Инал Кануков - Антология осетинской прозы

• Название: Антология осетинской прозы
• Автор: Инал Кануков
• Издательство: Ир
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книгу вошли лучшие рассказы, повести, главы из романов осетинских писателей в переводе на русский язык.

---

Заур подробно расспрашивал его о песне, потом попросил спеть. Джерихан начал тихо, вполголоса, будто в легенде чабан с Белой горы обращается к чабану с Черной горы:

В белом Туале[33]
Чем дальше — горы все круче,
Земля узка.
Мы сложили
О Ленине — нарте[34] великом — песню,
Вспахивая наши поля…

Заур слушал внимательно. Джерихан смолк, а он все сидел, думал. Кто знает, какие мысли пробудила в нем эта пастушья песня?

Учитель был первым человеком, кто похвалил песню, и прежде всего за то, что сложена она была так, как слагаются все осетинские героические песни, — самобытно, поэтично и просто. Она выражала сердечную боль горцев, великое их горе и в то же время звала на борьбу за светлое будущее, вдохновляла на подвиг.

Песня родилась. «Пусть народ услышит и обсудит ее, — решил учитель. — Нужно расширить текст, а имеющийся — еще и еще отточить так, чтобы каждая фраза несла ясную и глубокую мысль».

НАРОД — СОВЕТЧИК И ТВОРЕЦ

Субботним вечером из школы Даллагкау послышалась песня. В одном из классов собрались Джерихан, Маирбек, Заур, сказитель Уани, пожилой Тепсыр и пять юношей-певцов.

Песня понравилась, но не обошлось и без замечаний — кое-где слегка напоминает другие осетинские песни. И еще: стоило подумать о другом. Текст песни очень краток, и не автор в этом виноват: обо всем том, что получил трудовой народ благодаря Ленину, одному рассказать не под силу. И это очень хорошо, что текст песни неполный. Когда начнут ее петь в народе, каждый осетин добавит что-то свое о новой жизни.

Песня переступила порог школы — зазвучала в Барзикау и Даллагкау, пришла в Хилак, туда, где ее впервые когда-то спел Джерихан.

Через месяц в Куртатинском ущелье уже не было села, где бы не звучала эта песня. Пели ее и седобородые старцы, и резвые юнцы, пастухи и табунщики на пастбищах, пели ее путники в теснинах ущелья, где разносится эхом малейший звук.

Молва о новой песне дошла и до Владикавказа. Зауру, который ездил в город, об этом сказал заведующий отделом народного образования и просил, чтобы Джерихан приехал.

Перед поездкой пастуха в город все жители Барзикау собрались в его дворе. Все решили сообща подумать, как им быть: песня принадлежала уже не одному Джерихану.

Послушав одиннадцать самых лучших певцов, горцы задумались над текстом песни: хорош ли он?

Учитель Заур прочитал вслух текст Джерихана и поправки к нему. Но оказалось, что новые варианты песни есть и у других. И из всех текстов трудно было собрать одну песню. Достоинства героя не вместишь в одну песню. Надо выразить самое главное. Но как выбрать главное, когда речь идет о Ленине?

Разгорелись жаркие споры.

— Прав Джерихан, — доказывал один другому, — что Ленин дал возможность беднякам говорить в полный голос. Но в песне эта фраза звучит неубедительно. Сперва нужно было бы сказать о том, что Ленин освободил трудовой народ от ярма, что прекраснее свободы нет ничего на свете.

— Нужно сказать и о земле, которую Ленин дал тем, кто ее обрабатывает, — советовал третий.

Поднялся один из стариков, выступил вперед и сказал:

— Люди добрые! Все, о чем вы сказали здесь, нужно, как пять пальцев руке. Но нельзя забывать, что самые необходимые-из них — большой и указательный. В песне о Ленине главным должно быть то, что только при Советской власти каждый из нас стал считаться человеком. Че-ло-ве-ком!..

— В канун революции в самом большом селении ущелья, в нашем Цмити, насчитывалось семьдесят дворов, — сказал, поднимаясь, пожилой горец. — И только один юноша из Цмити учился в Ардонской семинарии. Никуда дальше своего ущелья наши; люди не выбирались. А теперь нет такой семьи, чьи дети не учились бы во Владикавказе или в городах России. Разве не должны мы отразить это в песне?

Заур записывал предложения. Их оказалось очень много.. Люди ничего не выдумывали — говорили о том, что узнали, почувствовали. О свободе, о земле, о школах, о медицинском обслуживании, о новой жизни. Было уже далеко за полночь, когда вдруг встал молчавший весь вечер старик.

— Прошу прощения, — начал он. — Я темный, неграмотный человек и потому ждал других, надеясь, что кто-нибудь выскажет мою мысль. Но, как видите, мне приходится говорить ее самому. Я согласен со всеми, но вы, как мне кажется, упустили вот что… Ленин ведь не был сыном такого бедного и темного человека, как я, например. И отец его, и сам он были людьми образованными. Но Ленин посвятил свою жизнь освобождению-обездоленных. Это обязательно должно прозвучать в песне. Если вы не против, то послушайте слова, которые я подобрал, чтобы выразить свою мысль: «Ленин всю свою жизнь подарил беднякам».

