, прежде чем поведать о Марракеше, а тем более о Праге. Ну, конечно же Исса и не догадывалась, что Кару было стыдно сознаться в том, что она... вновь влюбилась в него. Она умолчала о поцелуе. Исса бы не стала осуждать ее и только и делала, что пыталась переубедить Кару, но девушка чувствовала, будто ее тщательно проверяют. Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал ровно, а лицо осталось открытым, чтобы доказать, что Акива больше ничего не значил для нее, что он всего лишь еще один серафим, еще один враг. Когда она закончила, Исса на мгновение замолкла, и задумалась.

— Ты чего? — спросила Кару, будто оправдываясь.

— Итак, — наконец, вымолвила Исса, выкладывая то, что у нее на уме, словно козыри на стол. — Акива последовал сюда за Зири. — Она замолчала. — Не боишься, что он откроет это место серафимам?

Этот вопрос застал Кару врасплох, окутав легким белым туманом потрясения. «А, — подумала она. — Это».

Она беспокоилась о сохранении визита Акивы в тайне от химер, а не о сохранении секрета мятежников-химер от Акивы. И что же это могло означать? Она сказала Акиве, что никогда ему не доверяла, а он в эту ложь поверил слишком быстро, но что теперь? Как она все еще могла доверять ему?

Однако, если она ему не доверяла, тогда разве не должна была стремглав броситься в казбу и призвать Тьяго немедленно покинуть песчаную крепость? А ей ведь даже в голову не пришло это сделать.

Потому что боялась она не Акивы.

— Не важно, что произойдет, — сказал он ей тогда, в Марракеше, как раз перед тем, как сломать косточку. — Мне необходимо, чтобы ты помнила, что я люблю тебя.

И она пообещала — затаив дыхание, неспособная после осознать действительность, в которой ей захочется забыть об этом. Она сдержала данное обещание помимо своей воли; ей хотелось забыть, но это знание никуда не делось: Акива любил ее. Он не хотел причинять ей боль. Это она знала наверняка.