Заур записал и эти слова. Группе певцов — Джерихану, Маирбеку, Уани, Тепсыру и другим — поручили закончить работу над песней к субботнему вечеру.

Наконец она была сложена. Певцы собрались на последнюю репетицию. Когда спели несколько раз, встал Джерихан и сказал:

— Достоинства и недостатки песни легче заметить со стороны. Поэтому я пойду и послушаю ее во дворе.

Присев на бревно, слушал пастух и видел все те места, где он начал слагать свою песню, — Хилакское ущелье, дзамарасские пастбища, овраг Стырсуанг; слышал шум водопада, вой ветра, звон горных рек…

Проплывали перед Джериханом картины прошлого… С наблюдательной вершины вдруг повалил густой дым костра. Кто-то кричит сиплым голосом. Знак опасности… Над Дзивгисом на выступе высокой скалы — башня-крепость. На крыше ее загорается новый костер. Опасность! Спустя минуту — на Хакунской башне задымил сырой хворост. Тревога!!! Вверх по ущелью поднимаются белогвардейцы. Все, кто в силах двигаться, вставайте, все навстречу врагу!.. Земля почернела от множества всадников. Пыль клубится, подковы коней высекают искры. Горцев ведет в бой… Ленин. Белый башлык на его черной бурке — как два могучих крыла. Стремительный всадник скачет во главе своей армии…

Кто знает, сколько времени прошло, да и кому придет в голову наблюдать за временем в тревожный час… Но вот потухли костры на башнях. Победа! С песней возвращаются воины. И впереди вновь… Ленин.

Когда песня кончилась, кто-то в тишине громко сказал:

— Пусть живет и здравствует на радость отцу и матери ее создатель!

Джерихан услышал эти слова, очнулся, и сказочные видения исчезли.

Утром на нихасе Барзикау собрались люди: нужно было проводить певцов во Владикавказ. Белобородый старец, пятеро пожилых мужчин и пятеро юношей отправились в путь.

1928 год. 18 мая. Владикавказ. Пролетарский проспект. В клубе, находившемся в здании обкома партии, звучит песня о Ленине. Поют куртатинцы:

Мы покидали овечьи отары,
Шли по горам мы сквозь бури и снег,
Вдоволь поплакать у тихой гробницы,
Где погребен дорогой человек.

Горные тропы обледенели,
Градом нас било, пургой замело…
Небо померкло, но шли мы к цели,
Нам Ленин оставил тепло.

Вечером солнце под землю уходит,
Осенью в поле чернеет трава.
Все изменяется, все проходит.
Но память о Ленине будет жива.

Смертям и раньше не было конца,
Но умер он — и стали льдом сердца,
Его мы хоронили, как отца,
Знамена траурные наклонив.

Мы, пастухи, когда пришла беда,
Свои в горах покинули стада.
Чтобы спуститься к Ленину туда,
Где он лежал и тих, и молчалив.

Дохнет лишь осень — и увял цветок,
Звезде конец — лишь заалел восток.
Всему и всем положен в мире срок,
Но Ленин жив и вечно будет жив.

Пусть блекнут звезды, лишь расцвел восток,
Пусть, чуя осень, высохнет цветок,
Да, пусть всему положен в мире срок,
Но Ленин жив и вечно будет жив!

МНОГО ЛЕГЕНД И ОДНА ПЕСНЯ

Дорогой читатель! Если тебе придется побывать в Куртатинском ущелье и ты проедешь мимо Дзивгиса и приблизишься к Даллагкау, остановись, отдохни немного и оглянись вокруг. Слева, на склоне горы, ты увидишь покинутые дома Верхнего квартала. Они уже непохожи на жилье. Только как памятник далеким предкам стоит на страже старинная башня.

Говорят, что первый поселенец Куртатинского ущелья обосновался именно на этом месте. Имя его — Хакун.

Почему он не поселился на поляне Барзикау? Почему слепил башню на вершине горы, не имея вокруг ни клочка пашни? Не гордыня вознесла его на такую высоту. Оттуда видно все как на ладони: и дорога, и ущелье, и тропы. Не отыскать лучшего места для наблюдения — никто не сможет пробраться в башню незамеченным. А Хакуну это как раз и было нужно: насильники могли напасть на его семью в любой час.

Шли годы. Сыны и внуки Хакуна поселились под вершиной и назвали это место Уаллаг сых, то есть Верхний квартал. Но и они боялись поселиться в долине, и никто не знает, сколько столетий они жили так между небом и землей. Ущелье заполнилось людьми. Земли уже не хватало ни для живых, ни для мертвых. Взгляни вниз с башня Хакуна, читатель, и ты не увидишь ни одного села на таком месте, которое годилось бы под пашню. Даллагкау обосновался на самом берегу Фиагдона, Барзикау — на двух сторонах оврага, Цмити — на груди скалы, Лац стоит над обрывом; кажется, притронься к нему, и россыпь домов скатится вниз.